— Просто… — герцогиня протянула руку, и саламандра послушно взбежала по ее пальцам на запястье, там на предплечье и на плечо. — А что бывает самое простое?… У нас, людей, есть свои законы. Так вот и получается, что если мы сделали кому-то плохо, у нас принято просить прощения. А если мы сделали кому-то хорошо, нас благодарят. С одной стороны, ты очень помогла этому мальчику: ты спасла его от смерти. С другой стороны, ты использовала его, подавила его собственный разум… это очень страшное преступление с человеческой точки зрения. Как ни посмотри, вы с ним теперь просто не можете взять и расстаться. И еще… ты ведь маленькое, изящное, красивое существо. Ты ему очень понравишься.
— И что? — холодно спросила ящерка.
— А то, что он ведь тебе тоже нравится Он весьма симпатичное явление природы, не правда ли?… А еще… он будет расти и изменяться. Это очень интересно. Может быть, самое интересное в мире.
— Чушь собачья! — фыркнула саламандра, снова повторив попытку взъерошить чешую, словно кошачью шерсть.
* * *
Стар продолжал чертить, все ниже и ниже склоняясь над листом пергамента. Агни подумала, что это тоже необыкновенно интересно: переносить леса, реки и горы на бумагу, превращать видимое в воображаемое, а реальное в нереальное.
— Слушай… — позвала она тихонько. — Стар…
— Да? — пробормотал он, не отрывая глаз от работы.
— А ты помнишь, как ты меня в первый раз увидел?
— В лесу. Я умирал тогда. Этот ублюдок ударил меня прямо в печенку. Ты меня спасла.
— А второй раз?
— А второй раз, когда уже в кортеже миледи в себя пришел. Слушай… — он вдруг замирает, отставил стул от стола и повернулся к Агни. — А ведь это уже два года прошло!
— Ну…да.
— Это выходит, меня два года дома не было?… — он постучал острым концом пера об стол и удивленно воззрился на пятнышко чернил. — Ничего себе… Интересно, они меня там хотя бы вспоминают?
— Думаю, что вспоминают, — вздохнула Агни.
— Я тоже боюсь, — Стар дернул плечом, поморщился. — К Ормузду их всех! Мне еще карту закончить, а я уже засыпаю…
— Стар… скажи, а ты помнишь, что было между тем, как ты меня первый раз увидел и между тем, что во второй?
— Огонечек, опять капризничаешь?… Зачем меня отвлекать зря?
— Нет, ну ты помнишь?
Стар устало вздыхает.
— Нет, не помню. Только то, что герцогиня нас с тобой в лесу нашла.
Он отвернулся и снова принялся за чертеж. Потрескивали свечи.
— Стар… — тихонько позвала Агни.
— Что, огонечек?
— Стар, если вспомнишь… ты мне скажи…
— Знаю, — Стар старался говорить мягко, но видно было, что он здорово раздражен. — Это для тебя важно, так что я обязательно скажу. Как только вспомню. Если вспомню.
— Хорошо…
Агни соскочила с постели, пробежала по каменному полу, между колеблющимися бликами и глубокими черными полосами теней. Забралась по ноге Стара к нему на колени, потом на плечо, оттуда вспрыгнула на столешницу. Взбежала на пресс-папье в вид е рыцарского шлема, и постаралась сверкать поярче.
— Так видно лучше? — спросила она.
— Да, — Стар посмотрел на нее и благодарно улыбнулся. — Спасибо, солнышко. Ты мне очень помогаешь.
Агни светила ему не в первый раз. Он знал, что она это может, но никогда не просил сам — ведь у нее могли быть другие дела. У нее действительно были. Например, она разговаривала с камнями. От замковых камней можно узнать много: скажем, один из ее знакомых все время посвящал оглядыванию реки под определенным углом, а его сосед смотрел с места чуть пониже, и все свободное время — а у них все время свободное — они обменивались мнениями по поводу разности своих философских позиций, что, конечно, обогащало их кругозор необычайно. Но даже беседа с камнями рано или поздно может наскучить.
Стар был лучше. Стар не наскучивал ей никогда. Даже просто смотреть на его лицо было радостью: у него черты все время изменялись, как и предсказывала герцогиня. Он был похож на клены, в которых она так часто зимовала. Клены, они все такие — кудрявые, самолюбивые, но в глубине души очень добрые.
Ей казалось странным, как это когда-то давно она могла просто использовать его. И тем не менее… Он дал ей имя, выделив из многих, и дал интерес к жизни. Она запомнила его имя, и тем самым выделила из тех, кто приходили и уходили.
Агни была уверена, что Стар победит бога. Рано или поздно. Что все с ним будет хорошо. А она поможет ему, потому что без нее он никуда.
Из потерянного дневника Гаева Р. Г
— Чтобы убить дракона, надо стать драконом…
— Что?! Мальчик, кто сказал тебе эту чушь?!
Из разговора с Мандрагорой Заровым, драконоловом.
…Сегодня сестра Анна, наконец, рассказала мне о смерти Тадеуша-Болтуна. А я даже не знал, что он умер уже здесь. Был уверен — лошадь еще до деревни упала… Оказалось, да, упала. Оказалось, я его волоком дотащил. Еще как смог-то?… Правда, он не силач был, Тадеуш… Что нас в монастырь в телеге вдвоем везли — тоже не помню, как отрезало.
Сестра Анна сжалилась надо мной — не стала пересказывать в подробностях. Но я ведь составлял его гороскоп… как и остальных в отряде Зарова. Что не сказала — домыслил. Что не знал — придумал. Теперь, видно, не избежать. По ночам мне будет сниться: свистящим шепотом, монотонно, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух, и все-таки не в силах остановиться совсем, замолчать, потому что это последние слова, а Тадеуш-Болтун очень ценит слова, и последние в особенности…
На этом дневник обрывается. Строчка вымарана. Остальное не из дневника. Остальное просто так.
Драконье сало сорок днейГотовится в вине.Драконье сало, ей-же-ей,Послаще девок мне.
Знаете эту песню, сестричка?… Эй, вы не смотрите, что зверюга выела мне половину живота, ниже-то еще все в порядке… Фрейя свидетель, в иное время я бы на тебе, красотка, живого места не оставил… что, что молчать?… Пока я могу говорить, я буду говорить, а там закопаете меня поглубже, да и не будет вас мучить моя болтовня!
Как на погост меня снесут,Я завещаю, чтоб,С драконьим салом мне сосудПоставили бы в гроб!
Знаете эту… ах, я уже спрашивал… вот так вот, сестричка. Скоро уже снесут, а сало-то мне и не досталось. Все этот пацан… вы его знаете?… Берегитесь… тут он где-то бродит, тут… вон из угла ухмыляется. Ууу, черт светлоглазый! Сказал, что астролог… кто ему поверит… малец совсем, соплей перешибешь… Был бы при нас Большой Дюк, он бы сразу сказал: мол, давайте брать… Извращенец был Дюк, понимаешь, сестричка?… Ну так его с нами не было. Прокусила ему какая-то гулящая девка руку, он от заражения крови и помер. Небось, щас у Вискондила в Граю пиво ячменное пьет да водкой разбавляет… Знаете поговорку: «Кто при жизни наблудил, того примет Вискондил?» То-то же… и я не знал: мне ее Большой Дюк рассказал…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
