— Ваш отец воспитает Николая Шаврова, врача-нейрохирурга Военной Академии, который однажды спасёт ребёнка с внутричерепной травмой. Ребёнок вырастет и много сделает для создания Союза Стран Северо-Восточного Региона. Переоценить значение Союза для Человечества невозможно: именно при нём развернулась деятельность проекта «Галактический ковчег», создание и активное внедрение «горячих» паранорм. Без СССВР Человечество в том его виде, в каком оно есть сейчас, просто не существовало бы. Возможно, не было бы и Федерации.
Мороз по коже. Эффект бабочки, получается так? Мне не вернуться в двадцать первый век уже никогда. Нарушать ход истории, да ещё в таких болезненных точках, нельзя ни в коем случае.
Ну, что ж. Я хотя бы знаю, что у мамы с папой всё хорошо… Очень жаль, что они будут считать меня погибшей. Корить себя за то, что оставили девочку одну. Что не сгорели вместе с дочерью — по официальной версии, от удара молнии. Боль.
Типаэск сочувственно коснулся моей руки. Он всё понимал. Сопереживал мне. Я чувствовала его поддержку как тёплый летний дождик. Под такой дождик легко подставить лицо, зажмуриться и говорить, что на щеках у тебя не слёзы…
— Вам надо учиться, Маршав, — сказал Типаэск. — Вам надо серьёзно учиться телепатическому общению. Паранорма прогрессирует, вскоре вы станете очень опасны для окружающих. Не доводите до греха!
— Хорошо, — пообещала я. — Не буду.
Мы попрощались. Типаэск расправил крылья и взлетел, я проводила его взглядом. Красивая раса, что говорить. Я видела воздушный балет в исполнении крылатых: закачаешься, какая это чувственная, зримая и потрясающая красота. Их города — произведения искусства. В ландшафтном дизайне планетарного масштаба они тоже очень сильны. И подраться не дураки, военно-промышленный комплекс там ого-го. И вообще.
Но если родился бескрылой рабочей особью…
Кто не уживается, уходит в другие пространства, подальше от своего. И не всегда удерживаются в границах закона, как не удержался в своё время Чивртик. Некоторым противопоказано рождаться на свет, я б сказала. Вот только кто будет решать, кому жить из новорождённых, а кому не жить? Соблазн большой. Особенно если владеешь знаниями и технологиями и/или паранормой, дающими власть над хронопереходами.
Конь на этом поле не валялся, поняла я. Отлавливать негодяев, предупреждать преступления, расхлёбывать последствия. Риски?
Бросьте, друзья, риски — моя работа!
* * *
Южное лето в ледниковый период — это минус ноль и мокрый снег, весёлая капель, бегущие вдоль дорожек ручьи, «горячие» цветы, расплавлявшие снег вокруг себя до чёрной, исходящей паром земли. Местные ходят чуть ли не в шортах, дети гоняют босиком по снегу. Мне — не жарко. Кев и Санпору тоже. Но и замёрзнуть насмерть нам не грозит. Тёплый, солнечный день, безветренно, воздух пронизан светом и целебными хвойными запахами.
— Красивая планета, — задумчиво сказал Санпор. — Всегда мечтал побывать когда-нибудь на Старой Терре. Мечты сбываются.
Кев промолчала. У неё от моей родной планеты остались не очень хорошие впечатления. Что при первом посещении, что сейчас.
Я решилась:
— Брас Типаэск позвал меня к ним на службу…
— Так это ведь хорошо! — воскликнул Санпор. — Альфа-Геспин принимает к себе только лучших.
— Не знаю, — уныло выговорила я. — Как-то это всё выглядит…
— Как? — живо заинтересовался док.
Ну. Нашла кому сказать! Он заразился от маресао их природным любопытством. Ничего удивительного, много лет правил им мозги как психотерапевт, попросту не осталось никаких шансов на что-то другое.
Я вздохнула. Надо ответить, причём ответить максимально честно и прямо. К чему увиливать? Но как подобрать слова, если я была сейчас как та собака Павлова: всё знает, но сказать ничего не может. Не укладывались мои человеческие чувства в строгие, логичные языковые схемы маресхова!
— Я словно предаю вас, переходя на службу в Федерацию, — сказала я наконец. — Вы столько сделали для меня, оба! Терпели меня. Сопли мне вытирали, а ты, Кев, вообще путёвку в профессию дала статусом через брак. И вот я вам ручкой помашу и свалю… не знаю. Мне кажется, это неправильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но ты никого не предаешь, — рассудительно выговорила Кев. — Какое же это предательство?
Она не понимала!
— Я знаю, что ты всегда летала только со мной, — сказала я. — И я знаю почему: ты хотела помочь мне состояться как навигатору. Не зная еще толком, справлюсь ли я.
— Я видела твой потенциал, — сказала Кев. — Ты не могла не справиться.
— Ещё скажи, что ты в меня верила!
— Люди могут верить безоговорочно, даже не вытаскивая на поверхность причины своей веры, — покачала головой Кев. — Мы, маресао, не умеем верить. Мы — знаем. Вероятность твоего успеха была высока. От меня требовалась лишь поддержка. Поддержку я тебе дала.
— О да, — кивнула я. — Без тебя вообще ничего не получилось бы. Ты дала мне своё имя. Ты летала со мной и единственная из всех верила в меня, — говори, что хочешь, я иначе твоё поведение не могу рассматривать! Это именно вера и была, может быть, не такая слепая, как у моего народа, но именно вера. И долг, который ты взяла на себя ради меня. Я благодарна тебе, Кев. Тебе и Санпору. И я не хочу выглядеть свиньёй, которая сейчас наступит толчковой ногой вам обоим на головы и помчится в лучшие условия на сверхсветовой.
— Люди любят играть в психологические игры, — сказал Санпор, проницательно улыбаясь. — Я, конечно, изучал теорию, но практику ты, Маршав, мне предоставила очень хорошую.
— Я не играю! — возмутилась я.
Он поднял ладонь, мол, знаю.
— Это бессознательное. Потому-то ты и формулируешь настолько сумбурно. А игра, Маршав, называется: примите за меня решение, которое я боюсь или не хочу принимать сама. Мне очень хочется, и я могу взять сама, но пусть лучше кто-то умный и старший разрешит мне получить то, чего я очень хочу.
Я поморщилась. Слишком заумно. Так и сказала.
— Объясните проще, док.
— Хорошо. Попробуем твои любимые ассоциации. Дети вырастают и покидают родительское древо с тем, чтобы вырастить новое. Разве родители называют детей предателями?
— В семье возможны какие угодно ссоры, — не согласилась я. — Примеров достаточно!
— Разве ты ссоришься?
— Нет, — вынужденно ответила я. — Мне просто… как-то… в общем… ну…
— Очень информативно, — сообщила Кев задумчиво.
— Зато очень по-человечески! — рассмеялся Санпор.
— Маршав, — решительно сказала Кев, — Я лично буду только рада, если ты сможешь поднять новые горизонты в паранорме и в профессии! Войны между нами и Федерацией в обозримом будущем не предвидится, так что вряд ли мы встретимся в бою. Всё остальное неважно.
— Ещё как важно! — горячо возразила я. — Мы же можем вообще никогда больше не встретиться до конца дней!
— Тебя пугает именно это? — спросил Санпор.
Я подумала. Потом подумала ещё раз. Потом сказала:
— Да.
— Честный ответ. Но страх — не повод отказываться от предложения Альфа-Геспина, я считаю.
— Мы живём для служения, Маршав, — поддержала его Кев. — Максимальную пользу Делу ты можешь принести только в Федерации.
Вот она, логика маресао на марше. Не поспоришь, даже если очень сильно хочешь. Они стояли передо мной, такие родные оба. Держали друг друга за руку: крепкая пара, несмотря на многолетние отношения.
Мои галактические родители. Приёмные… биологические остались в прошлом, в минус семьсот лет от базового времени, и всё в их жизни тоже сложилось хорошо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Из одного домашнего гнезда меня жестоко выдернули. Из второго уходила я сама, во взрослую жизнь и недетские битвы.
Я лишь надеялась, что Кронос Неумолимый всё-таки позволит нам когда-нибудь еще раз встретиться.
Не может же быть такого, чтобы не позволил!
Наивная человеческая вера в чудеса, как сказал бы Санпор. Но помимо веры у меня была еще и паранорма, позволяющая ходить между хронопластами, как через межкомнатные двери, из одного пространства в другое. Что-нибудь придумаю, решила я. Что-нибудь обязательно придумаю!
