— Завтрак придется делать снова. Вернее, кое-кто обойдется без завтрака…
— Неужели…
— Нет-нет, я о себе. Мне срочно придется уехать. А ты свари себе пару яиц, не прогадаешь. Даже если они переварятся, их не придется выбрасывать, что не скажешь о картошке, которую я превратил в угли.
— Может, хоть кофе выпьешь чашку?
— Я дважды грел чайник, теперь уже не смогу дождаться, когда он закипит в третий раз. Голова работает, значит, аппетит пропал, мысль одна интересная появилась…
— У меня тоже…
— Поделись, пока я натяну на себя все свое снаряжение…
— Я, кажется, тебя люблю…
— Кажется?
— Люблю…
— Мне нравится твердость решений и ясность во взоре, что дает основание, глядя в твои честные глаза, ответить тебе взаимностью. Я тоже тебя очень, очень люблю, Машенька. Но дело для мужчины, как ты знаешь, прежде всего.
Машенька кое-что уже знала из биографии Бича, хотя, конечно, не все. Но скрыть профессию от женщины, с которой спишь, почти невозможно.
Он натянул защитно-камуфляжного цвета белье, поверх — кевларовый бронежилет модели «Президентъ» — с мягкой прокладкой со стороны тела, укрепил в кобуре на голени маленькую «беретту» 1931 года калибра 7,65 мм. На деревянных щечках рукоятки было нанесено овальное пятно с эмблемой ВМФ буквы R и М, разделенные якорем — то есть "Regia Marina".
За пояс он сунул массивную «беретту» модели 93-Р/Р/. Он любил ее и за большой магазин — на 20 патронов, и за то, что она могла стрелять короткими очередями по три выстрела, что в ближнем бою давало некоторое преимущество. Причем переводчик режима огня включался движением большого пальца, что не требовало дополнительных долей секунд…
За спину Бич сунул «беретту» модели 89, - более массивную, имитирующую боевой пистолет армейского образца и используемую чаще всего для армейских соревнований и тренировок; патрон 22 РЛ был достаточно мощным аргументом в пользу этого оружия при ближнем бое в условиях города.
Десантные ножи, закрепленные на лопатках, чтобы их можно было достать, закинув руки за спину, и на голенях, используемые чаще всего в лежачем положении, довершили его экипировку.
— Береги себя, — попросила Машенька, встала на цыпочки и поцеловала Бича в губы.
— Ты извини… Но я тут случайно разворошил большой муравейник, так что нравится тебе это или не нравится, но за тобой будут эти дни ходить мои люди…
— Я надеюсь, в ванную комнату они не проникнут? Я сейчас приму душ, пока варятся эти злополучные яйца, и, сев у окошка, начну ждать тебя.
— Лучше не надо: буду поздно сегодня или рано, но завтра. Пока.
— Пока-пока…
Бич обменялся взглядом с тощим бомжом, читавшим старую газету, сидя на старой автомобильной покрышке. Они поняли друг друга.
…Тем временем два господина, хорошо одетых, лет 50–60, прогуливались по залам импрессионистов Музея изобразительных искусств имени Пушкина.
— Ван-Гог, "Пейзаж в Оверне после дождя". Отсюда подпись не вижу, но, кажется, так она называется. Одна из моих любимых картин.
— Я ее тоже люблю. А еще — улочку на Монмартре работы Утрилло…
— Кстати, помнишь, в 1987 году мы с тобой встречались на этой улочке…
— Этой, или очень похожей…
— Мы тогда с тобой не были знакомы. Формальный контакт…
— Да… Все же лучше, когда между людьми неформальные контакты…
— Ты прав. Что же решим?
— Думаю, он зрелый профессионал. Пусть сам решает по обстановке…
— Но если он решит начать операцию «Фальшак», это может потребовать от нас очень большой денежной массы…
— У нас есть, так сказать, накопления. Недавно из Чечни просочилось 3 миллиона, постоянный канал — из Прибалтики, из Турции перебрасывают небольшими партиями…
— Но тут нужно аж 60 миллионов фальшивых баксов…
— Так это и хорошо. Сбросим все у нас собранное. Нам-то они как вещдоки уже не нужны, пользы от них грош, а сможем попробовать так тряхнуть "русскую мафию" за рубежом, что она долго не оправится от удара. Да и Отечеству подбросим неплохую сумму…
— Долги-то за бугор можно бы и не спешить отдавать, а вот пенсии, долги по зарплате, субсидии армии, оборонке — можно решить проблему на год.
— А то и дольше…
— Нет, учти, как только мы добудем 60 миллионов настоящих баксов, столько желающих — на законных основаниях — откусить от пирога найдется.
— А еще я Вламинка люблю… Вот этот его пейзаж…
"ББ". ОПЕРАЦИЯ «БЕРЕТТА»
Борис Борисович нежно погладил тугие щечки рукоятки пистолета, еще раз перечитал гравировку на стволе: "Дуче итальянского народа Бенито Муссолини от фирмы Пьетро Беретта".
Борис Борисович довольно ухмыльнулся.
— Конечно, главное в их отношениях — деньги, надежность, гарантированность, так сказать, инвестиций. И все же, все же… Когда в руках всесильного казначея европейской мафии дона Джузеппе Пердуччи окажется этот пистолет, доверия и взаимной симпатии будет еще больше.
Что касается самого Бориса Борисовича, то он за ответной симпатией не постоит.
Борис Борисович люто ненавидел дона Джузеппе Пердуччи.
Не потому, что тот был богат, знатен, силен… Знатность можно купить, силен тот, у кого больше денег, а богатством они еще могут поспорить.
Как ни странно, трезвый политик и циничный делец, Борис Борисович был необычайно уязвим и раним. И вот уже шесть лет он не мог забыть, как при первом знакомстве дон Джузеппе несколько раз переспросил, как имя Бориса Борисовича.
— Брис Брисыч, — несколько раз скороговоркой повторил представитель России на международном съезде мафии. Наконец не выдержал паузы и сказал: Можно просто «Борис».
Не хватало еще, чтобы он предложил называть себя просто «Борей». Этой минуты унижения Борис Борисович не мог простить дону Джузеппе. И не сможет простить никогда. Знал наверняка, сволочь старая, как его зовут, но переспрашивал, чтоб унизить.
Хотя, с другой стороны, кто его 7–8 лет назад знал в Европе?
Восемь лет назад Борис Борисович сделал ставку на «клан». И выиграл. Присосался к государственной кормушке. И доил, доил большую корову по имени Россия. Вместе с кланом… Собственно, своих капиталов 8 лет назад у него не было. Может, и прав Джузеппе, что не обратил на него внимания при первой встрече, — в кругу европейской мафии ценят реальные деньги и реальную власть.
Но вот прошло 8 лет, и у Бориса Борисовича появилась эта реальная власть, тесно связанная с «кланом». Что дальше?
А дальше возможна катастрофа, пожевал мокрыми губами Борис Борисович, с трудом отдирая пальцы рук от рукояток кресла, вставая, делая несколько неуверенных шагов по кабинету, распрямляя спину. Мелькнула мысль, не имевшая прямого отношения к основным раздумьям: и на хрена власть, деньги, положение, если болит поясница, выскакивает кровавая шишка геморроя и руки никак не отцепишь от того, во что они впились? Нет времени, ни на что нет времени, и главное — нет времени, чтобы заняться вплотную своим здоровьем. Вот решит он проблему переброски общака СНГ за бугор и займется врачеванием своих болячек. Перво-наперво отдохнет месячишко в санатории в Швейцарии, подлечит остеохондроз. Потом полежит в клинике профессора Лабриера в Нанси — если у него действительно болезнь Паркинсона, как каркает эта старая падла Гриф, — надо и головку подлечить. А геморрой сейчас быстро лечат и безболезненно оперируют в любой западной клинике. Поскорее бы уехать из этой страны… Но как «перегнать» общак за бугор?..
60 миллионов долларов, все банкноты проверены на новейшей американской аппаратуре. Чистый нал. Это не считая инвестиций в европейскую промышленность, в здания, сооружения, курорты и гостиницы. Чистый нал, без налогов, так сказать.
Тут один придурок, молодой юрист, правда, недоучившийся, — но это, может, и хорошо — смелее действует, — предложил ход. Надо застраховать какую-нибудь реальную или несуществующую фигню на крупную сумму денег. Например, построенный на его деньги храм Пресвятой Богородицы в селе Всехсвятское.
Застраховать эту церквушку с иконами, — пусть старыми, намоленными ХVII века, но все ж не Рублев с Дионисием, — на 60 миллионов долларов.
Красиво… Но страховая компания может теоретически отказаться. Слишком велика разница между суммой страховки и реальной стоимостью церкви со всем ее содержимым.
А что если застраховать то, чего нет? Как тогда стоимость определишь?
А чего это у нас нет? А например, какой-нибудь в прошлом известной реликвии, до сих пор не найденной. Например, объявить о поиске трона Ивана Грозного с навершием, украшенным знаменитым рубином шаха Аббаса, украденным в конце ХVII века. Или создать постоянно действующую экспедицию по поиску библиотеки Ивана Грозного. У Грозного царя, как помнилось Борису Борисовичу со студенческих лет, было две библиотеки — в одной была более доступная литература и преобладали книги на русском языке, в другой были античные рукописи…
