— Огонечек… — прошептал человек.
Он был очень красив. В том же смысле, что и деревья, скалы, камни или небо с облаками — он был восхитительным творением природы, не менее значимым, чем сама саламандра. Она это почувствовала еще тогда, когда увидела его, горящего гневом и страхом. А теперь убедилась снова.
Больше он не сказал ничего. Вроде попытался что-то еще пробормотать, но саламандре трудно было разобрать, и она не стала даже пытаться. Ее интересовало нечто другое.
У человека были такие вкусные мысли… Вкуснее, чем даже те, по чьему следу она шла.
Ему было очень больно — особенно тогда, когда он пытался пошевелиться. Однако он все-таки скреб землю обеими руками, сжимая полные кулаки сора и лиственной трухи, пытался встать… а снег падал на него. Человек даже на Агни особенно внимания не обратил, хотя все знают, что за саламандрами обычно приходят и все прочие обитатели лесов — единороги, например.
Он назвал ее «огонечек». Он сравнил ее с огнем… Если саламандре и можно сделать комплимент — то только такой.
Если она поторопится, она сможет догнать того, с горящим мечом.
Да, но… может быть, он убьет ее саму? Мало ли… Горящим мечом ей, конечно, зла не причинишь, но есть много способов обидеть маленькую саламандру. Да вот хоть поймай ее и быстро, чтобы руки не успели обгореть до костей, сунь в холодную воду — и мало ей не покажется.
А этот явно ни в какую воду совать не будет. Он сам еле дышит. По крайней мере, дыхание прерывистое и слабое.
Кроме того, саламандра чувствовала к человеку интерес. Это было нечто такое, чего с ней давно не случалось. И еще — она хотела сделать то, чего никогда еще не делала.
Саламандра подбежала к человеку поближе, и одним прыжком запрыгнула к нему на голову. Это не должно быть сложнее, чем пробраться в дерево. Правда, в дерево забираешься от корней, а с людьми, наверное, надо действовать с другого конца — это ящерка инстинктивно чувствовала.
Волосы человеческие не похожи на кроны деревьев. Они совсем даже не мысли. Мысли движутся под ними. Если саламандра постарается, она сможет скользнуть в эту реку, и поплыть по течению вместе с прочими, такими необыкновенными, листьями…
Еще через миг саламандра была внутри. Вся боль и весь страх человека стали ее, но это больше ничего не значило. Не так уж трудно разобраться с внутренностями… Не сложнее, чем помочь дереву весной разогнать соки, когда наступает время просыпаться, или успокоить их во время неожиданной оттепели.
Ее даже не пугало присутствие бога внутри человека. Оно было слабым, еле мерцающим. Бог был еще слаб, а сейчас его почти убили вместе со своим носителем. Уж она как-нибудь с ним справится. Ей, определенно, нравилось это тело, куда больше, чем любое зимнее пристанище, и она не собиралась его никому уступать.
* * *
Спустя десять дней саламандра, все еще находясь в теле мальчика, встретила герцогиню Хендриксон.
Это произошло вот как.
Саламандра вовсю наслаждалась новыми возможностями. Правда, тело следовало кормить и вообще заботиться о его нуждах, но это отнимало минимум времени: охотиться и находить ночлег оказалось проще, чем саламандра думала. Не так уж трудно оказалось и позаботиться о том, чтобы тело не мерзло: подумаешь, всего-то ускорить движение соков! Ну и сделать так, чтобы бегало побольше… А панические мысли человека, теперь запертого и не способного управлять самим собой, оказались еще вкуснее, чем она думала. Саламандра могла бы прожить только на одних этих мыслях, не надо никакого огня!
Правда, она решила поскорее увести человека прочь от Свободной Земли. Теперь ее совершенно не пугала перспектива показаться в местах, которыми владели боги: ни один бог в этом теле маленькую саламандру не увидел бы. А вот кто-то из ее сородичей, более молодых и более сильных, мог бы у нее укрытие и отобрать, что в планы саламандры отнюдь не входило.
Так она добралась до границы Радужных Княжеств, почти до самой окраины Нейтской области. Конечно, сама саламандра понятия не имела, как называются эти места, и что рядом расположен богатый и процветающий город Нейт, тоже не знала. Она просто чувствовала, что земли, на которых вольготно живут такие, как она, кончились, и теперь ей меньше стоит опасаться козней сородичей.
Саламандра как раз вела свое тело между стволами деревьев, рассчитывая добраться до моря — она никогда в жизни не видела моря, и ей казалось, что это может оказаться очень красиво и вообще интересно, — когда она вдруг поняла, что море гораздо ближе, чем она думала.
Саламандра неожиданно, без всякого предисловия почувствовала в лесу то, что ничем иным, кроме как морем, быть не могло. Это было что-то такое просторное, шелестящее, раскинувшееся между деревьями, пахнущее свободой от горизонта до горизонта, и невообразимо печальное… Саламандру вдруг подхватило и понесло прочь, как будто настоящими волнами.
Она сама не знала, откуда родилось такое сравнение: ведь на самом-то деле она никогда в жизни не видела моря, и даже не знала, что там должны быть волны. Только предполагала: ведь в реке есть небольшие волны, которые бьются о берег.
Потом присутствие схлынуло, оставив после себя нечто неуловимое, подобно шуму в раковине, найденной в песке, или запаху соли на пальцах. Саламандра, несмело выглянувшая из-за дерева, увидела человека в черном одеянии, стоявшего на коленях. Человек опустил пальцы в палую листву и, казалось, глубоко о чем-то задумался. Саламандра вспомнила о мальчике, который еще совсем недавно скреб руками по земле… о мальчике, чье тело она носила.
Человек был очень сосредоточен. Он перебирал листья, пересыпал их, будто песок на берегу, не обращая внимания на все остальное. Ощущение моря исходило именно от него.
Человек поднял голову, и саламандра, собрав воедино свои скудные знания о людях, поняла, что это была женщина, пусть и в мужской одежде. Ее карие глаза грустно смотрели из-под светлой челки, и каким-то образом ящерка знала, что женщина видит ее… хотя укрытие саламандры было более чем надежным.
— Выходи, — сказала она. — Хватит прятаться.
Саламандра вывела тело из-за дерева. Она была уверена, что женщина не причинит ей вреда. Это же не единорог, в самом-то деле…
— Ты меня боишься? — спросила женщина.
— Что ты делаешь? — тоже задала вопрос саламандра. Задала с трудом: горло плохо ее слушалось. Женщина не поняла, пришлось повторить.
— Слушаю лес, — грустно сказала она тогда. — Плохо получается… Глупо, конечно. Если земля не отвечает, тут уж касайся — не касайся… Хоть весь в земле вымажься и в землю заройся. Ничего не будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
