Он поднимает меня и толкает к кровати. Нависает надо мной и наклоняется, целует в губы, в шею… целует меня везде, до самых пальчиков ног. Визжу в экстазе. Если он так продолжит, то я кончу еще раньше него. Вот это будет номер.
Он поднимается в обратном порядке и целует меня в губы, одновременно тянется к ящичку в прикроватном столике и достает презерватив, срывает обертку и надевает его одной рукой. Да, мальчик без меня практиковался.
— Я люблю тебя, Купер. Всегда любил, — шепчет он, проскальзывая внутрь.
Ох, мамочки. В голове взрываются фейерверки: во мне только что стартовала ракета. Он медленно двигается вперед и назад, все время бормоча мне на ухо, что еще он собирается со мной сделать. Я вцепилась ногами в его спину — на всякий случай, если он вдруг захочет сбежать. На этот раз я его не упущу.
Он продолжает, пока я не кончаю, крича так громко, что на улице трижды срабатывает автосигнализация. Пытаюсь перевести дыхание, но он переворачивает меня на живот и снова проникает в меня, держа за плечи и шепча мне в ухо. Так дольше не может продолжаться, иначе я получу внутренние ожоги. Клянусь, я уже чувствую запах жженой резины.
Он неустанно выкручивает мое тело в разные позиции, которые, как я раньше думала, возможно принять лишь после многолетних интенсивных занятий йогой. И каждый раз, когда я уже думаю, что он кончит, он сдерживается и продолжает. Если кто-то и теряет контроль над собой, так это я: чувствую, как оргазм опять подбирается с кончиков пальцев. Вот он добирается до рта, и я громко кричу и нецензурно ругаюсь. Сигнализация на улице опять заливается.
Наконец он кончает, тяжело дыша и замирая. И падает рядом со мной. Мне хочется что-то сказать, но я не могу. Я просто в шоке.
Он поворачивается и проводит пальцем по моему лицу.
— Я люблю тебя, Карли, — повторяет он.
Я улыбаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Ну уж нет, на этот раз не дождетесь, я слишком часто в прошлом спешила признаваться в любви и в результате создала больший хаос, чем туристы в аэропорту Хитроу в июле. Теперь я другая. Не буду торопиться, проверю свои чувства, прежде чем обещать ему весь мир и навлечь катастрофу на его голову. Я исправилась. Но раз уж на то пошло, я точно могу сказать, что люблю его пенис. Для начала неплохо.
— И что дальше будет, мистер Кук?
— Карли, я ни за что тебя больше не отпущу. Ты не против? — Он улыбается и убирает мои волосы с лица.
— Мне твоя идея нравится.
Если бы мы были на футбольном матче, я бы закричала: «Гол!» Он крепко прижимает меня к себе и засыпает. Никогда в жизни мне не было так тепло и спокойно. И как я могла упустить такого парня? Даг начинает тихонько похрапывать, но я в таком волнении, что уже вряд ли усну в этом году. Смотрю на часы: два ночи. Кто из моих подруг в такое время не спит? Прохожу в гостиную и набираю Кэрол. Она сразу же берет трубку.
— Клайв, я же сказала: иди к черту, — кричит она и швыряет телефон.
Так, похоже, я пропустила целый эпизод в ее жизни. А с Джорджем что случилось? Я набираю опять.
— Клайв…
— Кэрол, не вешай трубку, это я. Ты в порядке?
— Нет! — заливается она.
О черт. Вечно я оказываюсь в эпицентре кризиса. Так и знала, что сегодняшний день слишком идеален, чтобы быть правдой.
— Сейчас приеду, — говорю я и бросаю трубку. Отыскиваю свое платье, но оно теперь годно только на тряпочки. Проклятие. Беру штаны и пояс Дага, завязываю пояс узлом. Прежде чем выйти из спальни, замираю и смотрю на него. Какой же он красивый. И любит меня! Я бы затанцевала от счастья, но ноги так болят, что не выдержат этого. В гостиной нахожу ручку и бумажку.
«Даг!
У Кэрол кризис, и я единственная, кто может оказать первую помощь. Ночь была потрясающая.
Пожалуйста, позвони мне утром (по мобильному: 07911 234231). С нетерпением жду звонка.
С любовью, Купер».
Вызываю такси — и только тогда понимаю, что не знаю, где нахожусь. Выбегаю на улицу и смотрю название улицы и номер дома, а потом звоню опять. Разве может вечер так стремительно испортиться?
Рекорд даже для меня.
Кэрол впускает меня в квартиру. Она все еще хлюпает носом, глаза похожи на переспелые сливы.
— Что стряслось? — спрашиваю я, крепко ее обнимая. И мой вопрос оказывает действие: по ее лицу течет ниагарский водопад.
Наливаю Кэрол большую порцию бренди, себе — еще больше, и приказываю ей лечь на диван. В ванной нахожу тряпочку, вымачиваю под холодным краном, возвращаюсь в гостиную и кладу ей на лицо.
— Минуту ничего не говори, — приказываю я. И у нее нет выбора: если она заговорит, то подавится фланелевой тряпкой.
Через несколько минут я снимаю компресс. Так-то лучше — теперь во внешнем виде заметны лишь небольшие повреждения.
— Расскажи, что произошло, — снова приказываю я.
Она долго молчит.
— Клайв попросил меня выйти за него.
Я в растерянности:
— И это плохо, да?
— Карли, ты только посмотри на меня. Как я дошла до такой жизни? Мне тридцать один год, и единственные стабильные отношения, на которые я способна, — это мужчина, которому уже можно бесплатно ездить в транспорте.
— Но я думала, что ты этого и добиваешься. Мне казалось, что ты этого и хочешь — старые и богатые мужики, которых можно цеплять и бросать, когда пожелаешь. Одноразовые пенсионеры.
— Знаю, Карли, так оно и было, но теперь мне все кажется таким бессмысленным. Сама посуди: как я могу провести остаток жизни с мужчинами, которые уже не в силах пережевывать твердую пищу? Безнадежно.
А я-то забыла о золотом правиле всех женщин. Наша прерогатива — в любой момент менять мнение, без предупреждения, и ждать, что весь мир нас поймет и встанет на нашу сторону.
— И чего ты сейчас хочешь?
— Хочу настоящих отношений. С мужчиной, который может передвигаться без посторонней помощи. Отношений, которые не основаны на банковских счетах. Надоело быть трофеем. Я хочу иметь детей, дом, настоящую жизнь.
Вот это круто даже для меня.
— Кэрол, ты все это можешь. Ты красивая, умная, добилась успеха, у тебя есть чувство юмора, и ты хороший человек. Ты можешь заполучить любого мужчину, которого захочешь, но как только рядом с тобой появляется кто-то моложе пятидесяти, ты исчезаешь, как ассистентка фокусника.
Она вытирает рукавом нос. Напомните мне, чтобы я никогда не брала у нее поносить этот свитер. Кэрол задумывается на минутку:
— А как же ты? У тебя тоже есть все эти качества, и ты до сих пор никого не нашла.
Кол мне в сердце.
— Да, но это потому, что я безнадежна, это диагноз.
Она смеется. Мне кажется, что это прогресс, и я перехожу в наступление. Мы разговариваем до рассвета, и мне уже так хочется спать, что я чуть не падаю.
