— Менты, значит, тут. А те, кто в квартире, знают про это? — спросил Лёха.
— Да, но те могут и не дойти. Дима попросил их задержать.
— Дверь открыта, — проверил и поделился Костик. — Пошли.
— Они же вооружены, — остановил его Ваня.
— У меня идея! Раз они знают, что приехали менты, можно попробовать их напугать. Пошли, но тихо, — Глеб вытащил пистолет у Ушакова и решительно двинулся к двери.
Едва приоткрыв дверь и зайдя в квартиру, громко объявил:
— Вы окружены! Сдавайтесь! Бросайте оружие! Руки за голову!
Когда Ушаков ушёл, Пётр попытался найти подход к головорезам:
— Мужики, сдавайтесь. Дом оцеплен, Ушаков дальше подъезда не уйдёт.
— Заткнись! — рявкнул один из них.
— Ваш шеф вас просто кинул. Ну пристрелите вы нас, вас всё равно повяжут, зачем отягощать, а за содействие пойдете по статье «хулиганство».
— Ты заткнешься или нет?! — снова возмутился головорез, но Пётр видел, что они нервничают, переглядываясь между собой.
В это время раздался короткий крик Глеба о том, что они окружены. Головорезы переглянулись.
— В ваших интересах прислушаться. Раз уже попались, не усугубляйте сопротивлением, — добавил Пётр.
И это сработало, бандиты положили пистолеты и шагнули к выходу, приподняв руки. Глеб пнул оружие подальше, командно продолжив:
— На пол! Мордой вниз!
Те не стали спорить и улеглись. В кухню ввалились все, кроме Лёхи, и освободили Сашу и Петра.
— Спасибо, пацаны! А где Ушаков? — заметив Аню, спросил Пётр.
— Его Лёха вырубил, в коридоре валяется, Лёха его сторожит, — пояснил Глеб.
Пётр разминал затекшие кисти, которых он почти не чувствовал: пальцы побелели и неприятно покалывали. Всё тело ныло от побоев. Он бросил взгляд на Саню — тот тоже приходил в себя.
— А менты где?
— Внизу ещё, — Глеб достал телефон. — Нужно звать, — и снова позвонил в милицию, спрашивая, когда же прибудет наряд.
— Петь, может, тебе, скорую вызвать? Выглядишь хреново, — смотрел на него Ваня.
— Давай сдадим этих товарищей кому надо, а потом подумаю, — у Петра болело тело, лицо, а после удара в грудь, он дышал с трудом и не отказался бы медицинской помощи.
Милиция поднялась в этот раз быстро, но в компании Володи и ещё одного головореза, правда те, заметив в холле Ушакова без сознания, по-быстрому ретировались. Составление протокола, освидетельствование для Петра прошли как в тумане — он отвечал на вопросы на автомате. Кто-то вызвал скорую, и его забрали на больницу. В итоге два сломанных ребра, отбитые почки и многочисленные гематомы на лице, но неприятности на этом не закончились.
51
Допрашивали участников дела по отдельности. Всю команду временно отстранили от работы, ведь замешаны оказались почти все, и из-за этого военные ведомства тоже начали проводить какие-то свои проверки. Петру было безразлично, его донимали сломанные ребра, поэтому допросы лишь раздражали, отвечал он вяло и неохотно.
Спустя пару дней им заинтересовались уже другие люди и по другому поводу, говорили не о деле Ушакова, а только о самом Петре, о работе в Америке, о его чертежах. В тот день его не отпустили, влепили обвинение в шпионаже и посадили в камеру.
Пётр был спокоен: что они могли накопать? — кроме его чертежей и расчетов, которые он объяснил учебой, и дипломный руководитель это мог подтвердить. Но на следующий день перед ним положили нетбук с военной базы, который он незаконно пронёс, чтобы общаться с Юлей, и никто не верил, что целью были лишь разговоры с девушкой. А то, что Пётр завёл на её имя счёт, положив на него крупную сумму, бросило на Юлю ещё больше подозрений. Да еще и ее поездка во Францию…
Допросы выводили Петра из себя: он в который раз говорил одно и то же, но словно в пустоту, ему не верили и снова отправляли в камеру. Однако до суда дело не дошло, и спустя несколько дней его отпустили.
Пётр вернулся домой разбитый, казалось, что эти допросы вытащили наружу не только его подноготную, но и душу вывернули наизнанку. Ему было настолько всё равно, на всё плевать, что он чувствовал себя полумервым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда уходил, ему вернули все вещи: ноутбук и нетбук в базы, телефон, чертежи, — и мужчина облегчённо вздохнул, радуясь, что всё закончилось, но, открыв телефон, обнаружил там порядка пятидесяти пропущенных звонков от Юли, от родителей, от Кати, от бывших сослуживцев, от коллег из авиакомпании, от знакомых конструкторов с завода. «Вот им заняться нечем было, до всех докопались!» — разозлился он, предчувствую утомительные объяснения с каждым.
От Юли было несколько растревоженных смсок:
«Петя, что с тобой произошло?! Про тебя спрашивают из милиции. Я боюсь. Ответь мне, пожалуйста».
«Петя, у тебя всё нормально? Почему ты не отвечаешь?»
«Петя, ответь мне, пожалуйста, я очень волнуюсь».
«Что ты натворил?! Где ты?»
«Ответь мне, ради бога, что случилось?»
«Петь, они нашли меня в университете, пригласили на допрос. Мне страшно. Ответь мне, любимый».
«Они наконец-то оставили меня в покое, а я оставляю в покое тебя».
Последняя смс была пару дней назад, и Петру стало не по себе: в её сообщениях он чувствовал тревогу, и не хотел бы, чтобы хоть кто-то мучил или тревожил девушку.
В Skype от Юли висело не меньше вызовов, многие по содержанию были очень похожи на смски, но иногда проскальзывали и такие, которые цепляли за живое, бередили чувства:
Ю: Петя, я очень за тебя волнуюсь, прости меня, пожалуйста.
Ю: Петя, если ты мне не скажешь, что случилось, я сама найду тебя. Я ужасно скучаю. Ты нужен мне. Куда же ты пропал?
Ю: Я понимаю, что ты до сих пор злишься и не хочешь со мной общаться, но знай, что ты мне очень дорог.
Ю: Петя, я не сплю три дня, схожу с ума от твоего молчания. Я не могу без тебя.
Он ответил девушке в Skype:
П: Юля, не волнуйся. Спасибо за помощь. У меня уже всё хорошо, но временно был без связи. Я дома. Всё нормально. Прости, что стал причиной твоих беспокойств.
Он понимал, что сообщение получилось сухое, без эмоций, но по-другому не мог. Пётр так долго строил внутри себя стену, чтобы оградиться от чувств к Юле, что это уже вошло в привычку, и даже её волнение не сломило барьер отчужденности.
Юля ответила.
Ю: Петя, слава Богу, ты жив. Я тут места себе не находила от твоего молчания. Что случилось? Где ты был?
П: Это долгая история. Не для Skype. Сейчас всё хорошо, не беспокойся.
Ю: Может, созвонимся? Я так хочу с тобой поговорить.
П: Я этого не хочу. Прости.
Ю: Рада, что ты жив и здоров, это самое главное для меня!
Пётр обзванивал всех: родителей, Катю, друзей, коллег, всех поблагодарил и попросил прощение за доставленные из-за него неудобства.
Мужчина привёл себя в порядок: искупался, побрился, — и почувствовал себя человеком. Зашёл на кухню: за столом в обнимку сидели Саша с Аней, спокойно разговаривали и пили чай. Пётр улыбнулся идиллической картине.
— Ты похудел, — отметила Аня.
— Странно, — усмехнулся он. — Кормили-то меня на убой. — Пётр обвёл кухню взглядом, остановил взгляд на парочке. — Мне кажется, вам давно пора жить отдельно.
И вдруг понял, как Саша с Аней стали ему дороги, после пережитого он с каким-то трепетом стал относиться к тем, кто рядом. Что-то перемкнуло в голове, как звук снятого предохранителя возле виска: Саша с Аней, ребята из его команды давно стали его семьёй, он в любой момент мог на них положиться, но не хотел, ведь привык рассчитывать на себя, на свои силы. Но ведь будь он один — лежал бы трупом в каком-нибудь лесу. Пётр понял, как сильно на самом деле привязался ко всем, осознал, что у него есть люди, которые в случае его смерти почувствуют потерю, и Юля была в их числе, она бы сильно расстроилась, Пётр даже подумал, что если он погибнет, лучше бы она об этом никогда не узнала.
