— Нет, они родные, самые любимые мои… Но их родила другая женщина. Сережина жена. Она умерла при родах.
— Кажется, я начинаю понимать. Вы с Сергеем… Это его второй брак? Так?
Ирина обреченно вздохнула.
— Мы не состоим в браке. Не успели расписаться. Мы познакомились совсем недавно, и… он вообще не любит меня, все получилось так быстро… Мы просто договорились, понимаете?
Девушка была на грани истерики. Калерия Петровна почувствовала, поняла ее одиночество, беспокойство, растерянность. Она взяла девушку за руки.
— Знаешь, Ирочка… ты сейчас мне напоминаешь меня.
— Вас?
— Ну да, меня — девочку. У меня была в жизни ситуация, когда я боялась поделиться с кем бы то ни было. Даже с мамой. Мне было страшно одиноко. Одиноко и страшно.
— У меня никогда не было мамы, — призналась Ирина, не отнимая рук.
— Да? А кто же тебя растил? Бабушка?
— Детский дом.
— Не может быть!
— Почему не может? Очень даже может…
— Да нет, я имею в виду, что ты такая домашняя, все умеешь…
— А у нас был хороший детский дом. Нам постоянно об этом напоминали, — грустно усмехнулась она и добавила: — Нас действительно многому учили. Я, например, училась музыке. На аккордеоне могу и немного на фортепьяно.
У Калерии Петровны сжалось сердце. Ей захотелось все свое нерастраченное тепло отдать этому воробью. Укрыть от всех тревог. Но она понимала, что не сможет этого сделать. Ирина сама выбрала себе довольно тяжелую ношу и, конечно же, справится. Это всего лишь минутная слабость.
— А знаешь, у вас с Сергеем все будет хорошо. Я это чувствую.
— Откуда вам знать?
— Я видела, как он на тебя смотрел. Так не смотрят на постороннюю. Он к тебе неравнодушен, я в таких вещах не ошибаюсь.
— Вы такая добрая, Калерия Петровна… Возитесь с нами, а ведь у вас своя семья. Муж, наверное, дети…
— У меня нет детей, — перебила Калерия. — А муж, как ты знаешь, вместе с твоим в плавании.
— Ох, извините! Я не знала. Я почему-то думала, что у такой женщины, как вы…
— Должна быть куча детей! — воскликнула Калерия с улыбкой. — Но не тут-то было!
Иринка сникла. Ну надо же — ляпнула! Наверняка расстроила хорошего человека.
— Вот что. Хочешь откровенностью на откровенность? У меня был ребенок. Когда-то давно я родила девочку. Ей сейчас было бы, пожалуй, как тебе.
— А что случилось? — тихо спросила Ирина.
— Дочка умерла во время родов. Наверное, я была слишком молода, чтобы нормально родить… Послушай, ничего, если я покурю на кухне?
— Да-да, конечно.
Они закрыли дверь комнаты. Ирина поставила чайник на плиту. Она уже не хотела спать. Сейчас, здесь, на кухне, она чувствовала — происходило что-то важное в ее жизни. Рассказанные друг другу тайны скрепили их дружбу.
Калерия Петровна курила, а Ирина помешивала чай в стакане. Они неспешно разговаривали и проговорили бы долго, если бы кто-то из малышей не заплакал, напомнив тем самым, что время позднее.
От Топольковых Калерия направилась домой. Предстояло ночное дежурство, нужно переодеться и собраться. Два ночных дежурства — и Кирилл будет дома! Возвращение любого корабля, будь то крейсер или подводная лодка, приносило ей массу хлопот. Она с радостью отдавалась этим хлопотам. Весь день обычно проходил в торжествах. У каждого экипажа существовал свой ритуал, но в предстоящий праздник возвращения корабля своего мужа Кирилла она всегда старалась добавить изюминку.
Иногда это был концерт детей экипажа, иногда жены готовили шуточную агитбригаду или рисовали стенгазету. В этот раз, узнав, что Ирина играет на двух инструментах, Калерия решила, что можно подготовить неплохой номер. Она так задумалась, что, подходя к подъезду, не заметила, что ее ожидают. Поворачивая ключ в замке, она услышала торопливые шаги по лестнице.
— Калерия Петровна, подождите. Я к вам.
Это была официантка из офицерской столовой. Ее легко было узнать по упрямо сдвинутым бровям.
Наверняка заведующая забыла что-нибудь уточнить, послала официантку.
— Вас Любовь Семеновна прислала?
— Нет, я по личному вопросу.
— Проходите. Только у меня мало времени. Ничего, если я буду собираться и слушать вас одновременно? За мной машина придет с минуты на минуту.
Ничего удивительного не было в том, что к ней пришли со своими проблемами. Она постоянно решала чьи-то проблемы, выслушивала жалобы и откровения.
Калерия пригласила гостью в комнату, а сама достала саквояж, свой рабочий костюм, косынку.
— Вас, кажется, Юлей зовут? Вы не смущайтесь, не обращайте внимания на мои сборы. На самом деле я вас внимательно слушаю.
Все-таки как не вовремя! Она не успеет принять душ, как привыкла перед ночной сменой. И поужинать, пожалуй, не успеет. Нужно хотя бы приготовить с собой бутерброды.
— Давайте выпьем с вами чаю! — обернулась она к девушке и наткнулась на ее спину. Гостья стояла, повернувшись лицом к комоду, и жадно рассматривала стоящие на нем снимки! Этого Калерия меньше всего ожидала. На снимках были они с Кириллом, совсем молодые, и еще — Кирилл один, на корабле.
Калерия повторила свое приглашение, и гостья со странным выражением лица проследовала за ней на кухню.
— У вас курить можно? — низким голосом поинтересовалась девушка.
Калерия подвинула пепельницу. А сама продолжала собираться — доставала из холодильника сыр, масло, ветчину. Вопросов не задавала, потому что чувствовала — гостья волнуется. Сама созреет, выложит свою проблему, раз пришла. Пусть освоится, тем более что они почти незнакомы, девушка явно робеет…
Калерия резала батон, когда услышала:
— Я люблю вашего мужа.
Эта фраза не сразу дошла до Калерии. Она продолжала резать батон, соображала — какую надеть обувь, чтобы и к костюму подошло, и не устать на дежурстве. И тут: «Я люблю вашего мужа».
Захотелось немедленно увидеть лицо официантки, ее глаза, но почему-то все заслонили руки. Белые, мягкие, с длинными пальцами, со свежим маникюром.
— Как вы сказали?
— Я люблю вашего мужа, капитана второго ранга Кирилла Дробышева, — с некоторым напором повторила та, выпуская дым мимо Калерии. Словно это не она была в гостях, а наоборот.
Калерия отложила батон и принялась за ветчину.
— А он вас… тоже?
Девушка помолчала, затянулась и снова выпустила дым. Только потом взглянула на хозяйку. Теперь она смотрела, чуть щурясь от собственного дыма.
— А вы как думаете?
Калерия пожала плечами. Она честно пыталась представить своего Кирилла рядом с этой девицей. До сих пор в его внешности сохранилось что-то романтичное, некий задор в глазах, некая чистота. Не вязалось.
