— Итак, отныне и навсегда ты будешь принимать все приглашения на свидания от всех мужчин моложе сорока пяти, независимо от состояния счета в банке. Тебя будут привлекать только те мужчины, которые моложе твоего папы, и ты перестанешь заводить знакомства в столовой дома престарелых. Понятно?
Она улыбается и вдруг зажимает рукой рот:
— Ох, черт, Карли. Я так заморочилась своими проблемами, что совсем забыла спросить, как прошло свидание с Дагом.
Я морщу нос и улыбаюсь, как маньяк-сумасшедший:
— Свидание закончилось в постели, где мы занимались любовью.
Кэрол невозмутима:
— Понятно, ну, допустим, это заняло пять минут, а что вы весь вечер-то делали?
Кризис миновал. Кэрол снова стала собой, с ее чудесным сарказмом.
— И еще: почему у тебя такой вид, как будто ты одевалась в темноте в секонд-хенде?
Подруги. Ну куда я без них?
Я жду весь день, когда же Даг позвонит, но напрасно. Наконец в четыре часа сдаюсь и звоню ему сама:
— Даг, это я. Извини, что ушла вчера ночью, но это было срочно, честно.
Он взрывается, как консервная банка в микроволновке:
— Карли, я ничего не хочу слышать! Появляешься после стольких лет, я рассказываю тебе о своих чувствах, а ты берешь и опять исчезаешь, черт возьми! Не хочу больше играть в твои тупые игры.
Мне это кажется или в его голосе звучит недовольство? Натягиваю наколенники и начинаю ползать перед ним. Призываю на помощь все смягчающие обстоятельства, которые помню по повторам сериала «Закон Лос-Анджелеса». И наконец прибегаю к излюбленной старой женской хитрости.
— Послушай, Даг, у нее были проблемы с гинекологией. Понимаешь…
— Молчи! — кричит он. Ну вот, эта уловка еще ни раз меня не подвела. Я пока не видела парней, которые вынесли бы обсуждение внутренней женской анатомии.
Наконец он сдается:
— Послушай, сегодня мы не сможем увидеться. По вторникам, четвергам и пятницам у меня футбол. Но завтра вечером в семь могу за тобой заехать, ладно?
Чувствую себя кошкой, которая только что обнаружила, что у нее десять жизней. По крайней мере, теперь я знаю, как он поддерживает спортивную форму!
На следующий вечер я несколько часов готовлюсь к предстоящему ужину. Подвергаю электрошоку каждый лишний волосок, отшелушиваю каждую пору, отчищаю омертвевшую кожу и выливаю на себя три ведра лосьона для тела.
И вот Даг шагает по дорожке к дому Кейт, и я чувствую, как земля вибрирует. Но нет, это всего лишь я пытаюсь пройтись на четырехдюймовых каблуках «Гуччи», одолженных у Кэрол, и не порвать при этом розовое платье «Воядж», одолженное у Джесс. Я оживший, почти дышащий, почти ходячий манекен из секонд-хенда.
Мы идем ужинать в «Генрис» и садимся за столик на балкончике с видом на Темзу. За ужином я вспоминаю то утро много лет назад, когда я последний раз видела Дага. Не могу поверить, что он сидит сейчас рядом. Смотрю на небо. Если бы мы были в романе Даниэлы Стил, там было бы написано, что звезды светят только для меня. Я возвращаюсь к реальности. Ну ее, Даниэлу Стил. Если я правильно помню, то именно из-за нее у меня все неприятности.
Рассказываю Дагу о Кэрол и Джесс и о том, как я снова встретила Сару. Предупреждаю его, что у меня нет работы, зато есть задолженность на кредитке и мне негде жить. Тут он смеется и качает головой. Хоть бы удивился для приличия. Но не успеваю я прикинуться обиженной, как он наклоняется и целует меня:
— Карли, какая разница? Наши отношения важнее, чем все остальное.
И он прав. Я вдруг понимаю, что все мои мучения были не напрасны.
Мы возвращаемся домой для новых анатомических исследований. Мне до смерти хочется спросить, где он нахватался новых штучек и откуда такая выносливость, но я понимаю, что еще рановато раскачивать лодку. Сперва нужно взять пару уроков плавания и обзавестись резиновой шлюпкой.
На следующее утро просыпаюсь в его объятиях.
— Ты еще здесь, — шепчет он, уткнувшись мне в шею.
— Решила подождать и посмотреть, какое у тебя по утрам настроение.
Он тащит мою руку под одеяло и прижимает ее к своему твердому члену:
— Это ответ на твой вопрос?
— О да.
И опять — здорово. Такими темпами у меня уже к концу недели будет мускулистая атлетичная фигура. Или синдром хронической усталости.
Мы устроили девичник у Пако. Перенесли дату на первый четверг месяца, приспосабливаясь к расписанию Кейт: она ходит на занятия для беременных. Пако души в нас не чает: шоу «Бэзил против Джорджа» создало ему неплохую рекламу. С тех пор у него ни одного свободного столика.
Не могу поверить, что уже настал сентябрь. Прошло два месяца с тех пор, как я бросила работу, и четыре недели с тех пор, как снова нашла Дага.
— Купер, а ну хватит так улыбаться! Меня от тебя тошнит, даже начос не хочется. Джесс в дурном настроении. Наверное, в мире политики снова неприятности.
— Извини. Забыла напялить выражение «несчастная зануда», прежде чем выйти из дома сегодня. Так что ты говорила?
Кейт пинает меня под столом за то, что я была невнимательна.
Похоже, Джесс наконец поставила члену парламента, достопочтенному Бэзилу Эсквиту, ультиматум: или он разводится с женой и переезжает к ней, или все кончено.
Добропорядочный мистер Эсквит сник, как сдувшийся шарик, и стал молить ее дать ему время: мол, надо подумать о детях, подготовить их к такой травме. Учитывая, что детям тридцать два и тридцать четыре года соответственно, я прекрасно понимаю цинизм Джесс. Их отношения видели больше конфликтов, чем Уайтт Эрп, и каждый раз Джесс оставалась на ранчо в одиночестве.
— И на этот раз я серьезно. Я не сдамся. Нет. Ни в коем случае. Слишком я стара для того, чтобы быть какой-то любовницей. Нет, я серьезно. Абсолютно. Это конец.
Джесс повторяет одно и то же несколько раз, когда перед ней стоит выбор. Знаете, она как те книги по психологии, которые советуют каждый день смотреться в зеркало и повторять: «Я красивая, я состоявшаяся личность, в моем мире все в порядке». Я бы попробовала этот метод, но боюсь, что мое зеркало ответит: «Ты что, издеваешься, что ли?»
Переходим к обсуждению здоровья Кейт. Она на шестом месяце и выглядит так, будто под рубашкой у нее баскетбольный мяч.
— Знаешь, мне кажется, Брюс — отличное имя, — пытается убедить ее Кэрол.
— Не буду я называть его по отцу, хоть сдохни! Сама знаешь, чем это чревато. Чтобы его потом называли Брюс-младший или мини-Брюс? Это жестокое обращение с детьми.
— А может, Даглас? — Слова вылетают изо рта, не успеваю я опомниться. Четыре пары глаз поворачиваются ко мне.
