– Он сказал, что он ваш старый друг. Вы вместе воровали скот.
– Мы вместе... – Стефани ахнула, просияла и бросилась в библиотеку.
Нэнс, сгорая от любопытства, побежала следом и увидела подругу в объятиях красивого широкоплечего незнакомца. Стефани, всегда такая сдержанная, горячо обнимала его в ответ, и Нэнс решила, что она здесь лишняя.
– Похоже, милая дама хочет нас покинуть, – заметил незнакомец, и его серо-голубые глаза весело блеснули.
Стефани обернулась – и впервые со дня возвращения Нэнс увидела на ее лице по-настоящему счастливую улыбку.
– Нэнс, не уходи! Это Леви Кентрелл. Леви, познакомься с моей лучшей подругой, Нэнс Кастерс.
– Ой! – сообразила Нэнс. – Вы его брат! Леви обиженно взглянул на Стефани.
– Что же ты со мной делаешь? Входит такая красавица, Коула она, заметим, в глаза не видела, смотрит на меня и говорит: «Вы его брат!» Я-то думал, ты мне настоящий друг.
– Правильно думал. А Нэнс через три недели выходит замуж.
– Всю жизнь одно и то же! – Леви испустил тяжелый вздох.
Стефани рассмеялась.
– Не могу поверить, что ты здесь. Что привело тебя в Сент-Луис?
– Ты. – Я?
– Да, ты. Я вернулся домой в начале лета, как обещал, – но лучше бы не возвращался! Кейт с Чарли ходят на цыпочках, Джош ревет, будто остался на свете один-одинешенек, а к братцу вообще не подступиться: свиреп, как зверь, угодивший хвостом в капкан. Он сказал, что к тебе вернулась память и ты захотела уехать. Я не поверил и решил найти тебя и все выяснить сам. Розыски, прямо скажем, были не из легких.
– Почему? – удивленно подняла брови Стефани.
– Я знал только твою фамилию – добыл из регистрационной книги в гостинице – и то, что ты уехала в Сент-Луис. Наконец я сюда добрался, но твой дворецкий не хотел меня впускать, пока я не объяснил, что мы вместе воровали скот. После этого он проникся ко мне большим доверием.
– Еще бы! Ты не знаешь Джеймса!
– Джеймса! – Леви раскрыл рот. – Коул же думал, что ты за ним замужем!
– Это долгая история. Но почему ты не взял мой адрес у Кейт?
– Она знала не больше других.
– Но все было в записке. Чарли отдал ей мою записку?
– А, вот в чем дело. Кейт рассказала, что Коул вырвал записку у нее из рук. Он был так взбешен, что она побоялась ему перечить. Позже она попросила у него записку, но он ответил, что порвал ее. Так какая кошка между вами пробежала?
– Не знаю, – вздохнула Стефани. – Он узнал, что я богата. Но что же из этого? Я прожила на ранчо десять месяцев. Он должен был понять, что я непохожа на светских женщин, которых он знал в годы учебы.
– Н-да, странно, – согласился Леви. – Коул – горячая голова, но все-таки не полный идиот. Должно быть, дело не только в этом.
– А в чем же?
– Может, он рассердился из-за того, что сказал ему Орсон, – подала голос Нэнс.
– Да? И что же сказал ему мой милый друг? – поинтересовалась Стефани.
– Что ты – украшение светского общества, но временами начинаешь скучать и отправляешься на поиски приключений.
Леви был явно озадачен.
– Но это должно было ему понравиться. Он сам терпеть не может светское общество.
– Каких приключений? – грозно спросила Стефани, и Нэнс пожалела, что встряла в разговор.
– Орсон сказал, что ты любишь переодеваться в старую одежду и общаться с... э... с простонародьем. Ты считаешь, что это очень забавно.
– Ну, Орсон, ну, удружил! – возмущенно воскликнула Стефани. – Неудивительно, что Коул не хочет меня видеть.
Леви покачал головой.
– Нет. Ему это, конечно, не понравилось, но все-таки он не мог из-за этого тебя прогнать.
– Он сначала не поверил, особенно когда Орсон сказал, что ты сбежала через неделю после смерти отца, – продолжала Нэнс. – Он решил, что Орсон лжет и ты в большой опасности. Но, когда к тебе вернулась память, ты рассердилась на Орсона, но не испугалась. Даже подтвердила, что ты его невеста.
Стефани побледнела.
– Значит, тогда он и решил, что все наговоры Орсона – правда! Что мне наплевать на смерть отца, что меня интересуют только развлечения! Чего-то подобного он и ожидал от богачки. Он считает, что все они думают только о себе, что другие люди для них – просто игрушки. Он, наверно, считает меня самой бессердечной женщиной на свете.
– Не понимаю, – воскликнул Леви. – А ты действительно уехала из дому сразу после смерти отца?
– Я искала сестру. Перед смертью отец просил меня найти ее и хоть чем-то вознаградить за те годы, что они прожили в разлуке. Он знал только, что она в Конском Ручье.
– Почему же ты не объяснила Коулу?
– Объясняла, но он мне не поверил. Он никогда не слышал об Элизабет Скотт. – Она взяла с конторки письмо Элизабет и протянула ему. – Это я нашла в личных бумагах отца. Прочти – и все поймешь.
Леви читал письмо, а девушки наблюдали за ним. Через несколько секунд глаза у него полезли на лоб.
– Коннор О'Рейли?!! – Он оторвался от письма. – Боже мой! Мегги?!
– Моя сестра, – кивнула Стефани. – У нас одна мать и разные отцы. Представь, как бы это письмецо обрадовало Коула.
– Господи Иисусе! Так ты и есть «малышка Анни»! – Леви изумленно и недоверчиво покачал головой. – А знаешь... ведь нет ничего плохого в том, чтобы жениться на сестре умершей жены. Индейцы так всегда и делают.
Стефани вдруг широко раскрыла глаза.
– Смелый Орел... он знал! Он назвал меня сестрой Утренней Звезды. Он прислал мне подарок, чтобы пелена спала с моих глаз и Великий Дух указал мне путь! Коул думал, что речь идет о потере памяти.
– Ой, Стефани! – в благоговейном ужасе воскликнула Нэнс. – Он говорил, что ты выйдешь замуж за Коула!
– Похоже на то, – ответил Леви. – Готов присягнуть, что вся семья только об этом и мечтает.
– Но не Коул. Он меня ненавидит.
– Нет! – воскликнула Нэнс. – По-моему, он ненавидит только твои деньги.
– Что?
– Ну, я, конечно, не знаю, но, мне кажется, он любил тебя, даже когда считал воровкой. Он хотел откупиться от Орсона, предлагал ему половину прав на прекрасного черного жеребца. И даже не спросил, какое преступление ты совершила. А конь был просто великолепный. Орсон говорит, что чуть было не соблазнился.
– Сумрак?! – Стефани не верила своим ушам.
– Это еще не все, – продолжала Нэнс. – Орсон отказался, и тогда твой Коул сказал, что продаст своих лошадей и заплатит ему две тысячи долларов, пусть только отстанет от тебя раз и навсегда.
– Мама родная! – Леви схватился за голову. – Да ведь он говорил о Сумраке и Вороном. Только за них нью-йоркские коннозаводчики предлагали такую цену.
– Это его лучшие лошади! – воскликнула Стефани. – Он дорожит ими больше, чем всеми благами мира!
