У Данте, как и у Пушкина, — много потомков. Сыновья Данте жили в Вероне, но род по мужской линии пресекся. Одна из подруг Ани — потомок Алигьери по материнской линии. И пока мы шли к галерее Уффици, у меня было время подумать о дружбе потомков Пушкина и Данте. В Уффици одна из лучших картин — это вид, открывающийся из окон дворца на реку Арно, мосты и гряду гор в сиреневой дымке на горизонте. Где-то на их склонах — дом Чайковского, в котором он написал клавир к «Пиковой даме». Пейзаж Флоренции такой же спокойный и гармоничный, как и ее искусство. И вот наконец площадь Синьории, Палаццо Веккио, конная статуя Медичи, Давид. Мы присели за столик кафе и перевели дух. Аня рассказала о Георгии Михайловиче. Он умер внезапно от разрыва аорты 20 декабря прошлого года, а еще днем накануне ездил с гостями из Ленинграда в Фонтенбло. Его похоронили на кладбище Сан Женевьев де Буа рядом с И. А. Буниным…
Вечером на квартире у Ани я познакомился с ее мужем Сандро Тури и их детьми, пятнадцатилетним Степой и четырнадцатилетней белокурой прелестной Катей. Юные пушкинские потомки бегло говорят по-русски, хотя и с акцентом. Я вспомнил, что их покойный дедушка очень этим гордился. Собрались гости. Я рассказывал о своей удаче, о том, как мне довелось побывать на вилле Зинаиды Волконской в Риме. Говорил о том, что памятники в «Аллее воспоминаний» гибнут, что стела в честь Пушкина с отбитым основанием валяется на земле как простой камень. Все возмущались, и особенно флорентийская пушкинистка Альберта, молодая итальянка с живыми яркими глазами, хорошо говорившая по-русски. Она только что вернулась из США и рассказала, что Гарвардский университет готовит публикацию литературного архива Зинаиды Волконской. От американских издателей она привезла письмо в библиотеку Ватикана с просьбой дать справку, не содержится ли там архив переводчика Пушкина графа Миньято Риччи. Вот так, неожиданно, я снова вспомнил о Риччи. Значит, американцы тоже идут по этому литературному следу! Аня промолвила, что нельзя терять времени, и вышла из комнаты. Скоро она вернулась и сказала, что позвонила в Рим своему знакомому, работающему в библиотеке Ватикана. Вопрос улажен. В Риме мне заказан пропуск в рукописный отдел Ватиканской библиотеки.
* * *
Площадь святого Петра и формальности с пропуском задержали меня на час. Я прошел мимо швейцарских стрелков в широких беретах и полосатых костюмах, пересек площадь музеев и поднялся на второй этаж. В первом зале — каталоги, во втором — выдача рукописей и читальня. А вот и семейные бумаги Риччи, я нашел их в каталоге в первый же день.
Но радость была преждевременной. Ни писем Пушкина, ни переводов из Пушкина, ни других документов, относящихся к московскому периоду жизни Миньято Риччи, в архиве не оказалось. Конечно, архив этот нуждается в тщательном изучении, но одно несомненно: Пушкина в нем нет.
Часто бывает так, что ищешь одно, а находишь другое. В каталоге рукописного отдела в семейном архиве Висконти значились четыре письма Зинаиды Волконской. Когда я получил и прочел эти письма, оказалось, что их атрибуция неверна. Три письма были написаны матерью декабриста Сергея Григорьевича Волконского княгиней Александрой Николаевной Волконской, урожденной Репниной (свекровью Зинаиды Волконской). Автором четвертого письма был Никита Григорьевич Волконский, муж Зинаиды Волконской. Все письма были адресованы воспитателю ее сына художнику Микеланджело Барбиери. Эти семейные письма запечатлели эпизоды из жизни Зинаиды Волконской и ее семьи и рассказали о самом Микеланджело Барбиери, одном из создателей оперного театра Зинаиды Волконской. Письмо Н. Г. Волконского отправлено из Петербурга в Рим, где в начале двадцатых годов Зинаида Волконская живет со своей сестрой Марией Александровной Власовой и работает над созданием и постановкой своей оперы «Жанна д’Арк». Вот перевод этого письма с французского.
«Санкт-Петербург, 3 февраля 1823.
Не могу выразить Вам, дорогой Барбиери, до какой степени я благодарен за Ваши усердие и хлопоты при похоронах. Несчастье ужасно для нас, неслыханно для Мадлен, и это особая милость Провидения, что Зинаида находится подле сестры во время ужасной катастрофы. Я прочел два Ваших письма maman Волконской. Ее очень беспокоит Мадлен и состояние ее финансов; она пишет Зинаиде по этому поводу. Скажите мне, наконец, месье Барбиери, что случилось с суммой 93 тысячи рублей, которую Игнаций Лабенский послал на днях через коммерческий банк дорогому усопшему? А он не оставил никакой доверенности. Вот ведь какая неудача с деньгами! Пожалуйста, держите меня в курсе того, что происходит. Вы знаете, что здоровье Зинаиды может от этого пострадать. Невозможно написать обо всем яснее и точнее, чем это делаете Вы, мы все это знаем. Я рассчитываю на то, что Вы не оставите меня без новостей.
Ваш князь Н. Волконский.
Я обнимаю Александра. Скажите, какое впечатление произвела на него смерть его дяди? Сегодня исполнилось двенадцать лет, как я женат, и в этом же году он появился на свет. А в тринадцать лет он уже не младенец. Тургеневы шлют Вам привет».
Это письмо рассказало о трагическом событии в жизни семьи Волконских: смерти мужа М. А. Власовой. Мы знаем, что овдовевшая М. А. Власова отныне до конца своих дней посвятит себя сестре Зинаиде. Письмо это интересно и тем, что позволяет точно датировать день свадьбы Зинаиды Волконской, 3 февраля 1811 года, и год рождения ее сына Александра.
Из трех найденных писем А. Н. Репниной два, безусловно, представляют интерес. Они написаны в московский период жизни Зинаиды Волконской. Вот их перевод с французского.
«Царское село, 15 июля 1825.
Только рассчитывая на Вашу любезность, я смогла позволить себе просить Вас через мою невестку княгиню Зинаиду оказать мне услугу разобраться в жалобе, которую мне адресовали мои крестьяне из деревни Воронцово. Заставьте крестьян рассказать, но чтобы ни они, ни управляющий Филип Кошелев не знали, что я Вас об этом прошу. Если Вы исполните это и отправите мне бумагу с жалобой и в то же время скажете мне свое мнение, Вы меня много обяжете, и я прошу верить, что я буду Вам за это очень благодарна и что с этим чувством и с моим глубоким уважением остаюсь преданная Вам княгиня Волконская, урожденная княгиня Репнина».
«Санкт-Петербург, 21 декабря 1826.
Рассчитывая на Вашу дружбу, мой дорогой месье Барбиери, я надеюсь, что Вы меня простите за то, что я до сих пор забыла уплатить Вам мой долг, который я здесь прилагаю, 180 рублей за табакерку с серебряной картиной Ван Дейка, подарок моему сыну Никите. Итак, я рассчитываю на Вашу снисходительность в отношении моей забывчивости и надеюсь, что это не лишит меня Вашего внимания. Письмо, которое я кладу в этот же конверт, предназначено для передачи моей невестке Зинаиде с тем, чтобы она прочла его как можно раньше. Это совершенно необходимо, и я рассчитываю в этом на Вас. Желая Вам счастливого нового года, который скоро наступит, прошу Вас верить в мое уважение и дружбу. Преданная Вам княгиня Волконская, урожденная княгиня Репнина».
Письма эти любопытны и тем, что рассказывают об итальянском художнике Микеланджело Барбиери, воспитателе сына Зинаиды Волконской. То немногое, что о нем известно, говорит о его важной роли в театральной и музыкальной жизни Зинаиды Волконской. Волконская познакомилась с Барбиери, скорее всего, до своего возвращения в Россию, в Москву в 1817 году. В Москве в гостиных Фамусовых она почувствовала себя неуютно и осенью этого же года уехала в Одессу, чтобы определить сына в Ришельевский лицей. Об этом мы узнаем, в частности, из письма фрейлины М. А. Волковой к В. И. Ланской, отправленного из Москвы 22 октября 1817 года, где упоминается имя Барбиери.
