на пол подарки и даже провожать не выходит. Но к следующему разу остывает.
То ли вчера были обговорены все возможные темы, то ли на редкость жаркий день и однообразность дороги разморили пассажиров повозки, но разговаривать никому не хотелось. Можно было, покачиваясь, слушать тишину и жужжание пчёл, перелетающих с одной полевой ромашки на другую.
Местность изменилась. Вдалеке чаще показывались деревни и небольшие города, но они продолжали ехать прямо по дороге, чётко следуя выбранному направлению. Солнце поднялось высоко и начало припекать, а Хауг всё не останавливался, чтобы отдохнуть и пообедать. На вопросы он не отвечал, только усмехался себе в усы, словно задумал что-то грандиозное.
Они свернули в небольшой лесок и, скрывшись в тени деревьев, погрузились в приятную прохладу. Лучи солнца пробивались сквозь качающиеся ветви, играли в прятки между колёсами, прыгали по шляпкам грибов и останавливались на веснушчатом носу Грэйс, которая сидела на краю повозки, свесив ноги.
Скоро дорожка стала совсем узенькой, поэтому Хауг остановился, привязал лошадь и велел достать корзины с едой: остаток пути до озера предстояло пройти пешком.
– Это тайное место, – сказал он, – ни разу ещё никого тут не встречал.
Оказалось, что предложение купаться в озере было вовсе не шуткой. Через сто шагов они вышли из лесной чащи и увидели зеркальную, сверкающую на солнце гладь воды.
Жизнь налаживалась! С радостным смехом Джек стянул с себя рубашку.
– Может быть, позавтракаем сначала? – спросил Тони, расстёгивая ремень на брюках.
– Я потерплю. – Джек побежал к воде.
Окружённое плотной стеной деревьев, скрытое от случайных путников, небольшое озеро было настоящим сокровищем.
Избавившись и от брюк, Джек ступил в прохладную воду. Он быстро доплыл до середины – самого глубокого места, где вода доходила ему до носа – и с удовольствием нырнул.
Тони через минуту был рядом. Грэйс тоже не отставала – оставшись в тонкой короткой блузке, она, взвизгнув, прыгнула в воду с каменистого выступа. Только Самира помыла на берегу руки и принялась раскладывать еду, изредка бросая на купающихся осуждающие взгляды.
– Мы ведём себя неприлично? – спросил Тони.
– Думаю, принцесса считает нас дикими варварами.
Джек тряхнул головой, отчего с волос полетели брызги, и поплыл к Грэйс. Он нашёл её чуть в стороне, под тем самым выступом.
– Как дела? – Грэйс выкручивала волосы.
Как дела… Не вполне корректный вопрос от девушки в мокрой блузке. Хорошо? Ужасно? Ты не могла бы отвернуться или спрятаться в воде хотя бы по шею?
Джек не опускал взгляда ниже предусмотренной правилами приличия линии, но он ведь никогда не жаловался на воображение. Да и память услужливо дорисовывала картинки. Несмотря на прохладную воду, Джек вспотел за ушами.
Так почему он должен оставить Грэйс в покое?
– Я ведь до сих пор не рассмотрел твой медальон, – вспомнил Джек и обрадовался, что нашёл повод подойти поближе.
Он поспешил исправить эту оплошность. Взять украшение в руки Джек не решился – слишком велика была вероятность нежелательных сопутствующих прикосновений.
– Красивый, да? – спросила Грэйс. – Пусть и ненастоящий, но я почему-то чувствую, что он мой.
– Уж точно изящнее моего, – ответил Джек, наклонившись ниже.
Мастер с завидной кропотливостью изобразил крону раскидистого дуба и выбрал вид сверху, чтобы рисунок идеально вписался в круглую форму медальона. В ветвях этого дуба жили разные птицы: и маленький дятел, и цапля с длинным клювом. А в самом центре Джек разглядел две окружности.
– Сэми сказала, что вот этот символизирует человека, – Грэйс обвела пальцем круг побольше, – а вот этот, внутри, – его сердце.
Джек кивнул и отступил. Его собственное сердце как раз пыталось выскочить из груди и перепрыгнуть в маленький кружочек. Да уж, в холодном металле ему было бы безопаснее.
– На её медальоне тоже есть деревья и птицы, – добавила Грэйс с тайной гордостью.
– Я должен оставить тебя в покое, – сообщил Джек.
– Что?
Он наконец смог посмотреть в её глаза.
– Просто я бы хотел…
– Что? – повторила Грэйс.
– …чтобы всё стало как раньше, – объяснил Джек.
– Это как?
Почему в горле пересохло, ведь вокруг достаточно воды?
– Чтобы я мог стоять рядом с тобой и не понимать, что ты красивая. Смотреть на твою грудь, которая просвечивается сквозь мокрую ткань, и не смущаться. Я хотел бы….
«Тебя не хотеть», – добавил он уже про себя. Когда дни, недели спустя Джек вспоминал этот свой монолог, он искренне жалел, что в озере не водились чудовища, способные его проглотить.
– А я бы хотела, чтобы ты меня поцеловал, – ответила Грэйс, – но чего стоят наши желания?
Как рыба, под жабры которой впился острый крючок, Джек непроизвольно дёрнулся вперёд.
– Я передумал, – быстро сказал он. – Давай выполнять твоё желание.
Если бы Джек прислушивался не только к собственным ощущениям, то заметил бы, какое серьёзное у Грэйс выражение лица и как мало оно на самом деле располагает к поцелуям.
– Не нужно. Пусть это будет очередной из многих подходящих случаев, которыми ты не воспользовался, – ответила Грэйс. Она попятилась, пока не наткнулась спиной на каменистый выступ. – Тебе пора определиться, Джек. Ты слишком часто меняешь решения. Пока это работает, но однажды другие люди устанут под тебя подстраиваться.
Такой Джек её не знал. Увлекающая его вперёд леска с тихим звоном лопнула – крючок выскочил, оставив после себя металлический привкус крови во рту. Он молча отвернулся и поплыл к берегу.
Джек давно убедился, что неприятности происходят, когда их меньше всего ждёшь. Чем лучше настроение, тем безжалостнее окажется способ его испортить. Стоит только настроиться на позитивное мышление, обязательно что-нибудь, скорее всего собственное скудоумие, не даст планам осуществиться.
После купания в озере Джек запомнил только один приятный момент. Самира завязала вокруг талии Грэйс верёвку, закрепив её замысловатым узлом. Вымокшая блузка раздулась и через минуту совершенно высохла. Джек не смог сдержать улыбки, но она исчезла так же стремительно, как сработал фокус Самиры.
– Оказывается, магия может неплохо облегчить жизнь, – одобрил Тони, но осёкся на полуслове: кислая мина Джека не располагала к беспечной болтовне.
Волшебство дня прошло. Аппетита не было, даже восхитительно пахнущий пирог, который испекла дочь Хауга, не лез в горло. Укладывая вещи обратно в корзину, Джек задел нож и порезал руку, а когда их нагруженная повозка вновь выехала на главную дорогу, у него разболелась голова и начался кашель.
– Я разбил волшебное зеркало? – проворчал Джек, прячась между ящиками. После того как часть груза презентовалась хозяйке трактира, пространства и вариаций для удобной позы стало больше.
– У нас говорят: разозлить лесных светлячков, – ответила ему Самира. – Кстати, ты ведь именно так и сделал.
После
