Почти полвека назад нидерландский историк Йохан Хейзинга выступил с дерзким утверждением{184}: он заявил, что социальные институты — даже самые уважаемые из них, такие как наука, религия и армия, — начинались в большей или меньшей степени как игра и лишь позднее утвердились «всерьез». Наука возникла из состязаний в отгадывании загадок, религия — из коллективных торжеств, военные организации — из церемониальных поединков, экономика — из праздничного взаимообмена. По мнению Хейзинги, вначале люди собирались, чтобы весело провести время и лишь позднее создали правила, позволяющие игре продолжаться и становиться интереснее. В конечном счете правила стали обязательными, и людям пришлось подчиниться им. Например, условности сегодняшнего суда возникли из публичных споров двух оппонентов, где каждый пытался убедить публику в справедливости своих аргументов. Первые суды были в той или иной степени импровизированными представлениями, увлекательными общественными развлечениями. Со временем различные аспекты этой игры-импровизации были систематизированы, роли судьей и адвокатов превратились в постоянные амплуа, и для каждого из них были созданы письменные своды правил. Таким образом, утверждает Хейзинга, суд — это систематизированный потомок развлекательных представлений. В целом же выживают и формализуются практики, доставляющие удовольствие их участникам.
По всей вероятности, поток является мощным механизмом истории. Удовольствие влияет на технический прогресс, и тому есть три основные причины. Во-первых, изобретатели и мыслители любят свое дело и продолжают развивать свои идеи, даже когда шансы на успех крайне малы. Во-вторых, многие изобретения, такие как автомобиль и персональный компьютер{185}, дарят множество приятных переживаний. И, в-третьих, технология развивается потому, что позволяет избавиться от тяжелого монотонного труда и опосредованно улучшает нашу жизнь — например, бытовая техника позволяет нам высвободить время на что-то более приятное, чем работа по дому.
Немало новых идей и способов поведения создают те, кто ищет новизны, устав от рутины или хаоса. Мы привыкли думать, что ученые делают открытия и изобретают всевозможные приспособления из экономических соображений. Но это верно лишь отчасти. Ведь если бы изобретательство не доставляло удовольствия, не было бы открытий и изобретений. Братья Райт надеялись, что их летающая машина окажется полезной и принесет им кучу денег, но они бы не работали дни и ночи напролет над воплощением своего безумного плана только из материальной заинтересованности.
Автомобиль, который изменил нашу жизнь больше, чем все прочие изобретения, и сегодня видится исключительно полезным механизмом, но возник он как предмет развлечения, как «поставщик потока». Люди заинтересовались автомобилями не из-за их полезности, а потому что, как только появились первые «самоходные повозки», человеческое воображение захватили езда и автогонки. Первые водители, джентльмены и механики, проезжали на своих хитроумных устройствах целые континенты по разбитым дорогам и проселкам. Вот как начинается современная рекламная брошюра Alfa Romeo: «В 1910 году появилась компания, которой было суждено особое предназначение. Ее философия была проста — автомобиль не только средство передвижения, а источник радости». Последнее предложение, скорее всего, верно. А заявление, что это философия только Alfa Romeo, — нет. На заре развития двигателей внутреннего сгорания все производители автомобилей очень хорошо понимали, что торгуют радостью.
На редкость быстрое распространение персональных компьютеров в последние десятилетия также в значительной степени объясняется доставляемым ими удовольствием. Многие авторы отмечали, насколько были увлечены и поглощены своей работой первые создатели ПК. Возникло немало легенд: о «зачарованных» бостонских лабораториях, где круглые сутки люди работают, погруженные в транс мерцанием экранов своих экспериментальных творений; о гараже, где Хьюлетт и Паккард доводили до совершенства свои вычислители, и еще об одном гараже, где Джобс и Возняк собирали первые компьютеры Apple. Пользователи персональных компьютеров ощущают то же, что их создатели, и огромный спрос на эти сложные устройства поначалу был связан не с электронными таблицами и редакторскими программами, а с играми и всякими забавными возможностями. Даже сейчас популярность персональных компьютеров больше объясняется тем, что они позволяют пользователю делать множество самых разных вещей: компьютерная верстка, мультимедийные интерфейсы, телекоммуникации — все это скорее приглашение к приключению, чем практическое решение рутинных задач.
Конечно, ошибкой было бы считать, что практичность никак не влияет на технологическую эволюцию. Но и игнорировать ту роль, которую играет в ней стремление к удовольствию, — недальновидно. Две тысячи лет назад, когда в Малой Азии впервые появилась водяная мельница, греческий поэт писал: «О, девы, ручной свой жернов отложите. Вам больше не нужно вставать до зари, заслышав крик петуха». Эти строки указывают на третью причину нашего интереса к новой технологии: она сохраняет нашу физическую энергию и позволяет тратить время на то, что нам больше нравится, — на занятия чем-то еще более приятным или, в конце концов, на то, чтобы просто подольше поспать.
Подсчитано, что в наши дни каждый житель США в течение свой жизни использует больше четырехсот электронных приборов. Может показаться, что все эти вспомогательные механизмы подарили нам величайшее счастье. Но это не так. Как мы подробно рассмотрели в главе 5, мемы, принимаемые нами за полезные, могут легко обратиться в паразитов. Шведский экономист и государственный деятель Стефан Линдер{186} убедительно продемонстрировал, что на определенном этапе приборы в нашем доме начинают сберегать меньше того времени, которое мы тратим на их обслуживание, ремонт и хранение. И хотя, безусловно, лук легче резать острым кухонным ножом, а не скорлупой моллюска, костью или зубами, действительно ли электрический кухонный нож — свидетельство прогресса?
Ни один человек, будучи в здравом уме, не захотел бы вернуться в то время, когда с заходом солнца замирала вся жизнь, когда океаны были непреодолимой преградой и когда мы и не подозревали о существовании вирусов и бактерий. С другой стороны, считать несомненным благом каждое новое открытие опасно. Стоит поддержать технологию, если она делает наш опыт более сложным, но если она создает конфликты и путаницу, лучше ей воспрепятствовать. Помня, что мемы размножаются сами по себе и в своем безудержном стремлении к размножению способны, если их не сдерживать, захватить всю нашу психическую энергию, мы сумеем не превратиться в рабов созданных нами вещей.
Сегодня мы делаем своим детям прививки против вызываемых опасными вирусами и бактериями болезней, например против полиомиелита. Окончательно осознав, что технология способна плодить мемы, столь же вредные для ума, как корь для тела, мы, возможно, сумеем найти вакцину и против них. Есть пластыри, помогающие бросить курить. Стоило бы создать аналогичные пластыри, вызывающие тошноту у того, кто слишком много смотрит телевизор или готов впасть в какой-нибудь политический экстремизм. В долгосрочной перспективе только умение контролировать собственную психическую энергию поможет человеку справляться с информационными перегрузками. Мемам гораздо проще мутировать, чем генам: не успели мы найти средство защиты от одного из их вредоносных штаммов, как на смену ему приходит новый. Поэтому нам не стоит полагаться на старые способы защиты: прежде чем принять новый мем, следует убедиться в том, что его обещание сделать нашу жизнь более приятной имеет под собой основания.
Например, за последние несколько десятилетий миллионы людей обзавелись всевозможными тренажерами по несколько сотен долларов за штуку в надежде сохранить хорошую физическую форму и здоровье и при этом так же наслаждаться тренировками, как мускулистые модели из рекламных проспектов. Мне не удалось найти статистических данных, показывающих, как часто пользуются этими устройствами их владельцы, но многие обладатели тренажеров сообщают, что начинают «прогуливать» уже через несколько дней после покупки. Однако эти механизмы — достаточно невинные плоды технологии: им нужны деньги и уголок в нашем доме, и как только мы забываем о них, они перестают претендовать на место нашем сознании. А по-настоящему опасны те мемы, что вводят нас в соблазн и день за днем выкачивают нашу психическую энергию, вечно обещая нам состояние потока, но редко выполняя свое обещание.
ПОТОК И ИСТОРИЯНе только материальные вещи эволюционируют благодаря тому, что создают поток. Обычаи, системы верований, религиозные и политические институты часто возникают как новые возможности получить удовольствие. Широкие массы обычно принимают их, получив подтверждение, что они способны избавить от душевной тревоги и сделать жизнь приятнее. Китаевед Роберто Эно недавно опубликовал работу о возникновении и распространении конфуцианства в Китае{187}. Тем, кто не уверен, что древняя история способна нас чему-либо научить, его достаточно спорная теория может показаться излишне сложной. Тем не менее стоит уделить ей внимание, поскольку подтверждения ее основных идей то и дело встречаются в разные времена в разных местах.
