Общего! Мужчины! Плод!!!
Так. Довольно, Эйрас! Ты некромант или благородная, прах побери, эльи?
Продолжаем общение.
— Теперь понимаешь, почему Сильвезий так сожалел о своей слепоте?
— Ч-что?
— Слушай меня. Слушай. Меня. Вот так. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но о радостях материнства подумаешь потом. Мы ещё не закончили разговор, дитя.
Она посмотрела на меня почти твёрдо.
— Чего вы хотите от меня, эльи?
— Перемен.
— Перемен? Каких перемен?
Я протянула руку и почти коснулась её лба.
— Вот здесь. — Рука переместилась, указывая на сердце. — И здесь. Думаю, стоит начать с чего-нибудь предельно простого. Ты умеешь читать?
Ответ я знала заранее.
— Нет.
— Исправь этот недостаток — для начала.
— Зачем это мне?
— Настоящего ответа ты не поймёшь. Но у меня найдётся и доступный аргумент. Когда ты станешь обсуждать с Сильвезием прочитанное, вы станете проводить вместе гораздо больше времени, чем раньше. Он винился, что не замечает тебя. Но ведь это и твоя вина.
— Моя?
— А что ты сделала такого, чтобы стать интересной для собственного мужа?
Революционно новая концепция вонзилась в самую душу Эннелии… и начала понемногу расчищать себе место.
— Я не стану сейчас говорить с тобой о заклятиях. Боюсь, если ты и поймёшь, каково это — быть лорхом не для других, а для себя самой, то поймёшь лишь умом, не сердцем. Нельзя всерьёз стремиться к тому, чего не просит твоя суть. Чего она просто не знает. Но даже у самого длинного пути есть начало, порой совсем крохотное… как только-только зачатый младенец. Начни с чтения, дитя — и это, быть может, заведёт тебя гораздо дальше, чем ты способна хотя бы помыслить.
Я не самый лучший менталист. Не самый талантливый и уж подавно не самый опытный. А Эннелия действительно была сущим ребёнком. Но ведь именно дети — самый податливый и гибкий материал. И когда я говорила с ней, полностью убрав привычные щиты, нечто в сознании прекрасной эльи ощутило прикосновение в области, которой ранее ничто не касалось. Нечто слабое и бесформенное, таящееся в непознанных глубинах духа, открыло незрячие ещё глаза.
И не поспешило закрыть их.
— А теперь ступай за мной.
— Куда?
— Недалеко. В кабинет Сильвезия.
— Но…
— Со мной тебе ничто не угрожает. Смелей!
Защиту на своём рабочем месте Устэр поставил знатную. В ход пошло всё: магия крови и магия смерти, щиты воздуха и огня, ментальные ловушки, способные сжечь мозг неосторожного вора чуть ли не в буквальном смысле… короткий, всего десять шагов длиной, коридор был нашпигован дрянью разной степени убийственности с параноидальной плотностью. Впрочем, оно и понятно. За секретами Сильвезия здесь до сих пор идёт нешуточная охота.
Но система защиты, выстроенная Устэром, как всякая система защиты вообще, помогала лишь от чужих. Я же изучила её в буквальном смысле изнутри: сквозь призму мужнина сознания. Я знала её не хуже, чем он сам, и не только прошла коридор смерти, но также без особых трудностей провела по нему Эннелию. Кстати, на неё щиты и ловушки реагировали совершенно не так, как на абстрактных "просто нарушителей". Пожалуй, жена Сильвезия была единственным человеком на весь Риллоан, которому в коридоре грозил всего лишь крепкий неестественный сон. Не планируя водить жену в кабинет, Устэр всё же позаботился о безопасности.
Когда мы зашли внутрь, я, не глядя, ощутила, как расширились глаза эльи.
— Смотри, — усмехнулась я, — смотри! Это даст тебе некоторое представление о том, что по-настоящему интересует блистательного лорха.
Кабинет был велик и светел, несмотря на то, что снаружи царила ночь (впрочем, окна в помещении всё равно отсутствовали: паранойя!). Заточённые в небольших хрустальных колбах магические огни заливали пространство ровным белым светом. Пол был строго горизонтальным благодаря заливке жидким стеклом, а слегка шершавым — не поскользнёшься! — благодаря грубой шлифовке. Стен почти не видно из-за высоких шкафов, в половине которых теснились книги, журналы и снова книги (печатный станок в Риллоане изобрели, насколько смог выяснить Устэр, ещё столетий пять назад). Вторая половина шкафов была забита алхимической посудой, коллекциями минералов, многообразными инструментами, от геодезических до хирургических, и несравненно более многообразными магическими артефактами. В отдельном шкафу, снабжённом усиленным заклятием сохранности, стояли склянки, бутыли и запаянные ампулы с лекарствами.
В дальнем углу высился массивный стол с поверхностью из сплавленной кварцевой крошки, предназначенный для занятий алхимией. На нём стояла перегонная установка, даже в отсутствие хозяина продолжающая дистиллировать сквозь двойной каталитический фильтр какую-то мутноватую субстанцию. В левом ближнем углу стоял другой стол, для чтения и письма, снабжённый единственным на всём обозримом пространстве продавленным креслом. Середина кабинета (он же лаборатория) была совершенно свободна… и полна слабых, едва заметных на общем магическом фоне следов проводившихся здесь ритуалов. Я прошла к центру, наклонилась и принялась вычерчивать извлечённым из кармана мелком извилистые линии Знака.
От взгляда Эннелии моё занятие не ускользнуло.
— Что вы делаете?
— Готовлюсь к созданию перехода "на маяк".
— Я не понимаю.
— Я бы удивилась, будь иначе. Ты слышала сказки о вызове демонов?
— Д-да…
— Так вот, принцип тут, в общем, схожий. Только вызывать мы будем не каких-то там задрипанных демонов, а блистательного лорха Сильвезия.
Всё-таки Эннелия не была дурой в исконном смысле этого слова. Что и доказала:
— Мы?
— Твоя роль в происходящем вполне скромна и безопасна. Встанешь смирно, куда укажу, и немного поработаешь якорем. А пока лучше присядь. Мне чертить ещё минут десять. Да-да, именно в это кресло. Других тут нет.
— Но зачем вообще нужно… вызывать… моего мужа?
— Вот вызовем, и спросишь, — буркнула я без лишнего дружелюбия. Если прекрасная эльи не вполне поняла подслушанный разговор, разжёвывать ей, что к чему, я не намерена. И так уже достаточно всякого разжевала. — Сиди пока, не мешай. Правильно Знак нарисовать — это не дом принудить к полёту, тут нужна точность иного порядка.
Эннелия поняла намёк и затихла.
Закончив выписывать сложную вязь пересекающихся дуг, я поставила в одном из малых фокусов Знака бокал с кровью. Прошла к алхимическому столу, нацедила в первую попавшуюся чистую склянку своей крови. Поставила её во второй малый фокус. Поглядела на съёжившуюся Эннелию добрым и мирным взглядом патологоанатома за работой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
