Вот уж последнее Андрею точно не грозило ни при какой погоде. Посуду мыть он не любит патологически и время от времени предлагает мне купить набор разовых тарелок и стаканов. На это, в свою очередь, не соглашаюсь я, потому что терпеть не могу все связанное с дешевыми забегаловками и очень люблю красиво сервированный стол.
Так что посуду всегда мою я, хотя на моего друга периодически накатывает другой бзик и он начинает настойчиво агитировать за покупку посудомоечной машины. Мне же мысль всадить в это дело около пятисот долларов кажется смешной и абсурдной: за подобную сумму я все вручную помою. Что и делаю.
Андрей принес с кухни два стакана холодного пива. Но не успели мы сделать по глотку, как зазвонил телефон. Разумеется, не к добру, потому что требовался Андрей, а ему, в основном, звонили по служебным делам. Мягко говоря, неприятным.
— Завтра исключается, — твердо сказал он, внимательно выслушав собеседника на том конце провода. — Во-первых, я выходной. Во-вторых, завтра вся страна гуляет, так что работать будет просто невозможно. И в-третьих, у жены день рождения.
Я только подняла брови. «Жена» — это было что-то новенькое, во всяком случае, в лексиконе моего друга.
— Деньги лишними не бывают, но завтрашний день, повторяю, исключается. С послезавтрашнего утра — ради Бога, все, что угодно. Да. Нет, Павлу звонить бесполезно, он скажет все то же самое. Спасибо. И вам не болеть.
Андрей положил трубку, взял свой стакан и с наслаждением сделал огромный глоток.
— Начальство просило тебя поздравить с днем рождения, — объявил он, закуривая сигарету.
— Так речь шла обо мне? — сделала я большие глаза. — А я-то ломаю голову, кого ты имеешь в виду.
— Да не придуривайся ты, — беззлобно отмахнулся Андрей. — Хочешь, пойдем и поставим эти самые штампы в паспорте. Будем супругами в законе. А то все только собираемся.
— Пойдем и поставим, — покладисто согласилась я. — Праздники кончатся и пойдем. Страна, между прочим, гуляет не только завтра, а дней десять подряд. Прикинь: с первого по четвертое, а потом с восьмого по десятое. В перерыве только-только опохмелиться успеет.
— И то правда. Угораздило же тебя родиться первого мая! Одним праздником в жизни меньше.
— И ещё всю жизнь маяться, если верить приметам. Слушай, давай пойдем жениться в следующем месяце. А то маяться придется уже на пару.
— Логично. А теперь давай-ка на кухню. Ты будешь шеф-поваром, а я — кухонным мужиком. Иначе завтра ничего не успеем.
Забегая вперед, скажу, что до загса мы и в этот раз не дошли. Текучка заела. А главное, мое вечное везение — попадать в ситуации, от которых получается только головная боль и нервотрепка. Даже без какой-то моральной компенсации за все заморочки.
Глава вторая
— Дикая чушь! — воскликнул он и с раздражением отбросил от себя книгу, за чтением которой он пытался уйти от одолевавших его назойливых, невеселых мыслей. И тут же задохнулся от приступа невероятной слабости: теперь любые эмоции были для него слишком большой роскошью.
На балконе роскошного загородного дома в кресле сидел старый человек. Все окружающие уважительно величали его Боссом, а за глаза окрестили Попугаем: за маленький рост, щуплое телосложение, крючковатый нос, больше похожий на клюв, и манеру держать голову немного набок. Только взгляд у этого Попугая был скорее орлиным — пронзительный и жесткий.
Глядя на этого респектабельного старика, трудно было представить, что большую часть своей бурной жизни этот человек возглавлял одну из крупных преступных группировок, был признанным авторитетом в бандитском мире и неоднократно отбывал срок, пока не понял, что в нынешних условиях совсем не обязательно грабить и убивать так, как он это делал раньше. Проще заняться легальным бизнесом и, используя свои старые связи, добывать деньги под вывеской крупной и уважаемой фирмы.
Пусть некоторые помнили, откуда он пришел в бизнес, а кое-кто из особо отчаянных даже пытался рассказать об этом общественности. Босс с самого начала избрал тактику презрительного молчания: никому не мстил, не угрожал — просто не замечал и лишь ронял иногда излюбленную фразу:
— Собаки лают — караван идет.
И его «караван» действительно шел, фирма процветала. Возможно, секрет успеха Босса заключался ещё и в том, что он не лез в политику, не стремился к открытой власти и если соглашался давать деньги на избрание кого-то на высокий пост, то непременно отпускал столько же на поддержку соперника кандидата: кто-то обязательно выигрывал, а Босс получал обратно свои деньги с процентами, да ещё и сохранял со всеми наилучшие отношения.
Через десять лет после создания фирмы Босс все ещё был силен и уважаем, но один он знал, что это все — только роскошная декорация, за которой — пустота. Умри он завтра, его империя мгновенно развалится, её растащат на куски, потому что преемника у него не было. А Босс сознавал, что жить ему осталось недолго: страшный диагноз, поставленный врачами полгода назад, не оставлял никаких надежд.
Босс прекрасно помнил тот разговор. После обследования в частной клинике, где клиентам обеспечивали абсолютную анонимность, он потребовал, чтобы лечащий врач сказал ему правду. Всю правду и только ему. Ни подчиненные, ни охрана, ни даже жена ничего не должны были знать.
— Сколько мне осталось? — спросил он в лоб после того, как оправился от неизбежного шока, вызванного жутким приговором.
Врач пожал плечами.
— Трудно сказать. Возможно, три года. А возможно и три месяца. Все зависит от того, как будет развиваться болезнь. Известны случаи и внезапной остановки роста опухоли, тогда больные жили лет пять-десять и умирали совсем от другого. Простите, я врач, а не провидец. Могу только сказать, что операция, к сожалению, уже бесполезна, время непоправимо упущено. Да и сердце у вас…
— Другими словами, я могу умереть…
— В любую минуту от любого напряжения. Чем больше будете беречься, тем дольше проживете. Я не буду нудить об алкоголе, сигаретах, женщинах — вам это не нужно говорить, вы сами все понимаете.
Да, он все понимал сам. И горько усмехался про себя при мысли о том, что впервые в жизни его миллионы оказались бессильны. Дураки говорят: «Были бы деньги, остальное купим». Жизнь купить можно только у других людей: заплатить выкуп и сохранить жизнь. Заключить такую сделку со смертью невозможно.
В любую минуту, от любого напряжения…
Если бы он был один, он бы не беспокоился. Черт с ней, с империей, на тот свет её не захватишь. Ну, умрет он, так что с того? Пожил, можно сказать, всласть: все попробовал, почти от всего уже оскомина. Эликсира бессмертия пока не изобрели, так что все мы там будем. Но несколько лет назад он женился.
Хуже всего было то, что женился по любви на женщине много моложе него. Это был тот самый «бес в ребро», который сопровождает «седину в бороду». Иногда Босс проклинал тот час, когда познакомился с Ириной — зеленоглазой шатенкой, совершенство фигуры которой полностью компенсировалось невыносимо стервозным характером и истеричностью. Проклинал, но разлюбить не мог и покорно сносил все капризы и выходки жены, вплоть до того, что один раз спас её от неминуемой тюрьмы. Ирина оказалась причастной к гибели молодой женщины, своей подруги и… любовницы, Босс в последнюю минуту отправил жену в швейцарскую клинику и выложил кругленькую сумму за то, чтобы официально Ирина появилась там на неделю раньше фактического прибытия.
И вот теперь эта сумасбродка, которую с трудом вылечили в Швейцарии от наркомании, останется одна. Молодая, красивая, наследница огромного состояния — да она неминуемо погибнет без него! Людей сейчас убивают за суммы в тысячи раз меньше той, которая будет в распоряжении Ирины. В самом лучшем случае, её разорят дотла. Тогда уж лучше, чтобы убили: малышка привыкла к роскоши и уже не сможет жить на зарплату. Да и кто будет ей эту зарплату платить? За что? Она ничего не умеет делать, после школы какое-то время была «девочкой из эскорта», потом стала его женой. Но ей уже тридцать, её даже в секретарши не возьмут… если бы даже она и захотела работать.
После лечения Ирина поутихла, во всяком случае, уже не так донимала его своими эксцентричными выходками и скандалами. Кажется, даже хранила ему верность, но это хрупкое равновесие могло в любой момент рухнуть. А у него уже нет прежних сил, чтобы держать хоть в какой-то узде эту норовистую лошадку. Внешне, правда, все осталось по-прежнему: на подчиненных Босс нагонял холодный ужас, подчинялись ему беспрекословно. Но жена его никогда по-настоящему не боялась, вытворяла, что в голову взбредет. Купить-то он её в свое время купил, но быстро убедился, что поселил в своем доме не прелестную кошечку, а самую настоящую пантеру. Тоже из семейства кошачьих, но приручению не поддается и спиной к ней лучше не поворачиваться.
