Подъезжая к «Кремлю», Глеб представил, как Бизон лежит в траве на краю песчаного обрыва и ведет наблюдение, держа в одной руке бинокль, а в другой — бутерброд с ветчиной или купленный по дороге гамбургер. Габариты у Бизона были внушительные, и ел он много и со вкусом, оправдывая свою маленькую слабость тем, что организм таких размеров требует усиленного питания.
Потом впереди, заключенные в округлую раму липовых крон, показались узорчатые кованые ворота, и Глеб выбросил Бизона из головы: впереди ждала активная фаза работы, во время которой посторонние мысли были, мягко говоря, неуместны.
Как и обещал во время телефонного разговора майор Полынин, ворота были открыты, и охраны, которую в прошлый визит сюда Глебу пришлось с великим трудом обходить, нигде не наблюдалось. Правда, следящая камера на воротном столбе никуда не делась; ее любопытный стеклянный глаз пристально и недобро таращился на подъехавший «БМВ» с фальшивым «именным» номером, и Глеб не сомневался, что десятки других таких же глаз будут подглядывать за ним в самых укромных уголках парка, дотошно и скрупулезно фиксируя каждый его шаг. Впрочем, сегодня выдался как раз тот редкий случай, когда подобная публичность была ему на руку — естественно, лишь до известного предела.
Когда машина въезжала в ворота, у Глеба появилось ощущение, сходное с тем, которое, вероятно, испытывали аргонавты, проплывая между Сциллой и Харибдой. Логика и здравый смысл настаивали, что здесь и сейчас с Глебом ничего плохого не случится; то же самое твердила интуиция, но ему все равно было не по себе. У кукловодов своя логика, свои, отличные от общепринятых, взгляды на то, что разумно, а что нет. Любой параноик твердо убежден, что действует в полном соответствии с логикой и здравым смыслом, а попробуй-ка, угадай, какое коленце он выкинет в следующий миг, основываясь на том, как повел бы себя в такой ситуации нормальный человек! Те, кто сейчас пытался использовать Слепого в качестве послушной марионетки, абсолютно нормальны, просто понятие о норме у них свое, не такое, как у остальных — так же, впрочем, как и у самого Глеба Сиверова.
В тот миг, когда ворота остались позади, часы на приборной панели показали двадцать ноль-ноль. Точность — вежливость королей и снайперов, вспомнил Глеб и невесело улыбнулся, одной рукой ведя машину, а другой копаясь в стоящей на соседнем сидении сумке. Трикотажная спецназовская шапочка-маска и пистолет — особенный, тот самый, из-за которого пришлось специально ехать на конспиративную квартиру, — были на месте, как и следовало ожидать. Подробный план парка и здания клуба хранился у Глеба в памяти с тех пор, как он готовился к ликвидации генерала Шиханцова. Здание за это время успело подвергнуться реконструкции, масштабы которой были Слепому неизвестны, но в здание его не приглашали, и сам он пока что не видел причин туда входить.
Главная гостевая стоянка перед парадным входом пустовала. Глеб разглядел это издалека и свернул в боковую аллею, по которой можно было попасть к небольшой служебной парковке. Оттуда еще одна аллея вела ко вторым воротам в ограде — обычным, без художественной ковки и прочих изысков, предназначенным для проезда машин обслуживающего персонала и продуктовых фургонов. Судя по отсутствию на гостевой стоянке представительского «крайслера» с синим проблесковым маячком на крыше, генерал Васильев то ли еще не приехал в «Кремль», то ли в силу каких-то известных ему одному, но, несомненно, веских причин предпочел прибыть с черного хода.
Проезжая мимо прудов с каналом и памятным по недавним событиям горбатым каменным мостиком, Глеб заметил, что ранее возвышавшийся у дальнего берега бутафорский парусник бесследно исчез. Поскольку посуху уплыть за горизонт он не мог, Глеб пришел к выводу, что его попросту разобрали. Никакого сожаления он по этому поводу не испытал: перемена явно была к лучшему. Виднеющийся в медленно сгущающихся вечерних сумерках пологий травянистый бережок с недостроенной летней верандой, которая подступала почти к самой воде, смотрелся не в пример приятнее, чем кое-как слепленная из фанеры и пластика липовая бригантина с хвастливой надписью на носу.
Инструктируя Глеба по телефону (если тот разговор можно считать инструктажем), майор Полынин порекомендовал припарковаться «где-нибудь в сторонке». Зная парк, как свои пять пальцев, Глеб заранее выбрал себе наблюдательный пункт — не идеальный, разумеется, но лучший из всего, что можно было найти в изрезанном аллеями и дорожками тенистом парке. Живописная, как и все в этом тщательно распланированном высокооплачиваемыми ландшафтными дизайнерами и любовно ухоженном местечке, короткая и достаточно широкая для того, чтобы по ней мог проехать грузовой автомобиль, асфальтированная дорожка вела к круглой лужайке, посреди которой тихо журчал небольшой фонтан. Здесь имелись удобные и красивые скамейки для отдыха, цветочные клумбы и все прочее, чему полагается быть в такого рода местах, вплоть до нескольких фонарей на сработанных под старину витых фигурных столбах. Поскольку официально заведение все еще было закрыто на ремонт, а рабочий день давно закончился, отсутствие случайных зевак здесь было гарантировано. А что до зевак неслучайных, то с вероятностью их скрытого присутствия поневоле приходилось мириться: где ты ничего не можешь, там ничего не должен хотеть.
Задним ходом загнав машину в этот укромный уголок, Глеб вышел, чтобы осмотреться. Его расчет оказался верным: вокруг царило полное безлюдье, и даже фонтан, на который некому было смотреть, не работал. С того места, где стояла машина, неплохо просматривалось все здание клуба целиком, от парадного подъезда до угла, смотревшего в сторону служебной парковки. Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, но до настоящей темноты было еще далеко, и, чтобы не напугать кого-нибудь, разгуливая по парку в образе Фантомаса, Глеб не стал надевать трикотажную маску, ограничившись кепи с длинным козырьком, который, если не задирать голову, неплохо скрывал лицо от объективов следящих камер.
С главной аллеи, по которой должен был пройти, направляясь к своему автомобилю, генерал Васильев, «БМВ» Сиверова был почти не виден. Если приглядеться, в сумерках можно было различить блеск фар и хромированных деталей, и Глеб на всякий случай вынул из багажника и набросил на капот предусмотрительно прихваченный в гараже кусок брезента: радиаторную решетку «БМВ» ни с чем не спутаешь, а Глеб на протяжении последних полутора суток приложил массу усилий к тому, чтобы при виде автомобиля этой марки господин генерал вздрагивал, бледнел и хватался за сердце.
Установленный под крылом генеральского «крайслера» электронный «жучок» через навигационный спутник информировал Слепого обо всех передвижениях Васильева. Это было, с одной стороны, чертовски удобно, поскольку избавляло от необходимости таскаться за его превосходительством по пятам, а с другой, наводило на грустные размышления: неужели человечество ценой неимоверных усилий и жертв рвалось в космос только затем, чтобы было удобнее подглядывать друг за другом?
Назвать полученные таким сложным, кружным путем сведения ценными было трудно даже при очень большом желании: доставив генерала Васильева из его загородного дома на Петровку, 38, закрепленный за ним «крайслер» покинул внутренний дворик главного управления МВД только один раз, съездив, если верить показаниям спутниковой навигационной системы, на ближайшую АЗС и обратно. Теперь навигатор утверждал, что «крайслер» находится где-то рядом, на прилегающей к клубу территории, и, прогулявшись напрямик через парк, Глеб убедился, что мудреная электроника не врет: генеральская машина вместе с водителем обнаружилась на служебной парковке. Васильева ни в ней, ни вблизи нее не наблюдалось, и, сказавши: «Ага», не замеченный генеральским шофером Слепой пустился в обратный путь.
Спутниковый навигатор косвенно подтверждал то, о чем Глеб уже догадался раньше: с этим «Кремлем» явно что-то нечисто. Вся эта трудоемкая клоунада с зеркальцем на дубе и неприкрытой до нарочитости слежкой была затеяна с одной-единственной целью: посмотреть, что станет делать напуганный до полусмерти Васильев, куда побежит спасаться, к кому обратится за помощью.
Как ни странно, генерал побежал спасаться в кабак. Те, на чье покровительство он рассчитывал, не оправдали его надежд, сообщив Слепому, где и когда его можно без помех взять к ногтю, но в этом-то как раз не было ничего удивительного. Если отбросить не выдерживающую критики версию о том, что эта проворовавшаяся интендантская крыса как-то мешала кукловодам, оставался только один вариант: в рядах теневого правительства началась крупная чистка, в ходе которой те, кем вот-вот должна была заинтересоваться генеральная прокуратура, и кто мог на допросе сболтнуть лишнего, подлежали списанию в расход и утилизации.
