Берта сердито перебила его:
– Когда она вернется, можешь сам расспросить ее обо всем. Вот тогда и поговорите о ее такой невероятно интересной жизни, – процедила она. Глаза Фридриха удивленно расширились.
– Да я же только… – начал он, но тут кто-то схватил Берту за руку.
Она обернулась и увидела перед собой Франца Карстена, который смотрел на нее сверху вниз. От его взгляда по телу побежали мурашки. Брат Лили с его черными, как смоль, волосами и вечно скучающим выражением лица был слишком хорош собой. Когда-то Берта надеялась, что он заметит ее – в свои двадцать пять он все еще был холостяком. Но он никогда не проявлял к ней ни малейшего интереса. И теперь, когда он наклонился к ней, она тут же ощутила в коленях дрожь.
– Берта, – выдохнул он, слегка коснувшись губами щеки девушки.
– Франц, приятно тебя здесь встретить! Как дела? – спросила она, но он нетерпеливо отмахнулся.
– Я ищу Лили, ты случайно не видела ее?
Берта стиснула зубы. Конечно, Лили. Все вечно только о ней и пекутся, чему она удивляется?
– Нет, – прохладно ответила она. И, сама того не желая, неожиданно для себя самой внезапно добавила: – Я не видела ее уже пару часов. Даже представить не могу, где ее носит. Должно быть, проводит время с женихом.
Франц удивленно поднял брови. От досады она едва не откусила себе язык. Зачем она это сказала?
– Генри здесь нет, – сказал Франц, внимательно оглядывая зал. – Где она может быть? Вы же обычно не расстаетесь ни на минуту!
– А вот и нет, – возразила Берта, задетая его тоном. – В конце концов, я здесь не одна!
Только сейчас Франц наконец заметил Фридриха, который все это время вежливо не вмешивался в разговор.
– Понятно. Франц Карстен, очень рад! – сказал он, пожимая руку спутнику Берты.
– Ах, вы брат знаменитой… – начал было Фридрих, но Берта наступила ему на ногу.
– Нам пора, Фридрих! – сказала она, уводя своего спутника, пока он не наговорил лишнего.
Она была уверена, что брат Лили не обрадуется, узнав, чем занимается Фридрих. Юноша удивился, но послушно пошел за ней. Франц подозрительно посмотрел им вслед.
Обернувшись, Франц поймал на себе пронизывающий взгляд знакомых глаз.
– Мой мальчик! – улыбнулся Олькерт. – Как хорошо, что на сей раз мы встречаемся по куда более приятному поводу, чем это обычно бывает.
Францу едва подавил громкий стон. Только этого ему не хватало! Как-то ведь удавалось избегать встречи с Людвигом весь вечер.
– А наш дорогой герр папа2 тоже здесь? – спросил Олькерт, озираясь. – Не хотелось бы упускать возможность хоть раз собраться всем вместе…
– Отца нет, матери нездоровится, – быстро объяснил Франц. – И ты знаешь, что мне нужно время.
Олькерт лишь улыбнулся.
– О, я ведь не о кораблях. В этом деле спешка только во вред. Нет, я хочу поговорить о делах личного свойства. – Блеск в его глазах заставил Франца прикусить губу от досады.
– Я уже говорил тебе, что…
– Та-та-та! – Олькерт пресек все его возражения одним взмахом руки. – Я ведь не заставляю тебя жениться на ней этим же вечером. Но я пообещал Розвите, что ты с ней потанцуешь. Она оставила за тобой два танца. О, а вот и она. Дорогая, смотри, кого я нашел!
Розвита, застенчиво улыбаясь, подошла к ним, и Франц подумал, уж не наблюдала ли она за ним все это время. Но стоило признать, сегодня она выглядела не так уж плохо, пусть даже во многом за счет приглушенного света. И все же – он предпочел бы сбежать.
– Розвита! – Он неохотно поцеловал ее руку. – Какой сюрприз! Вы сегодня просто очаровательны! Могу я пригласить вас на танец?
Она кокетливо засмеялась и, быстро взглянув на него из-под ресниц, взяла протянутую ей руку. Выводя ее в центр зала, Франц все время чувствовал, как Олькерт сверлит взглядом его затылок.
* * *
– Где ты была? – прошипел он на ухо сестре через полчаса, когда наконец нашел ее. Она стояла у буфета и выглядела слегка запыхавшейся. Он смерил ее озадаченным взглядом. Волосы девушки были растрепаны, а на новенькие туфли налипла грязь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– В саду, – уклончиво ответила она.
Франц нахмурился. То, что он видел, ему совсем не нравилось – что-то в ней было иначе, не так, как нужно.
– Ты что, плакала? – спросил он, хватая ее за подбородок, чтобы получше рассмотреть лицо.
– Отпусти меня! – Она отпрянула. – Со мной все в порядке.
– С кем ты была в саду? – спросил он, недоверчиво озираясь.
– С подругами, с кем же еще? – ядовито ответила она, но он лишь покачал головой.
– Тебя никто не видел вот уже несколько часов, я спрашивал!
– Ясное дело, я была в саду с Бертой! – сказала она.
Он изумленно замер, глядя на нее во все глаза.
– Значит, с Бертой? – резко спросил он.
– Да, с Бертой, моей лучшей подругой. Ты забыл, кто это? – фыркнула она, и он холодно рассмеялся.
– Как же, помню. Тощая индюшка со светлыми волосами и тоненьким голоском, у которой ты увела жениха.
– Они не были помолвлены, Генри она даже не нравилась! – возмутилась Лили. – Тебе обязательно быть таким злым? Она очень милая…
– Я только что говорил с ней! – грубо прервал ее Франц. – И она утверждает, что не видела тебя несколько часов.
– Что? – Лили изумленно округлила глаза. Мгновение она, казалось, не знала, что сказать. А потом вдруг громко расхохоталась. – Да она просто шутит! Конечно, мы были вместе все это время, иначе где же мне еще быть? Только взгляни на мои туфли, это мы в темноте случайно угодили в клумбу. Я поняла! Она, наверное, обиделась на меня – ее кавалер проявил ко мне интерес. Если бы ты только знал, кто он такой!
– И кто же? – недоверчиво спросил Франц. Он никак не мог избавиться от ощущения, что Лили бессовестно лжет ему прямо в глаза и вдобавок пытается сменить тему.
– Тот самый репортер, который недавно написал обо мне статью!
Франц не верил своим ушам.
– Что, прости? – спросил он, и Лили несколько раз кивнула в подтверждение своих слов.
– Да-да, мы долго с ним разговаривали! Берта как раз поэтому на меня дуется. Он передо мной извинился, представляешь? Сказал, что мое появление показалось ему забавным!
– Забавным, значит? – Франц принялся гневно выискивать репортера в толпе. – Что ж, я покажу этому идиоту, что такое настоящая забава…
Лили схватила его за руку.
– Ах, не надо, Франц, не сердись! Нам пора домой, уже поздно. Он сказал, что тон статьи определяла редакция. На самом деле он был со мной очень любезен, даже предложил показать ему мои работы.
Франц фыркнул, но позволил себя увести.
– Неужели? Эти твои стишки про любовь и кровь? – насмешливо поинтересовался он, с удовольствием наблюдая, как от обиды ее губы сжались в тонкую ниточку.
* * *
– Брось, я это не всерьез! – не выдержал Франц по пути домой после нескольких минут созерцания непривычно грустного лица сестры.
– Что? – спросила она, рассеянно моргнув. Казалось, мыслями она была далеко.
– Насчет твоих стихов, я не имел в виду ничего дурного… – проворчал Франц.
«Ну вот, теперь она дуется, а завтра наверняка нажалуется на меня родителям», – с досадой подумал он. Иногда он и сам не понимал, почему не мог быть к Лили добрее. Своей непокорностью она просто выводила его из себя.
– О, Франц, это пустяки, – ответила она тихо, и он не поверил своим ушам. Между тем она откинулась на спинку скамьи и посмотрела в окно.
В карете было темно, но ему показалось, что глаза у нее блестят. Она определенно плакала. «Что же с ней такое? – с беспокойством спросил он сам себя. – Неужели все дело в том, что Генри не нашел для нее времени? Но она всегда относилась к этому с пониманием, у него ведь выпускные экзамены на носу. Женщины. Вечно все такие чувствительные, а стоит спросить о причинах, так сразу молчок». Он был не в силах их понять. Впрочем, если он будет действовать с умом, это ему и не понадобится. Он подумал о Кае, и его тело сразу же отреагировало. Должно быть, он еще не спит. А если все-таки спит – что ж, Франц его разбудит.
