— Мы всегда тебя слушаемся, брат, — Публий озабоченно нахмурился. — Наверно, царь Ромул действительно неплохой человек, раз ты так говоришь. Только хорошо бы его латиняне держались с нами потеплее, они даже не помогли принести счастье на поля.
— Вообще-то мы не заслужили их дружбы. Послов убили Тации, хоть и не мы с тобой, даже тут вышло в конце концов по-нашему, родичей не наказали. Я люблю Рим и не хочу, чтобы он развалился, и мне не нравится, что сабиняне с латинянами на ножах. Постарайтесь ближе сойтись, а если покажется, что вас презирают, не забывайте, что кто-то в роду действительно совершил преступление. Это я вам говорю как глава рода.
— Повинуюсь главе рода, — коротко ответил Публий.
— Но, брат, нельзя забывать ещё об одном, — Клавдия спокойно обратилась первая к гостю-мужчине, словно считала себя, женщину, не хуже воина. Положительно городская жизнь всех развратила. — Царь Ромул, как ты говоришь, отличный малый. Но в Риме два царя, по крайней мере, должно быть два. Не давай Ромулу во всём верховодить, а то люди забудут, что ты ему ровня.
— Сестрица, не ты первая мне это советуешь, хотя очень правильно с твоей стороны высказывать своё мнение. Но всё дело в том, что я царю Ромулу не равный и равным никогда не буду. Стоит ли стараться прыгнуть выше головы?
— Как не равный? — Публий задохнулся от возмущения. — Разве не в этом состоял уговор? В чужом городе неловко и опасно, мы бы не согласились здесь поселиться без царя-защитника, равного Ромулу во всём.
— Но я не умею колдовать, — с улыбкой ответил Таций. — Я не сын бога, и сокровищницы с древними заморскими святынями у меня нет.
— Зато у тебя есть то, чего нет у Ромула, — сказала Клавдия. — Преданный народ, над которым ты главный по праву рождения. Ромула латиняне выбрали и могут завтра вместо него выбрать кого-нибудь другого, а мы, Тации, никогда тебя не бросим.
— Это правда. Но сейчас у него больше людей, даже если в один прекрасный день они от него уйдут.
— Послушай, а что это за счастье у Ромула? Что ты сам о нём думаешь? Смотри, я убрала Лара в нишу и закрыла створки. Здесь все свои, никакой бог не слышит. Можешь говорить прямо.
Клавдия знала, что женщине не полагается вызывать мужчину на откровенность, но муж ни за что не решился бы задать этот вопрос, а ей очень хотелось знать.
— Честно говоря, я сам ещё толком не разобрался. Ромул — странный человек, добился царской власти своими силами, не то что я. Ему достались от предков эти жезлы с медными змеями, непонятные штуки, никогда не видел ничего похожего у сабинян. И в высокой глиняной урне наверняка тоже что-нибудь странное — не знаю что, и не хочу выяснять. Может, опасное, может, просто нечисть, но я бы не рискнул проверять, настоящий он колдун или нет. Настоящие колдуны бывают, это уж точно.
— Но Ромул не только называет себя колдуном, — не унималась Клавдия. — Он говорит, что его отец Марс. Ты в это веришь?
— Может, Марс, а может, и нет, — пожал плечами Таций. — Его мать, жрица, дала обет безбрачия. Ей удалось избежать казни, но я не слышал её собственных слов и не могу судить, сколько в них правды. Да и кто вообще знает своего отца? Могу я доказать, что я не сын лигурийского раба? А ты? Приходится верить на слово старшим, а они часто ошибаются. Боги есть, и у них бывают смертные дети, это видно по многим родословным. Ромул говорит, что он сын Марса, и ведёт себя так, словно в это верит. Не исключено, что он прав. А поскольку так жить проще, на этом и остановимся.
— На этом нельзя останавливаться, — Публий понял, к чему клонит жена. — Ты наш вождь по праву рождения, но ты не равен Ромулу, потому что он царь-жрец, а ты военачальник. Если не хочешь ему уступать, ты тоже должен обзавестись какими-нибудь сверхъестественными силами.
— Я про это подумал, — Таций подмигнул и сделал торжественное лицо. — Я представляю наш народ на всех священнодействиях и не отхожу от Ромула ни на шаг, чтобы перенять его божественный дар. Вот почему, кроме всего прочего, вы должны помириться с латинянами. Весной предстоит кое-что важное: праздник в Лавинии, он бывает раз в двенадцать лет. Хранители алтаря пригласили всех латинских царей, то есть царей, которые правят латинскими городами, и я отправлюсь с Ромулом.
— Брат, это безумие! — в ужасе вскрикнул Публий. — Если где тебя ждут мстители, так это в Лавинии. Да вдобавок правда на их стороне, послов ведь убили наши, а ты спас убийц от суда.
— Знаю. Но Ромул говорит, что праздник не связан с городом, просто алтарь на той же горе. Я не собираюсь заходить в Лавиний и иметь дело с его жителями. Вообще это ведь земледельческий праздник, а значит, никому не позволят внести в святилище оружие. Со мной будут друзья, а безоружный латинянин ничего не может сделать сабинянину. Если они полезут драться, мы их повалим и усядемся сверху.
— Всё равно, зачем же идти прямо в логово к заклятым врагам? Что ты там получишь?
— Что-нибудь да получу. Хорошо бы заранее выяснить, что происходит на этом празднике. Он только для царей. Наверно, там добавляют царям святости и власти, иначе зачем бы все так туда стремились? Ты дружишь с Марком Эмилием, латинянином, что и жену переделал в латинянку; я знаю, чем заняты мои родичи, он постоянно у вас бывает. Так вот, Публий, выведай у него всё про обряды, которые совершают в Лавинии. Не сомневаюсь, там как-то наделяют царей силой и счастьем. Если я буду всё точно знать, то прослежу, чтобы и надо мной обряд совершили как следует, без обмана. И пусть не говорят, что я сабинянин: приглашают царей из латинских городов, а я правлю латинским городом Римом. Поэтому разведай это для меня, как брат для брата.
— Брату я помогу, — осторожно ответил Публий, — но и с другом буду откровенен. Я не стану выпытывать у Марка исподволь никаких тайн, а спрошу про обряды прямо и объясню зачем. Не сабинское дело хитрить с латинянами, да и без того у нас совесть нечиста.
— Ладно, будь честен, если хочешь. Даже приятно знать, что в роду есть один честный человек. Надеюсь только, твой Марк не побежит докладывать Ромулу, потому что если все латиняне сговорятся, они меня обманут. Спроси его открыто и передай ответ. Заодно можешь сказать, что я велел всем родичам хранить верность Риму и его основателю царю Ромулу. Это правда, а Марк тогда охотнее расскажет, что знает...
На другой день Публий отправился разыскивать Марка. Ослушаться главу рода он не мог, но царская затея ему не нравилась по многим причинам. Во-первых, это было опасно. Во-вторых, сабинские воины, честные и прямые, всегда считали себя выше таких уловок. Никто не звал вождя сабинян на собрание латинский царей, и отправиться туда значит вести себя невежливо и вызывающе. Но была и третья причина, едва ли не самая главная: вдруг у Тация и вправду всё получится? Сейчас он был старшим в роду по праву рождения, но той же крови, что и подданные, воин во главе свободных воинов. Получив божественную власть, Таций — священный царь, чего доброго, мог стать тираном.
Марк охотно рассказал всё, что знал, но этого оказалось немного.
— В Лавинии главное — алтарь, он восходит к глубокой древности, хотя город новый. В святилище живёт великий бог. Чтобы спросить у него совета, надо пойти и что-нибудь пожертвовать.
— Выходит, это обычный оракул, просто более могущественный? Что же цари не приходят, когда кто хочет, а устраивают торжества только раз в двенадцать лет?
Марк только пожал плечами.
— Так повелось. Латинским царям трудно выбираться в Лавиний всем одновременно, оттого, наверно, и не встречаются каждый год. Потом, что-то есть в самом числе. Гадатели говорят, что главных богов двенадцать, хотя и перечисляют их все по-разному. А вообще-то, хоть цари и приходят советоваться с божеством, на самом деле это не столько обряд, сколько совещание правителей.
Публий подумал, что это очень похоже на латинян. Повторяют раз за разом одно и то же, не зная зачем, вот и вся их вера, а человеку со стороны не отличить священного праздника от собрания по мирским делам.
— Значит, это не для одних латинян? Жрецы пустят к святилищу сабинянина?
— С радостью, если он поднесёт хорошие дары. А почему ты так туда стремишься? Что-нибудь неладно на Квиринале? Я могу помочь?
— Стремлюсь туда не я, хотя, может, и мне придётся. Это царю Тацию взбрело в голову, что раз он царствует в латинском городе, то должен быть на празднике.
Марк нахмурился.
— Это, конечно, справедливо; город латинский, а он царь. Но например этруски, которые правят в латинских городах, никогда не появляются в Лавинии.
— Они поклоняются другим богам, мы нет. Дело вот в чём: царь Ромул должен быть в Лавинии, чтобы его признали царём, а царь Таций, чтобы его признали равным Ромулу.
