Мысль о том, что «кураторы» просто-напросто его разыграли, заставив копаться в мусоре, пока где-то в другом месте происходит что-то важное, мелькнула и пропала, когда, немного расширив отверстие, Глеб увидел ногу в серой брючине и поношенной рыжей сандалии. От видневшегося под сандалией черного носка ощутимо попахивало, на кончике большого пальца виднелась дырочка, которой уже не суждено было разрастись до размеров прорехи, в которую без труда пролазит весь палец.
Дырка в носке по недосмотру может появиться у любого человека, будь он хоть президент, хоть император. Но почему-то именно это крошечное отверстие в истончившейся синтетической ткани подсказало Глебу, кого похоронили в этой песчаной яме вместе с пластиковым стулом.
Дешевая алюминиевая трость со стертым об асфальт резиновым наконечником и магазинный пакет со скудным пенсионерским набором продуктов подкрепили его догадку, и он уже не удивился, когда, взрезав перемотанный прозрачным скотчем черный полиэтилен до конца, увидел залитое свернувшейся кровью, обезображенное выстрелом в упор мертвое лицо отставного особиста Саблина по прозвищу Чапай.
Как аукнется, так и откликнется, снова подумал Глеб Сиверов, сводя вместе края разрезанной пленки и нагребая сверху комковатый сырой песок. Тяжесть висящего в наплечной кобуре пистолета, настолько привычная, что уже не воспринималась сознанием, вдруг властно напомнила о себе, и Глеб мысленно сказал «Стечкину»: подожди, осталось совсем недолго.
* * *
Филер не солгал, говоря, что долго ждать не придется. Картинка в левой половине монитора, изображавшая «крайслер» с мигалкой на крыше, оставалась почти статичной. Двигался на ней только водитель генерала Васильева, который, выйдя из машины, прохаживался взад-вперед с дымящейся сигаретой в ожидании своего высокопоставленного пассажира. На правой половине экрана изображение менялось по мере того, как Мент перемещался из поля зрения одной камеры в радиус действия другой. Камеры поворачивались, сопровождая движущийся объект, так что в момент переключения и некоторое время после него Пермяков видел Васильева спереди, в лицо. Картинка успела смениться дважды, на что ушло чуть больше минуты, когда начались события.
Как это порой случается, события были долгожданными, а начались неожиданно. Андрей Родионович, разумеется, сообразил, что именно хочет показать ему Филер, но все равно едва-едва не вздрогнул, когда в кадр на приличной скорости влетел, заставив Мента испуганно шарахнуться, и резко затормозил в двух шагах от него черный «БМВ».
Возможно, эта машина была знакома генералу Васильеву, а может быть, он, несмотря на заверения Политика, продолжал ожидать покушения. Этого Андрей Родионович не знал, как не знал и того, есть ли у Мента при себе оружие. Как бы то ни было, внезапное появление на сцене черного «бумера» напугало Васильева, и, испугавшись, он решил не принимать бой, избрав самый простой и надежный способ пассивной обороны — бегство.
Побежал он не в парк, как поступил бы на его месте любой здравомыслящий человек, а вдоль аллеи, к парковке, как будто и впрямь рассчитывал потягаться с «БМВ» в скорости и удрать от мощной иномарки на своих двоих. Это лишний раз убедило Политика в правильности вынесенного приговора: Мент не то уродился дураком, не то катастрофически поглупел от страха, а таким людям не место в теневом правительстве, которое намерено в скором времени выйти на свет и стать официальным.
Генерал успел пробежать всего два или три метра, когда из открытого окна машины высунулась рука с пистолетом. У пистолета был непривычно длинный и толстый ствол, и Политик, который редко имел дело с оружием и еще реже смотрел по телевизору фильмы соответствующего содержания, не сразу сообразил, что это глушитель. Пистолет плюнул убегающему Менту в спину едва заметным на экране белесым дымком, отброшенная отдачей рука в черной кожаной перчатке коротко подпрыгнула вверх. Васильев запнулся на бегу, незаконченным жестом потянулся к затылку, тяжело упал на колени и мягко, безвольно, как лишившийся опоры мешок с отрубями, повалился лицом в асфальт.
«БМВ» тронулся с места и подъехал к распростертому на дороге телу вплотную, загородив его от камеры. Дверца распахнулась, и из машины выбрался водитель — рослый, плечистый гражданин в мотоциклетной кожанке и скрывающей лицо трикотажной маске. Держа пистолет в опущенной руке, никуда не торопясь, он спокойно обошел машину, открыл багажник, достал оттуда черный пластиковый мешок на «молнии», какими пользуются медики для перевозки трупов, и, расправляя его на ходу, все так же неторопливо направился туда, где лежал Мент, отныне, как и мечтал Андрей Родионович Пермяков, имевший полное право именоваться покойным.
Обогнув «БМВ», стрелок остановился. Зрителям в этот момент были видны только его голова и часть спины, остальное скрывала крыша машины. Человек в маске сделал движение, и его правое плечо коротко, резко дернулось.
— Контрольный в голову, — выдал никому не нужный комментарий Буров. — Что ж, по крайней мере, своих ошибок парень не повторяет.
— Это Молчанов? — указав на экран, заинтересованно спросил Политик.
— Где? — преувеличенно изумился Филер.
На экране действительно никого не было, потому что как раз в это мгновение стрелок наклонился, полностью скрывшись из вида.
— Шучу, шучу, — сказал Иван Сергеевич, заметив на лице собеседника выражение досады, которую Пермяков даже не попытался скрыть. — Да, это он, человек-легенда… Кстати, о легендах, они же мифы. Должен тебе сказать, что легенда о Слепом недалеко ушла от всех остальных жанров и разновидностей устного народного творчества. Все они, как правило, основаны на реальных событиях, но при этом безбожно врут. Так и здесь: насочиняли о человеке с три короба, а он на поверку оказался обыкновенным киллером — спора нет, высочайшей квалификации, но в целом таким же, как и все его коллеги. Как и других наемников, его интересуют всего две вещи: целость собственной шкуры и деньги. Манипулировать такими людьми — одно удовольствие. Это же просто роботы-убийцы с примитивным набором рефлексов и побудительных мотивов, и управлять ими не сложнее, чем игрушечным автомобильчиком с дистанционным управлением: какую кнопку нажал, туда он и поехал.
Слепой снова появился в поле зрения камеры, неся на плече упакованное в блестящий черный пластик тело. Небрежно свалив свою нелегкую ношу в багажник, он захлопнул крышку, вернулся за руль и уехал, как ни в чем не бывало. Когда машина тронулась, Политик разглядел задний номерной знак. Номер был особенный, именной, из тех, за которые не отличающиеся вкусом и интеллектом обеспеченные фанфароны отваливают солидные деньги. «ФЕДЯ 007» — было написано на белой номерной пластине, и, прочтя это, Андрей Родионович брезгливо поморщился: он не любил безвкусицу во всех ее многочисленных проявлениях.
— Вот и все, — сказал генерал Буров.
— Ну, и куда поехал твой игрушечный автомобильчик? — спросил Пермяков, пряча за иронией неприятное чувство, вызванное будничной простотой только что разыгравшейся у него на глазах сцены.
— Прямо в братскую могилу, — спокойно ответил Филер. — На мой взгляд, туда ему и дорога.
Политик молча кивнул, задумчиво глядя на экран ноутбука. Экран по-прежнему был разделен на две половины. Справа виднелся обрамленный старыми парковыми деревьями пустой участок живописной аллеи. На асфальте у бордюра, примерно там, где минуту назад лежал Мент, темнело какое-то пятно — то ли не до конца просохшая лужа, то ли кровь, на черно-белой картинке этого было не разобрать. Справа все так же прохаживался вдоль своего отмытого до скрипа «крайслера» с синим ведерком на крыше водитель генерала Васильева. Докурив сигарету и выбросив окурок в кусты на краю парковки, он озабоченно посмотрел на часы, вздохнул и вернулся за руль — ждать.
Ожидание обещало стать долгим. Его точная продолжительность зависела от того, на чьей стороне правда в давнем споре между верующими и атеистами. Если правы безбожники, ждать возвращения генерала водителю предстояло вечно, а если они ошибаются, то чуточку меньше — до Второго Пришествия и Страшного Суда. И, наблюдая, как Буров привычными движениями выключает ставший ненужным компьютер, Андрей Родионович Пермяков от души понадеялся, что Бога все-таки нет, и что им с Филером, таким образом, нечего опасаться, кроме земного суда, которому они оба не по зубам уже сегодня, и для которого вскоре станут абсолютно недосягаемы.
— Вот и все, — повторил генерал Буров, опустив крышку ноутбука. — Теперь ты доволен?
Выведенный этим вопросом из задумчивости Политик некоторое время молчал, заново складывая разваленную Филером стопку эскизов.
— Да, — сказал он, наконец, — теперь, похоже, действительно все, и я действительно доволен. Хотя я был бы доволен еще больше, если бы вместе с этим «Федей ноль-ноль семь» в упомянутую тобой братскую могилу лег и его руководитель.
