Стражник замялся. Он служил у Гинеуса Первого Стального и у Гинеуса Второго Пархатого. Служил около двадцати лет, но за эти годы никому не приходило в голову просить его разбудить кого-нибудь в замке среди ночи.
- Наглый ты какой. Государственной важности, говоришь? Как представить?
- Земко. И передайте, что это очень важно!
- Ладно, стой здесь, - бросил он юноше. - Но если по пустякам пришёл, я тебе...
Второй, такой же заспанный стражник с неодобрением глянул в щель на Земко:
- Смотри, если зря разбудил, пожалеешь!
- Не зря, не зря! - спешно ответил Земко.
Ждать пришлось недолго. За воротами слышались приглушённые разговоры: "Представился каким-то Земко. Говорит, что важное донесение для графа. Перегаром от него за километр несёт. На всякий случай стрелки на галерее в полной готовности. Может... Не надо?.. Да!.. Слушаюсь...", в щель снова посмотрели, после чего внешние ворота открылись. В грудь Земко смотрело несколько копий. Обыскали. Сверху расположились арбалетчики. Мольх имел растрепанный и не выспавшийся вид, в ночном колпаке и длинной рубахе до щиколоток
- Твою гвардию, мою кавалькаду! Чего орёшь на весь замок? Пришел передать привет от Ягуры?
- Милсдарь Мольх, милсдарь Мольх, вы прямо в самое яблочко попали, когда сказали давеча, что я вам еще пригожусь! - засиял, как новенький гривень, Земко.
- Только я тебя обещал найти, а не ты меня. Ну и запах, - принюхался, - Ты чего, самогон пил и навозом заедал что ли?
Стражники расхохотались, некоторые согнулись пополам.
- Болт там со смеху случайно не пустите! Пальчик дёрнется - и нет человека!
- Я такое услышал! Такое услышал! Информации на пять гривней, а может и больше.
Сыскарь поперхнулся.
- Ну, отойдём к той нише, в замок нельзя. Выкладывай информацию да побыстрее. А на сколько она тянет - это уж я сам решу. Может, и ни на что ещё.
Земко, старательно изменяя голоса и активно жестикулируя начал пересказывать Мольху подслушанный разговор.
Панкурт задумался.
- Значит, у одного из них говор был особенный?
- Именно, милсдарь! Именно! Плохо было слышно, но странный такой говор.
- А второй?
- Этот обычно говорил, но голос я бы точно узнал. У меня вообще память хорошая.
- Точно хорошая? - не поверил сыскарь, - Ничего не упустил?
- Да точно, говорю я вам, - перешёл на шёпот, - Как есть вас завтра отравить попытаются. Так и сказал "крыса гардарийского и жирдяя кончать завтра будем".
- Так именно отравить или кончать?
- Отравить, отравить! Это я уже сам...
- Ты давай не сам, а слово-в-слово. А по именам они друг друга называли?
- Не называли, шпионов вроде меня опасались, наверное, - довольно заключил Земко, - Хотя какое-то имя произнесли. Саруш что ли, или Сараш. Эх, жалко-то как, что они окошко закрыли. Я бы может ещё чего вынюхал.
- Ну что ж! Молодец! Да, забыл спросить. А где дом-то тот?
- Да, - неопределённо махнул Земко назад, - Там, на юге. Двухэтажный дом из бледно-жёлтого кирпича. Почти у самой речки. Недалеко от кожемяк. Там ещё сад вишнёвый недалеко.
- Ясно. Если чего-нибудь узнаешь, или подслушаешь невзначай, стучи в ворота, не стесняйся. Стража будет предупреждена.
Сыскарь похлопал бондарева сына по плечу и развернулся.
- А деньги? - обиженно выдавил юноша.
Идти за мешочком с деньгами в замок и возвращаться обратно Панкурту совершенно не хотелось.
- Ох, голуба! - сокрушенно протянул сыскарь, обернувшись и для вида похлопав себя по карманам, - Клянусь честью вашего княжича Блоднека, мне заплатят жалованье только послезавтра. Самому за княжеский счет столоваться приходится.
Земко едва не плакал.
- Да не переживай! Сказано тебе послезавтра, значит послезавтра. А если то, что ты мне рассказал, окажется особо полезным для... впрочем, неважно, получишь премию сверху, - подмигнул Мольх. - И не болтай больше никому, что ты услышал. С этим строго! Стража, проводите его с миром.
Расстроенный юноша постоял ещё немного, до последнего надеясь на лучшее, но Мольх направился в замок и даже не обернулся.
Фиц с Додо распивали очередную бутылку, развалившись на крыльце прямо у отцовской кузни.
- О, дружище, - заплетающимся языком пробубнил Фиц, - ты же, кажется, спать шел?
Земко махнул рукой.
- По делам пришлось мотаться. Бочки возил.
- Ночью?
- Тихо, - встрепенулся вдруг Додо, - идёт кто-то. Давайте-ка его ощипаем.
Прохожий, судя по дорогому плащу, был явно из благородных, что для ремесленного квартала было редкостью, особенно в ночное время.
- Земко, Земко, давай только я попробую, - умоляюще протянул Додо.
Сомнений, что именно собирался попробовать младший сын кузнеца, у Земко не было, но бросать друзей не хотелось. "В конце концов нас трое. Отобьемся".
- А если он не из Гардарии со своими порядками, - спросил Фиц, но брат его уже не слышал.
- Слышишь, а ты почему по кварталу нашему ремесленному шастаешь? - стараясь говорить грозно, пошатываясь, подошел к незнакомцу Додо.
Прохожий развернулся, оценивающе пробежался взглядом по троице и устало вздохнул. Приподнял полу плаща, продемонстрировав меч. На эфесе изумрудным глазом сверкнула искусно выкованная змейка.
- Земко, ты только гляди, прямо как твой себя ведет, вот умора, - загоготал Додо, - эй ты, чего шастаешь, спрашиваю?
- Ты меня спрашиваешь, хам? - аристократ говорил спокойно, с едва заметным удивлением.
У Земко забегали мурашки, точно таким же голосом обладал собеседник хриплого на складе, где он подслушал разговор, о котором донес Мольху.
- Ты кого послал сейчас? Ты меня что ли послал? - не унимался Додо.
Внутренний голос, тот самый который утром уговаривал Земко пойти в бордель вопил, что нужно бежать, но ноги предательски не слушались. Спереди что то сверкнуло. Додо взвизгнул и завалился набок, прижимая руки к животу. Прохожий в два прыжка преодолел расстояние до Фица, и на бондарева сына хлынуло что-то липкое и теплое.
- Зачем вам это надо, быдло? На самогон не хватало? - аристократ развернулся к юноше, - Знали бы вы, как я не люблю возню с бумагами.
Про бумагу Земко ничего не понял, он с расширенными от ужаса глазами, смотрел, как за левым плечом незнакомца катится отделенная от тела голова Фица.
Меч в третий раз блеснул в свете редких на этой улице факелов.
- Пошёл бы лучше к маман Тьикотьессе, - успел подумать Земко и испустил дух.
***
Мольх лежал на мягкой перине, убрал руки под голову и размышлял вслух.
- Ерунда какая-то... Ничего не могу понять... Превращение принцессы в жабу. Затем события в корчме, когда я вспылил на Кадроша. Арест, пытки, шибеница. Чудесное спасение. Потом опять покушение. И вот теперь снова что-то готовится. Главное, чего хотят? Понятно, что первое предупреждение в виде письма показал король ещё перед отбытием в Любец... Но никакой конкретики, никаких требований.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
