– Как ты себя чувствуешь, Том? – спросила она. – Устал?
Том пожал плечами.
– Кто эта женщина? – спросил он. – Тоже доктор, вроде вас? Эви покачала головой.
– Нет, это работник социальной службы. Она здесь для того, чтобы выяснить, что произошло вчера ночью, и убедиться, что с тобой, Джо и Милли все в порядке.
– Я должен буду с ней разговаривать?
Эви медленно опустилась на подлокотник кресла.
– А ты хочешь с ней поговорить? – спросила она.
Том подумал немного, потом покачал головой.
– А почему нет? – спросила Эви, заметив, что Милли следит за их разговором, переводя взгляд с одного на другого, словно понимает каждое слово. Джо у окна тоже затих.
Том снова пожал плечами и опустил глаза на кучу поленьев, лежащих на ковре. Эви смотрела на него несколько секунд, потом решилась.
– Почему ты никогда не рассказывал мне о маленькой девочке, Том? – спросила она. Глаза Тома округлились. – Я понимаю, что вчера вечером ты показывал мне ее фотографии, но ты так и не сказал, кто это.
Краем глаза Эви следила за Джо у окна Он больше не подглядывал в щелочку, а повернулся и смотрел на них.
– Ты думал, что я тебе не поверю? – мягко спросила Эви.
– А вы поверили бы? – в свою очередь спросил Том.
– Я провожу очень много времени, разговаривая с людьми, – сказала Эви. – И обычно могу определить, когда они лгут. Люди всегда проговариваются, через всякие мелочи. Когда ты говорил со мной, я внимательно за тобой наблюдала, Том, и я не думаю, что ты обманщик. – Она позволила себе улыбнуться, что, глядя на Тома, было совсем нетрудно. – Я думаю, что время от времени у тебя бывают какие-то странные фантазии, но в основном, большую часть времени, ты не врешь. – Том смотрел ей в глаза. – Поэтому расскажи мне о маленькой девочке, и если это будет правдой, я буду это знать.
Том посмотрел на Джо, потом на Милли. Оба смотрели на него, словно ожидая, когда он начнет. И он начал свой рассказ.
– Она уже давно следит за нами, – сказал он. – Иногда кажется, что она всегда рядом…
17
– Что это еще за Судебный приказ о защите при чрезвычайных обстоятельствах? – спросил Гарри.
– Это постановление суда, – ответила Ханна Уилсон. – Оно позволяет забрать детей под опеку для их защиты. Такое постановление вступает в силу немедленно после его принятия.
Гарри откинулся на спинку стула и придвинулся поближе к Элис. Она сидела совершенно неподвижно. Можно было даже подумать, что она ничего не слышит, если бы не дрожащие пальцы.
– А вы обсуждали это с доктором Оливер? – спросил Гарри. – Она семейный психиатр, и я думаю, что было бы естественно сначала проконсультироваться с ней.
– Доктор Оливер, разумеется, может написать свой рапорт, – ответила Уилсон. – Я уверена, что магистрат примет его во внимание.
Гарри приготовился ответить, хотя еще толком не решил, что скажет, когда они услышали шаги на лестнице. Послышался голос Раштона, открылась и снова закрылась входная дверь. Шаги направились в сторону кухни, но на пороге затихли.
– Это такие вещи, о которых семья должна знать, – сказал Раштон негромким, но твердым голосом.
Потом он вошел в комнату, предварительно вежливо постучав. За ним следовали инспектор Нисден и женщина-констебль в полицейской форме. Вид у Нисдена был несчастный.
– Простите, что прерываю, миссис Флетчер, – сказал Раштон. – Нужно сказать вам пару слов, если можно.
Элис, похоже, приготовилась к еще одному удару.
– О'кей, – сказала она. – Вы хотите сделать это наедине?
Раштон оглядел присутствующих, избегая смотреть на своего инспектора.
– Я думаю, мы здесь все друзья. Здравствуйте, Ханна! Вы уже уходите?
– Вы что-то обнаружили? – спросил Гарри.
– Думаю, да, – ответил Раштон. – Когда приходит домой ваш муж, миссис Флетчер?
Элис, казалось, потеряла способность быстро соображать. Она взглянула на часы, потом на Гарри.
– Гарет сказал, что вернется через пару часов, – помолчав, ответила она. Потом обернулась к часам, висевшим на стене кухни. – Теперь уже будет с минуты на минуту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Хорошо, – сказал Раштон. – Вам может понадобиться слесарь. Чтобы посмотрел, нельзя ли поменять замки.
– Что случилось? – спросила Элис.
Раштон выдвинул стул, который только что освободила Эви, и сел. Позади него к высокому кухонному буфету прислонился инспектор Нисден; губы его были плотно сжаты. Женщина-констебль, мягко притворив за собой дверь, осталась у входа.
– Помните, прошлой ночью мы нашли в саду отпечатки чьих-то ног? – начал Раштон. – Наши криминалисты сделали с них слепки. – Он обернулся к полицейскому за спиной. – Они у вас собой, Йов? – спросил он.
В руках у инспектора Нисдена была тонкая голубая папка. С подчеркнутой неохотой он вытащил оттуда плотный лист белой бумаги и протянул боссу. Раштон повернул его так, чтобы Гарри и Элис могли рассмотреть. На нем была фотография отпечатка ноги в грязи.
– Мы знаем, что вчера поздней ночью в саду должны были остаться отпечатки ног, – сказал Раштон, – потому что в это время начался сильный дождь. Если бы они были оставлены там в тот же вечер, но раньше, их бы просто смыло. Поэтому мы точно знаем, что в то время, когда обвалилась стена, там помимо ваших детей находился, по крайней мере, еще один человек.
Ханна Уилсон нагнулась, чтобы получше рассмотреть отпечаток.
– Прошлой ночью мы сделали несколько разных слепков, – сказал Раштон, – и еще целую кучу фотографий, но этот снимок самый четкий. – Он обернулся к Гарри. – Помните, я сказал, что констебль, который первым прибыл на место происшествия, толковый малый?
Гарри кивнул.
– Оказалось, он еще умнее, чем я думал, – продолжал Раштон, – потому что, заметив этот отпечаток и сообразив, что дождь обязательно повредит его, он накрыл его перевернутым ведром до приезда бригады криминалистов. В результате им удалось сделать несколько очень хороших снимков и отличный слепок.
– Так они сделали слепок этого? – спросила Элис. – С помощью чего? Гипса?
– Думаю, это был зуботехнический гипс, – ответил Раштон, – очень прочная и твердая разновидность. – Он показал на отпечаток ноги. – Это, видимо, седьмой размер, – сказал он. – Честно говоря, не самый удачный для нас вариант, потому что это могла быть высокая женщина или мужчина с маленькими ногами. Насколько я понимаю, миссис Флетчер, у вас размер обуви четвертый.
Элис кивнула.
– А у Гарета…
– Десятый, да, мы в курсе. Мы сделали слепки отпечатков и его ног. И сравнили их с ботинками, которые он надевал, когда выходил на улицу. Но вот этот отпечаток весьма интересный. Видите? – Он провел пальцем по его контуру. – Никаких следов торговой марки, которую можно было бы ожидать увидеть на кроссовках, прогулочной обуви или резиновых сапогах. На подошве вообще очень мало выемок.
Гарри наклонился, чтобы увидеть снимок поближе. Поперек подошвы шли горизонтальные выступы, расположенные очень плотно друг к другу. Каблук был совершенно гладким. На внутренней арке следа между каблуком и верхней частью ступни он заметил какое-то неясное очертание, напоминающее две трети аккуратно закругленного треугольника.
– Это что, логотип изготовителя? – спросил он.
– Да, – подтвердил Раштон. – И хотя увидеть это трудно, мне сказали, что сразу под этим значком написано «Сделано во Франции». Будет не слишком сложно вычислить модель и производителя. Меня озадачивает другое, а именно тип этой обуви. – Раштон отодвинулся от стола и ловко поднял правую ногу. Для мужчины под шестьдесят он был удивительно проворным. – Посмотрите сюда, – сказал он, кивая на подошву туфли. – «Черч». Триста фунтов, плюс-минус, но зато вечная обувь, если каждый год менять набойки. Внешний вид подошвы и каблука очень похож на то, что вы видите на фотографии.
Гарри опустил глаза на свои туфли. Честно говоря, он не мог вспомнить, как выглядит их подошва. Он поднял левую ногу. Едва заметные рубчики, как на снимке.
