захочешь,
Пусть твои глаза, как прежде горят.
Ты со мной всегда, ты в сердце моём прочно,
Очень-очень, очень-очень,
Очень-очень, очень-очень…
Люблю я тебя…
Тебе семнадцать, помни,
Всегда семнадцать лет,
В сердце — весна, а в улыбке — рассвет…
Колдовскими глазами навсегда я пленён
И признаюсь в тысячный раз я,
Что навеки влюблён.
Пусть всё будет так, как ты захочешь,
Пусть твои глаза, как прежде горят.
Ты со мной всегда, ты в сердце моём прочно,
Очень-очень, очень-очень,
Очень-очень, очень-очень…
Люблю я тебя…
Моя юная фея,
Ты моя девчонка навек…
Пусть мимо проходят десятки лет,
Ведь ты будешь прекрасна, даже годы спустя:
Потому что ты в моём сердце,
А в твоём всегда буду я.
Пусть всё будет так, как ты захочешь,
Пусть твои глаза, как прежде горят.
Ты со мной всегда, ты в сердце моём прочно,
Очень-очень, очень-очень,
Очень-очень, очень-очень…
Люблю я тебя…
Пусть всё будет, так как ты захочешь,
Пусть твои глаза как прежде горят.
Ты со мной всегда, ты в сердце моём прочно,
Очень-очень, очень-очень,
Очень-очень, очень-очень…
Люблю я тебя…
И Северус жалел, что, похоже, песня может стать пророческой для Лили, рисковавшей остаться «всегда молодой» не только в его сердце…
* * *
Самым ярким детским воспоминанием Северуса была встреча с ней. Рыжая улыбчивая девочка, сияющая солнцем в волосах, казалась воплощением всего самого прекрасного на Земле, как недосягаемая мечта, как жизнь, которой у него никогда не будет. И вдруг она оказалась такой же, как он: с редким талантом к магии. Любила учиться, хотела узнать всё на свете. Его лучший и единственный друг. Лили освещала его серую жизнь там… рядом с алкоголиком-магглом, от которого Северус не слышал доброго слова, и сломленной, смирившейся матерью.
Хогвартс… Со школой сложились сложные отношения: он оказался не совсем «ко двору» на Слизерине, постоянные стычки с «Мародёрами», безразличие и безучастность преподавателей и декана… Лишь дружба с Лили, которую дурацкая шляпа распределила на Гриффиндор, скрашивала учебные будни. Казалось, что они вдвоём против этого враждебного мира. И всегда будут вместе вопреки всему. Курсе на четвёртом Северус в полной мере осознал свои чувства и желания касательно «лучшей подруги», он внезапно понял, что Лили ещё и очень красивая, женственная, милая и от её улыбки перехватывает дыхание. Но… всё полетело в тартарары после пятого. Джеймс Поттер, для которого Лили была всего лишь трофеем, праздновал победу. А Северус загнал свои чувства как можно глубже и постарался забыть о своей первой и единственной любви с колдовскими зелёными глазами.
Злость и разочарование были направлены в продуктивное русло. Он хотел доказать. Хотел добиться. Чтобы она… чтобы когда-нибудь поняла, что сделала неправильный выбор. Девушки стали обращать на него внимание, но ни одна не вызывала даже отголоска тех чувств и эмоций, которые мог вызвать один взгляд Лили Эванс.
После случайной встречи в Годриковой Лощине, в которой она жила вместе с Поттером, Северус чуть ли не впервые напился. Там, в доме, он еле сдерживал маску лёгкого аристократичного отчуждения, а потом ругал себя, что был слишком холоден к внезапно обрадованной их встречей Лили. А когда совершенно нежданно от неё пришло письмо, Северус понял, что не готов терять снова. Пусть только друг. Пусть ему придётся притворяться и взвешивать каждое слово. Держать маску. Пусть. Но только иметь возможность видеть её. Разговаривать. Быть в курсе её жизни. Быть в её жизни.
Письмо, которое пришло от Лили почти перед Хэллоуином, сильно встревожило Северуса. Неровный почерк и слегка потёкшие чернила, словно на них падали капли слёз, выдавали, что своё послание Лили писала в расстроенных чувствах. Впрочем, содержание было довольно сумбурным и непонятным, что-то о страшных снах, войне, отсутствующем Джеймсе и том, что Северусу надо отправить сову Дамблдору и встретиться с бывшим директором Хогвартса, чтобы тот объяснил ему про какое-то пророчество. Как назло, дед накануне предстоящего праздника получил очень срочный и большой заказ, и они проторчали в лаборатории до самого утра тридцать первого. Впрочем, для начала Северус решил встретиться с Лили, чтобы получить более внятные объяснения странному письму.
Он вышагнул из камина, открытого ему Джеймсом, и застал странную картину. На миг остановилось сердце, потому что дом Поттера был перевёрнут вверх дном. Но через пару секунд в гостиную спустилась Лили. Вся растрёпанная, заплаканная и вцепившаяся во что-то похожее на люльку-переноску.
— Лили, что случилось?!
— Северус, слава Богу! — кинулась она к нему. — Но неужели сова так быстро долетела до Уэльса? Я же отправила её пару минут назад.
— Нет, я пришёл, потому что волновался… Прости, что не сделал этого раньше, — ответил он, совершенно не понимая, в чём дело.
— Я ухожу от Джеймса, — сказала Лили. — У меня мало времени, он может вернуться в любую минуту. Не делай того, что я тебя попросила в том письме, я тебе всё написала и выслала бумаги… Ты сможешь мне помочь и оставить над нашим домом тот знак, «Морсмордре»? Знаешь его? Тогда они подумают, что… В общем, это запутает следы, и нас с Гарри не найдут или не будут искать.
— Что? — Северус совершенно терялся. — Куда ты собралась?
— К Петунье, — коротко ответила Лили, и отвела взгляд. — Поживу у неё некоторое время. Потом… Сириус обещал позаботиться о Гарри.
— Так. Давай успокоимся, — запаниковал Северус. — Я с тобой. Во-первых, эта метка моментально привлечёт авроров. А ты же не будешь аппарировать с ребёнком, верно? Да ещё в таком состоянии. Так что это глупая затея, Лили.
— Да, я забыла, я попросила тебя в письме сделать метку, когда я уже должна буду покинуть дом и уехать на маггловском автобусе из Ститианса. Если бы дома не было Джеймса, конечно… Прости, я просто не в
