О встрече с «ББ» размышлял и Гриф, пытался найти выход, такой, чтобы и деньги «общака» вернуть, и «ББ» закупорить…
Нужны фальшивые баксы, вдруг решил Гриф. Российские и чеченские фальшивомонетчики тут не помогут. Больно сумма велика. Нужно добыть минимум 12 миллионов фальшивых баксов, 6 вернуть в «общак», а 6 подбросить «ББ», развалить его финансовую империю изнутри.
Гриф сидел в своем кабинете, нервно перебирая клавиши компьютера, искал по закоулкам памяти электронной, где сегодня делают фальшаки в больших объемах.
Вот, нашел. Марокко: перевалочная база — Барселона. Оттуда — Таллин. И, наконец, Россия. В Москву докатывается лишь тонкий ручеек. Нужно послать эмиссаров… Но не в Марокко. Там он наследил, когда его люди выкрали у местного мафиозного клана крупную партию бриллиантов. Много стрельбы, крови, загубленные вертолет, катер, убито около 50 человек с обеих сторон.
Бриллианты все же дошли до Турции, их выгодно продали Сулейман-паше, на вырученные деньги закупили большую партию золотых изделий местного производства и контрабандно перебросили их в Москву. Вся операция принесла Грифу около 3 миллионов долларов. И вот сегодня из-за своей непредусмотрительности он не может послать своих людей в Марокко и теряет на этом более 3 миллионов баксов. Потому что в Барселоне доллары стоят уже дороже…
Но все это — техника. Он не о том думает, не о том… Какая-то мысль крутилась в голове и вот — затерялась. Он в раздражении играл на клавишах компьютера, надеясь, что руки сами найдут то, что безуспешно искала голова.
Он поменял дискету, программу, поискал ответа в смежных структурах. Нет, ничто не подсказывало ответа.
Начнем с начала. У меня появляется несколько миллиардов фальшивых баксов. И что? Пускать их в обращение в России бессмысленно — и засветишься и подорвешь экономику страны, в которой еще предполагаешь работать. В идеале — заменить 6 миллиардов баксов в «общаке» СНГ у «ББ» на фальшаки. В итоге — ослабляешь конкурентов в странах СНГ и «ББ» доводишь до самоубийства. Хотя хрена лысого покончит он с собой. Но вот под пулю киллера одной из стран СНГ его подставить можно. И враг убран чужими руками, и репутация в криминальном мире не пострадала, и компромат, взятый у «ББ», можно спокойно пускать в дело без опасений, что он получил «слив» от правоохранительных органов. Никого из своих не подставишь, а на покойного все свалить можно.
Он встал, нервно подошел к окну, отдернул штору.
Вдали светилось окошко проходной будки. Да, служба безопасности в институте с появлением этого Юрия Князева стала работать эффективнее. И его «личка» действует безукоризненно, и система разведки и контрразведки налажена. Про компромат, хранимый этим придурком Рыбаковым, тоже люди Князя узнали.
Может, просто поставить перед Князем задачу, пусть сам думает. Он профессионал.
Гриф задернул штору. Подумал минуту-другую, пожевывая сухими губами.
Надо сформулировать ему задание. Итак, что мне надо? Мне надо, чтобы в моем распоряжении оказались минимум 60 миллионов фальшивых долларовых банкнот. Это первое. Пусть подробности операции разрабатывает сам Князь. И второе. Мне надо, чтобы эти фальшаки оказались в казне «ББ». На каком этапе — в момент вкладывания этих денег в покупки крупной недвижимости, права на эксплуатацию месторождений полезных ископаемых, на аукционе по «Фирмако» — это второй вопрос. Или в момент переброски денег из России через офшорные зоны на Запад… Все равно, все равно. Хотя если в момент переброски денег в западные банки, то… В первом случае «ББ» просто убьют, во втором он будет еще и дискредитирован в глазах зарубежных банков. И тогда на «ББ» будет устроена охота. По следу вора-законника пойдут киллеры и из стран СНГ, и из европейских стран. Это хозяева у них разные — в одном случае воры в законе, во втором — добропорядочные джентльмены, а вот киллеры у всех одни. Не одни и те же. Но одинаковые. Профессионалы. И «беретта» стреляет без промаха, если она в руке профи… Вот пусть и будет эта операция называться «Беретта».
Тем временем по странной случайности Борис Борисович в эту минуту снял со стенда в кабинете «беретту» 1923 года выпуска и любовно гладил гравировку: "Бенито Муссолини от фирмы Пьетро Беретта"…
МАРИНА. ПРОФЕССОР МОРОВ. ОПЕРАЦИЯ «ВАМПИРЫ»
Марина проснулась поздно.
Сознательно не ставила с вечера будильник — хотела выспаться и с «чистой» головой засесть за машинку. Она все еще печатала на электрической плоской машинке «Оптима». От компьютера у нее болели глаза. Марина умела работать на компьютере, — без этого нынче в редакцию просто не возьмут, но дома, когда писала большие очерки, репортажи, статьи, предпочитала пишущую машинку.
Она приняла душ, растерла тело сухим и чуть подогретым махровым полотенцем. Теплое полотенце после ледяного душа давало неожиданный эффект. Рефлексии, самокопания, недовольство собой, жизнью — все отступало.
Потом позавтракала яичницей.
Ну, вот, теперь можно и за работу взяться. Заправила в «Оптиму» белый лист финской бумаги и написала заголовок: "Опыты профессора Морова". Она любила заголовки из трех коротких слов, в них был ритм, заставлявший читателя обратить внимание и на статью.
Заголовок был понятен.
Непонятно было, что за опыты проводит в своем институте доктор Моров. Непонятно было ей, непонятно будет и читателям.
И самое главное — непонятен был ей сам доктор Моров. Кто он? Чуть сумасшедший, но выдающийся ученый, продвигающий науку о человеческом мозге в XXI век? Или маньяк, зацикленный на своих опытах, о которых он явно рассказал далеко не все, — приоткрыл, как говорят, верхушку айсберга.
Она отхлебнула глоток холодного чая из большой красной с белыми яблоками кружки. Всегда, когда работала, ставила возле машинки большую кружку с чаем. Кто-то во время работы много курит и пьет крепкий черный кофе. А у нее своя причуда. Когда быстро и долго пишешь, горло сохнет, как в Сахаре.
Да… Моров… И Юра Князев хорош — ворвался в ее жизнь, очаровал, можно сказать, зрелую девицу, ну, не девицу в том смысле, что девицу, а девицу в том смысле, что за тридцать, пусть и на три месяца, — а перевал.
Отдалась она ему без раздумий. И потому, что хотелось до дрожи, — так ей нравился Юра. И потому, что ничто в мозгу это желание не блокировало большая девочка, вольна делать то, что хочется, а морочить голову взрослому мужику на предмет своей недотрогости, чтоб скорее замуж взял, — недостойно эмансипированной талантливой журналистки.
А он-то есть, то нет. То вот — пропал на два месяца.
И ведь любит он ее, любит. Не так у нее было много мужиков в постели, чтобы давать советы начинающим. Но уж отличить мужика, который просто трахнуться хочет, от того, который с тебя готов пылинки сдувать «до», "после", и даже "вместо", — это она может.
А он… дал "интеллектуальную установку":
— Напиши-ка ты об Институте проблем мозга. О профессоре Морове Аркадии Борисовиче. Интересный, неординарный человек. Я тоже над некоторыми проблемами мозга тружусь. Нет-нет, ему обо мне не говори ни в коем случае. Я сам на него выйду, когда время придет…
Он тогда помолчал, поцеловал ей грудь и тяжело вздохнул…
— А с другой стороны, не хочется мне, чтобы ты в его институт ехала. Объяснить не могу, а вот не хочется. И все же — поезжай, напиши. Я как-нибудь на днях заеду, поговорим, интересно, что он тебе расскажет…
Она задумалась, глядя на чистый лист бумаги, тяжело, как тогда Юра, вздохнула ("Не хочется, а надо") и вывела первые строчки:
"Институт проблем мозга на Каширке… Профессор Моров встретил меня в белом халате, как бы напоминая, что даже в кабинете директора института он остается прежде всего доктором…"
Она расшифровывала записи, сделанные в институте на «репортер», и, кумулируя информацию в голове, без набросков и черновиков, писала статью начисто.
"Нет, конечно же, мы в нашем институте не снимаем «порчу» и не выявляем энергетических вампиров в окружении обратившегося за помощью человека, — слышался в наушнике дребезжащий голос Аркадия Борисовича, — это дело магистров разной там черной и белой магии, колдунов, словом. Мы ученые. Более того — материалисты. Никакой мистики и идеализма: мы просто лечим результат воздействия на человека энергетических вампиров, — снимаем головную боль, бессонницу, состояние депрессии…"
Оставим на время Марину за работой и перенесемся за несколько десятков километров от ее скромной квартирки в большой холл трехуровневой правительственной дачи.
Вице-премьер, человек тучный, с крупным волевым, чуть выпяченным вперед подбородком, надув полные, красивые губы, жаловался своему визави:
— Я все понимаю, Аркадий Борисович. В Кремле и Белом доме масса всякой электроники, компьютер в каждом кабинете, все это создает, возможно, неблагоприятный «волновой» фон…
