И три года мостили, осталось последний гвоздь вколотить, — будет путь во все стороны.
Старший сын мостил через мхи, приустал, прилег отдохнуть под мостом и слышит, идет через мост старичок и Бога молит:
— Дай, Господи, кто этот мост мостил, чего попросит, то и дай.
Вышел старшой к старичку:
— Мы мостили, три брата нас, да батюшка.
— Что тебе надо? — спросил старик.
— А мне много не надо, а чтоб ни за чем в люди не ходить, дома жить.
— Так и будет.
И пошел старичок своей дорогой.
На другой день середний сын прикорнул под своим мостом, и тот же старичок идет и Бога благодарит. И, как старшой, пожелал середний сын:
— Ни за чем в люди не ходить.
— Так и будет, — посулил и ему старик.
На третий день сидит под мостом малый сын. Идет через мост старичок, молит Бога.
Выходит малой.
— Что тебе надо? — спрашивает старик.
— А хочу я царю-батюшке помогать, хочу в солдаты идти.
— Трудное дело, Иван, да и молод еще! — сказал старик.
— Нет, я пойду!
— Ударься о землю! — приказал старик.
Ударился Иван о землю и стал оленем. Бегал, бегал, из сил выбился, прибежал к старику.
— Был олень, стань рысью! — сказал старик.
И стал Иван рысью и побежал, уморился и назад идет.
— Был рысью, стань соколом!
И уж соколом полетел он и много летал, примахались крылья, спустился.
— Был соколом, будь мурашом!
И обратился Иван в муравья, уж ползал, ползал с ветки на ветку, с прута на пруток.
— Ну, довольно.
И стал Иван опять человеком.
— Бог тебя благословляет на службу, — сказал старик, — служи верой и правдой. Когда будет нужно, ударься о землю — и станешь оленем, рысью, соколом и мурашом.
И пошел старичок своей дорогою.
Стали братья жить-поживать, каждый своим делом занялся, на что Бог благословил. Старшой промышлял торговлей, и дело хорошо пошло, средний на земле хозяйствовал и тоже не жаловался, а меньшой Иван, — так уж знать ему на роду написано, — как сделалась завороха-война, занабирали народу, и пошел он охотой в солдаты.
2
Целый год шли войной. Дал Бог, повоевал царь много земель, победил неприятеля, и пришло время перемирию.
Все цари собрались на собрание, все в коронах. Хватился наш царь, где корона? — без короны в собрание не пускают, — а корону-то дома забыл. И дают царю три дня сроку, а то назад отберут все земли или опять войну начинай. Что поделаешь, надо корону! И заразыскивал царь народу, кто может в трое суток домой сходить и назад с короной придти?
Да кому это возможно, — год ведь шли! — отказываются.
И выискался Иван. — Я схожу.
Обрадовался царь:
— Вот что, Иван, исполнишь, — дочь за тебя отдам.
Написал царь письмо царевне и с царским письмом снарядил в путь солдата.
Вышел Иван из виду вон, да как ударится о землю — и стал соколом и полетел.
Через реки летит соколом, по полям — оленем, сквозь леса — рысью, так и шел и шел.
В сутки добежал оленем. Народ кричит:
— Хватайте! Хватайте!
А старые люди головой качают:
— Ой, не весть ли от царя? Прямо ко дворцу бежит.
И несдобровать бы оленю, — самоход задавит, — да он муравьем обернулся и муравьем попал во дворец на верхи к царевне и там стал солдатом.
Ужаснулась царевна.
— Как, — говорит, — ты вошел, солдат, и по какому случаю?
Солдат ей письмо от царя и рассказывает, как донес письмо.
Не верит царевна: год шли войной, как в одни сутки поспеть!
— Я тебе покажу, царевна!
И ударился солдат о землю и стал соколом.
А царевна из него перышко вытянула да в платочек.
— А еще как?
И стал он оленем.
Царевна у него рожка отломила и опять в платочек.
— Еще покажи!
И стал он рысью.
Царевна у него шерстки клок вырвала и к рожку в платочек.
— А как, — говорит, — во дворец попал?
— Я мурашом вполз.
И обернулся муравьем.
А царевна из него бочечку-яичко вытянула да в узелок завязала.
И поверила. Дала ему царскую корону и письмо отцу написала.
Забрал солдат корону, запрятал письмо, обернулся соколом.
— Прощай, царевна! — и улетел.
Ближней дорогой, как сокол, долетел Иван до моря. И всего ничего оставалось, да устал, вздумал отдохнуть малость и повалился на берег.
А у моря два солдата на часах стояли: Хайлов да Ваганов, — корабли стерегли. Видят солдата на берегу, пошарили, хвать, а у него царская корона да письмо от царевны.
— Ой, — говорит Ваганов, — уж не вор ли?
— Вор не вор, а прощелыга. Так оставить невозможно.
И давай будить Ивана. Уж головой били о землю и все ему ребрышки посчитали, а он и ухом не ведет, — очень уморился. Ну, пеняй на себя, долго разговаривать некогда, и живо на корабли. И вовремя к царю с короной поспели.
На радостях царь забыл про Ивана: тут дело такое, не до Ивана.
3
Думал Иван часок отдохнуть, разоспался, и ночь наступила, а он спит и спит. В полночь вышел внучок Водяного на бережку поиграться, — на море тишина стояла, ни кораблика не плавало в море, — увидал внучонок Ивана, сграбастал да в море, к деду.
— Дедушка, дедушка, я тебе солдата поймал.
Видит дед, человек не худой:
— А пускай с тобой гуляет.
Ну, и остался Иван жить у царя Водяного при его внучонке.
И месяц прошел, и другой, и третий, — много прошло. Кормят и поят Ивана, да скучно. И запечалился Иван, отстал от еды. Думы-то там, на земле:
«Уж, поди, — думает, — царь мир заключил, то-то там весело».
— Что, Иван, аль стоскнулся о белом свете? — спрашивает Водяной.
— Хоть бы глазком поглядеть! — запросился Иван.
— Ладно, выпущу тебя на часок, а боле не бывать! — да как крикнет ребят.
И откуда взялось, собрался народ — все были набросаны в море! — и живо его со дна вынесли и на островок положили.
Ударился Иван о землю и соколом улетел.
Море за ним, — подымалось, подымалось, — а уж высоко, не утянуть, так и улетел.
Отлетел Иван от моря и пошел. Дошел до деревень, спрашивает:
— Что, крещеные, вернулся царь с войны?
— Да уж месяца два будет, — говорят Ивану.
Он дальше, все идет и идет, пришел в город. И остановился у нищей старухи Волкивны.
— Что это у вас все песни поют?
— А как же, — говорит Волкивна, — за солдата Хайлова царская дочка замуж выходит: достал царю корону мир заключать! А товарища его царь первым генералом сделал: тоже старался. Да, слышно, царевне-то неохота. Завтрашний день дает царь пир с музыкантами, через три дня свадьба.
— А нельзя ли мне, бабушка, на царевну посмотреть?
— Чего же нельзя, надень музыкантское платье и иди на пир.
А был у Волкивны приятель из музыкантов, помер, а мундир завещал старухе: Волкивна его у себя под подушкой держала.
Нарядился Иван в музыкантское платье и на пир, сел с музыкантами.
Царевна с женихом прогуливается, а тот товарищ его за ними ходит. Подошла царевна к музыкантам.
— Не слыхал ли кто, как солдат царю корону достал мир заключать?
Никто ничего не отвечал.
Тут поднялся Иван.
— Я, — говорит, — про такое не слышал, а сам в старину так делал: обернусь соколом и лечу, через реки — соколом, по полям — оленем, сквозь леса — рысью, а где надобно и мурашом.
— А теперь можешь?
— Могу.
Вышел Иван на площадь, ударился о землю и соколом полетел, подлетел к царевне.
А царевна вынула из платочка перышко, приложила.
— Вот, — говорит, — тут и было.
Обернулся Иван рысью.
Царевна шерсти клочок приложила, и пришлось. Бегал Иван оленем, ползал муравьем. И рожка, и бочечку приложила царевна, и все пришлось.
И говорит царевна отцу:
— Вот, батюшка, мой суженый, вот кто корону достал!
Тут Хайлов и Ваганов в ноги царю, повинились: не хотели губить человека, да так уж вышло.
Царь их выдал Ивану и сейчас же за свадьбу.
Повенчался Иван на царевне и стал жить-поживать. А товарищей отпустил на волю: Бог с ними, и так натерпелись, бедняги.
1914 г.
Доля солдатская*
Сидел солдат в окопах, и осень сидит и зиму сидит, и захотелось ему на родине побывать.
— Хоть бы, — говорит, — черт меня туда снес, глазком взглянуть!
А он тут-как-тут.
— Ты, — говорит, — Королев, меня звал?
— Звал.
— Домой захотел?
— Да мне бы на недельку.
— Изволь, на три, — черт растопырился, — давай в обмен душу!
— А как же я службу брошу?
— Я за тебя.
И решено было у солдата с чертом: солдат неделю и другую и третью на родине проживет, а черт это время в окопах просидит.
