Я глубоко осознаю, какие необычные требования к уму читателя предъявлены в этой работе. Хотя я и приложил все усилия, чтобы сделать легкой тропу понимания, мне не удалось убрать с дороги одну большую трудность, а именно тот факт, что лежащие в основе моих результатов наблюдения, вероятно, незнакомы большинству людей, а стало быть, могут показаться необычными. Поэтому мне не приходится ожидать, что читатель согласится со всеми моими выводами. Хотя любой автор естественным образом предпочтет быть понятым, для меня на первом плане стоит все же не столько истолкование моих наблюдений, сколько указание на мало разработанную и обширную сферу опыта, которую я надеюсь сделать доступной многим с помощью этой книги. В этой сфере, до сих пор столь темной, заключены, как мне кажется, ответы на некоторые загадки, к разгадыванию которых психология сознания даже не приближалась. Я, разумеется, ни в коем случае не претендую на то, что мне удалось сформулировать эти ответы в окончательном виде. Поэтому мне будет довольно, если моя работа сможет рассматриваться как предварительная попытка нащупать ответ.
Приложения
Эссе по аналитической психологии
I. Новые пути в психологии[159]
Подобно всем наукам, психология пережила период схоластики, и частично этот дух сохранился в ней до настоящего времени. О философской психологии такого рода можно сказать, что ее сторонники с высоты профессорской кафедры определяют структуру психического, устанавливают, какие свойства и качества присущи ему в нынешней картине мира человека. Однако методология современных научных исследований в значительной степени отвергает подобные фантазии и заменяет их точными эмпирическими данными. На таком фундаменте выросла экспериментальная психология сегодняшнего дня, то, что французы называют «психофизиологией». Основателем этого направления был Фехнер, который с присущим ему дуальным мышлением дерзнул в своей работе «Элементы психофизики» представить психические явления в свете физических теорий. Эта идея оказалась весьма плодотворной. Младший современник
Фехнера – Вундт, весьма одаренный и эрудированный исследователь, – внес поправки в эту теорию и разработал новые методы экспериментальных исследований, в результате чего ему удалось создать доминирующее направление в современной психологии.
До недавнего времени в экспериментальной психологии преобладал в основном академизм. Первая заметная попытка применить в психологической практике хотя бы некоторые экспериментальные методы принадлежит психиатрам бывшей Гейдельбергской школы – Креолину, Ашаффенбургу и др., ибо, как легко можно себе представить, именно психиатры остро ощутили потребность в точных знаниях о психических процессах. Затем наступила очередь педагогики, предъявившей собственные требования к психологии. Отсюда в дальнейшем выросла «экспериментальная педагогика», в создании которой значительная роль принадлежит Мойманну в Германии и Бине во Франции.
Если врач (и особенно «специалист по нервным заболеваниям») хочет помочь своим пациентам, он должен обладать знанием психологии, поскольку все явления, подпадающие под понятие «нервные заболевания» (истерия и т. д.), обуславливаются психическими факторами и поэтому, по логике, требуют лечения психического. Холодная вода, свет, свежий воздух, электричество и другие подобные средства приносят в лучшем случае лишь временное облегчение, а иногда оказываются и совсем бесполезными. Часто это всего лишь сомнительные уловки, рассчитанные на внушаемость. В то же время пациент страдает от болезни разума; страдают его наиболее высокие и сложные функции психического, врачевание которых не может быть отнесено к области медицины. Здесь врач одновременно должен быть и психологом, обладать знаниями в области человеческой психики; это совершенно необходимое требование. Он неизбежно обращается за помощью к психологии, поскольку учебники по психиатрии не в силах ему помочь. Однако современная экспериментальная психология еще не в состоянии дать ему представление о наиболее важных психических процессах. Это не входит в ее задачи; она пытается изолировать наиболее простые и элементарные процессы в пограничной с физиологией области и изолированно изучает их. Ее не интересует бесконечное разнообразие и изменчивость индивидуальной психики; по этой причине в ее открытиях и фактическом материале так много деталей, органически не связанных между собой. Отсюда вытекает, что всякий желающий получить сведения о человеческой психике почти ничего не извлечет для себя из экспериментальной психологии. Ему следует порекомендовать сбросить научную мантию, отказаться от научных исследований и войти в жизнь с открытым сердцем. Там среди ужасов тюрем, психиатрических лечебниц и больниц, в захудалых пивнушках, борделях и притонах, среди азартных игроков, в салонах высших сословий, на биржах, социалистических митингах, в церквах, на сборищах «возрожденцев» и одержимых сектантов, познав любовь и ненависть, испытав на себе все виды страстей, он узнает больше, чем мог бы почерпнуть из толстых учебников; он сможет лечить больного, понимая его душу. Ему простится недостаточное почтение к так называемым краеугольным камням экспериментальной психологии, ибо существует глубокая пропасть между тем, что наука называет психологией, и практическими требованиями, предъявляемыми к психологии повседневной жизнью.
Указанное несовершенство явилось отправной точкой для новой психологии, основателем которой следует, в первую очередь, считать Зигмунда Фрейда, жившего в Вене блестящего врача и исследователя функциональных расстройств нервной системы. Созданное им в психологии направление можно было бы определить как «аналитическое». Блейлер предложил назвать его «глубинной психологией»[160] с целью подчеркнуть тот факт, что фрейдовская психология занимается скрытыми областями психического, называемыми также бессознательным. Сам Фрейд дал предложенному им методу исследования название «психоанализ». Широкую известность данное направление получило именно под этим именем.
Прежде чем приступить к более детальному рассмотрению нашей темы, необходимо рассказать о том, что известно о ее связях с наукой. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией, которая в очередной раз доказывает справедливость высказывания Анатоля Франса: «Ученые нелюбопытны». Первая значительная работа в этой области[161] получила весьма незначительный отклик несмотря на то, что в ней предлагалась совершенно новая концепция понимания неврозов. Некоторые авторы, прокомментировав ее в своих работах, продолжали на следующих страницах обсуждать случаи истерии, оставаясь на старых позициях. Этим они уподоблялись человеку, который, признав, что земля имеет форму шара, спокойно продолжают описывать ее как плоскость. Дальнейшие публикации Фрейда[162] остались незамеченными, хотя в них излагались крайне важные для психиатрии наблюдения. Когда в 1899 г. Фрейд дал первое психологическое толкование сновидений[163], люди стали смеяться, а когда он взялся за освещение проблемы психологии сексуальности[164] [получив одновременно поддержку психологической школы Цюриха], смех перешел в оскорбления, подчас самого неприглядного свойства, причем это продолжалось до недавнего времени. [На последнем съезде психиатров юго-западной Германии сторонникам нового направления в психологии пришлось услышать, как Гохе, университетский профессор психиатрии из Фрейбурга, дал этому новому движению определение – «эпидемия безумия среди врачей», снискав шумное одобрение аудитории и опровергнув старое речение, гласящее, что «врач не унижает другого врача».] О том, насколько тщательно изучались работы Фрейда, свидетельствует наивное высказывание одного из самых выдающихся парижских невропатологов на международном конгрессе в 1907 г.: «Я не читал работ Фрейда (он не знал немецкого языка), но что касается его теорий, то это настоящая чепуха». [Фрейд однажды сказал мне: «Впервые я по-настоящему осознал, что именно мне удалось открыть, когда повсеместно столкнулся с сопротивлением и негодованием; с тех пор я начал судить о значимости моих работ по степени оказываемого им сопротивления. Наибольший протест вызывает теория сексуальности, поэтому мне представляется, что она относится к моим лучшим работам. Возможно, истинными благодетелями рода человеческого являются ложные учителя, ибо сопротивление ложным учениям продвигает человека волей-неволей в сторону истины. Проповедники ложных учений – испорченные люди, они вводят людей в заблуждение».]
[Поэтому нам следует более внимательно присмотреться к новой психологии.]
Уже во времена Шарко было известно, что невротические симптомы «психогеничны», т. е. зарождаются в психике. Известно также главным образом благодаря школе Нанси, что все истерические симптомы могут вызываться внушением. Однако не был известен механизм возникновения в психике истерического симптома, полностью отсутствовали сведения о психических каузальных факторах. В начале 80-х годов д-р Брейер, опытный практикующий врач из Вены, сделал открытие, положившее начало новой психологии. Одна из его пациенток – молодая, интеллигентная женщина – страдала истерией со следующими симптомами: у нее был спастический паралич правого предплечья, временами отмечались приступы рассеянности или сумеречного состояния; она утратила способность объясняться на своем родном языке и могла говорить только по-английски (систематическая афазия). Тогда, как и теперь, эти нарушения пытались объяснять, основываясь на анатомических теориях, хотя корковые центры, управляющие функциями руки, здесь были вполне сохранны, как и у здоровых людей. Симптоматология истерии полна анатомических несуразностей. Так, одна дама под воздействием истерического аффекта полностью утратила слух, хотя часто принималась петь. Однажды во время ее пения врач незаметно сел за пианино и стал ей аккомпанировать, а затем перешел в другую тональность; пациентка продолжала петь, но уже в новой тональности. Таким образом, она слышала – и одновременно не слышала. Для разнообразных форм систематической слепоты характерны аналогичные явления: к одному из пациентов, страдавшему полной слепотой, после лечения частично вернулось зрение, но долгое время не удавалось восстановить его полностью: он мог видеть все, но не видел головы людей. Он видел окружающих его людей безголовыми. Таким образом, он одновременно видел – и не видел. На основании большого числа подобных экспериментов удалось прийти к заключению, что не видит и не слышит только сознательная составляющая психики пациента, тогда как функция ощущений находится в рабочем состоянии. Такое положение прямо противоречит природе органического нарушения, которое всегда влияет на функциональное состояние организма.
