и на
житым иму
ществом вер
нуться на
зад в Гер
манию. Та
кие пла
ны, од
нако, рас
ходились с пла
нами рос
сийского пра
вительства. Все
ми сред
ствами оно пы
талось удер
жать нем
цев в Си
бири. Кроме того, возникла такая традиция: если происходит мировая война или революция, немцы сразу же в большом количестве оказываются в Сибири. Военнопленные и отказавшиеся от участия в войне, коммунисты и антикоммунисты, друзья России и враги России — все они вновь обретали дом в сибирском снеге, строили здесь железные дороги, добывали сырьё из земли, возводили фабрики и продолжали историю освоения Сибири. Иногда в Сибири было даже больше немцев, чем бурят, которых, в отличие от многих немцев, жизнь в Сибири не смущала. Они жили в своих буддистских хижинах, молились и лили молоко в Байкал в честь Бурхана, который за это не скупился на хорошую погоду.
Сказка о хорошей жизни в Сибири смешалась в сознании немцев с историями о ссылках в Сибирь в послевоенные годы. Этот по-прежнему богатый и негусто заселённый регион всё больше и больше находится в поле зрения иностранных инвесторов. Представители западной элиты охотно направляют свой капитал в освоение Сибири и получают от этого огромные прибыли, становятся столь же богатыми, как и русские олигархи, которые все без исключения заработали свои деньги на сибирских природных богатствах.
Правда, в тайге по-прежнему есть большой недостаток рабочей силы. По немецким каналам часто показывают документальные фильмы о природе и жителях Сибири. Даже есть различные реалити-шоу на эту тему. На одном ТВ-канале был такой ТВ-эксперимент на выживание. Нескольких немецких добровольцев поселили в разные сибирские деревни и с видеокамерой сопровождали их, снимали их повседневный быт.
Условием эксперимента было пожить около шесть месяцев в равных с местными жителями условиях. Им выделили по обычному деревенскому дому, с обычным для местных набором бытовых предметов. Им давалась на месяц сумма, на которую живут жители деревни, по тем временам это было что-то около 50–70 долларов. И им надо было прожить на эту сумму. Допускалось и даже приветствовалось ведение хозяйства: обработка огорода и содержание домашнего скота. Немцы были или одиночки, или пары.
27
Вторая половина 1990-х годов.
Время бежало. Подрастала у Василия с Анной внучка Василиса. Когда Лида привозила её в деревню, в доме стариков наступал праздник. Баба Анна не знала, чем и угостить малышку. Всегда в холодильнике было приготовлено к приезду что-нибудь вкусненькое, что-нибудь такое, что можно было по случаю купить в магазине. Дед Василий, когда торговал у поездов свежей зеленью, успевал в вагоне-ресторане купить для внучки что-нибудь сладкого. Правда, теперь не увидишь того зефира в шоколаде, который когда-то, в советское время, считался лучшим гостинцем для ребятишек. Красивая нарядная коробка цвета морской волны, перепоясанная золотистым ободочком. Изумительный вкус покрытых тонким слоем шоколада тающих во рту зефиринок остался лишь в воспоминаниях. Продавался и зефир попроще — без шоколада — в прямоугольной коробочке открытого вида, сверху запечатанной тонкой прозрачной шуршащей плёнкой. В ней помещались три зефиринки покрупнее шоколадных, однако тоже очень вкусных и повсеместно уважаемых и желаемых детьми. Кто ехал в гости или возвращался из командировки или просто из какой бытовой поездки на поезде, непременно покупал в вагоне-ресторане эту зефирную вкуснотищу.
Когда Василиса подросла и пошла в школу, Лида стала оставлять дочку на летних каникулах гостить в деревне на месяц-полтора. Если к концу обозначенного срока внучка не начинала скучать по родителям, то гостила и дальше, но если нет, то дед Василий собирался и отвозил её к родителям.
Племянницу Юлька со Славиком любят. Это видно по подаркам, которые ей постоянно покупают. Оно и понятно, своих детей нет и, видно, уж не будет, едрит его в корень этот аборт, кто его и когда придумал?! Иосифа Сталина не хватает на это дело! При нём был строгий запрет. И поделом…
Намекнула как-то бабка Юльке насчёт дома малютки.
«Чужого брать? Извините-подвиньтесь!» — весь ответ своенравной Юльки. Бабка язык прикусила, больше не лезла с советами.
Гоша приглянулся, как зять, сразу. Когда ближе познакомились, попарившись в бане и посидев за столом вечером, зять стал обращаться к тестю на ты. Вспомнилась первая же баня.
— Ну-ка, папаня, подставляй спину, — плесканув на раскалённую каменку полковша кипятка, Гоша брал заранее распаренный в тазике берёзовый веник. Ладные веники умел вязать Василий. И запасал их много. Подвешенные под крышей избы на протянутый шесток, источали они, когда сушились после заготовки, берёзовым ароматом на весь двор. Веники для бани надо заготавливать в опредёленное время, в первую половину июля — до появления зелёных сережек. Василий вязал веники неспешно и аккуратно. Складывал веточку к веточке. Неровности отрубал топориком на чурке. Веник получался небольшой, удобный в нужный для руки охват. Таким удобно париться. Веник будто сам по телу гуляет. Связан туго, не лохматится мокрыми листьями.
…Напарятся в бане Василий с зятем и затем, за ужином, планируют, какие ещё дела по домашнему хозяйству поделать надо, пока помощник рядом, пока гости не окончились и не укатили дочка с мужем обратно к себе в город. Поначалу Гоша немного малохольным показался, но первое впечатление оказалось ошибочным. Работящий мужик. Всё умеет по хозяйству: и дров наколоть, и свинью опалить и оскоблить, разделать тушу. По давней традиции Василий забивал скотину к 7 ноября — Дню Великой Октябрьской Социалистической революции. Праздник отменили, заменив на дату освобождения Москвы от поляков, но традиция осталась. Позже оказалось, что и на покосе Гоша куда с добром литовкой машет, ни разу в кочку не въедет.
Зимой наступает пора дрова готовить. Обязательно вырвется Гоша на недельку помочь тестю.
— Ну, что, папаня, лесобилет готов?
— Лесхоз всё тянет резину, не может определиться с границами вырубок.
— Надо съездить, поторопить.
— Надо. Завтра же съезжу. Что за жизнь такая? Порядка нигде не стало. За одной бумажкой надо десять раз ходить и кланяться…
— Здесь у вас ладно, что очередей нет, у нас в городе в какую контору не зайди, везде надо высиживать.
— Как же, очередей нет. Не скажи, Георгий. А в райсобесе? А в пенсионном? Я уже не говорю о поликлинике. Там, пока к регистратуре очередь дойдёт, да потом до нужного кабинета, так здоровому человеку заболеть можно. Особенно худо с этим делом, с очередями, в районной нашей поликлинике. Как-то к хирургу сидел, надо было осколок проверить. Что-то стал тревожить в последнее время. Сначала на приём к хирургу, от него на снимок, после опять к хирургу. В общем, в итоге, ещё сильнее разболелась грудь. Пожалел, что и поехал в поликлинику…
— Ветеранам войны ведь без очереди положено? — удивился Гоша.
— Много
