4. Человек, который называл себя Джеремми (с двумя «м»), приехал к нам из Лондона с большой дорожной сумкой, надеясь, что кто-нибудь даст ему пять тысяч фунтов. Но, как часто бывает, когда людям кажется, будто они могут отобрать что-то у нас, он ушел разочарованным. Чай, бисквиты, приятные беседы? Да, конечно, с удовольствием. Но деньги, героин, бриллианты? Ну уж нет! Короче говоря, мы воспользовались героином, который откопали на днях, — и вот вам итог: Мервин вернул свои деньги обратно, а Джеремми теперь отправится в тюрьму.
5. Ибрагим сегодня весь день какой-то другой. Не спрашивайте меня, какой именно, но я обязательно разберусь, когда будет больше свободного времени.
6. Митч Максвелл и Гарт (простите, но я не знаю его фамилии) пришли с оружием, чтобы отнять у нас (как мы думали) героин. Мы ответили, что героин в полиции, и было видно, насколько Митч расстроился (не знала, что ему так нравится его работа), однако Гарт рассмеялся, и вскоре мы выяснили почему.
7. Проблема тут вовсе не в героине. Все дело в шкатулочке. Ей шесть тысяч лет, и она защищает от зла или что-то в таком духе. Хотя, по моему мнению, справляется она довольно плохо. Элизабет сказала, что во всем уже разобралась, но, если честно, мне показалось, что ее осенило в ту же секунду, потому что ничего подобного она нам раньше не говорила. Но было приятно снова увидеть ее в деле, так что я просто сказала ей: «Молодец».
8. Я сообщила им, что выкинула шкатулку вместе с мусором. Митч Максвелл тут же побледнел, как привидение, и стал будто прозрачный. А потом он побежал спасать свою жизнь, полагаю. Гарт отнесся к этому с пониманием, даже произнес: «Селяви», что прозвучало довольно забавно. А потом мы все вместе сели пить чай. Гарт сказал, что восхищен, как мы со всем справились, и, если нам когда-нибудь понадобится интересная работа, мы всегда можем прийти и пообщаться с ним. Затем они с Элизабет поговорили о своем, и я оставила их наедине, чтобы не мешать.
9. Когда Гарт уже собрался уходить, он заметил Пикассо, которого я забрала из гаражного бокса Калдеша. Он стал смотреть на него, и я сказала, что знаю, что это подделка, но мне все равно нравится, но он покачал головой и ответил, что рисунок настоящий. Похоже, его жена действительно производила большинство подделок в Великобритании. «Это Пикассо, а не моя жена» — таковы были его точные слова. В общем, теперь я владелица подлинной картины Пикассо. Я сразу написала об этом Джоанне, но опять-таки без ответа. Наверное, в Дании очень медленный интернет. Но интернет там определенно есть, я уже погуглила.
10. И еще кое-что, напоследок, до того как я лягу спать. В конце дня, когда все завершилось, Элизабет сказала, что у меня очень быстрый ум, чем заставила меня широко улыбнуться. С тех пор как я стала чуть-чуть активней после смерти Стефана, я и сама удивляюсь тому, на что, оказывается, способна. Элизабет очень хорошо на меня влияет. Надеюсь, что и я влияю на нее в хорошем смысле. В любом случае я ее очень впечатлила. «Очень спокойная реакция в стрессовой ситуации, не во гнев будет сказано». Я ответила ей, что нисколечко не во гнев. Потому что, когда Гарт раскрыл нам секрет шкатулочки — ну, тот факт, что шкатулка, которую я держала под раковиной, была в высшей степени нелегальной и стоила миллионы фунтов стерлингов, — я действительно очень быстро приняла решение. Я сказала им, что сдала ее мусорщикам.
А я, представьте, не сдала! Шкатулка все еще стоит у меня под раковиной. Правда, я вынула из нее бутылку чистящего средства для сливных отверстий.
Элизабет говорит, что у нее появилось предположение о том, кто убил Калдеша, и шкатулочка поможет это проверить. Ну и, понятно, что на сей счет у нее уже созрел план.
Глава 81
— Я все думаю, может ли она быть месопотамской, — говорит Элизабет, пока Джонджо осматривает шкатулку на своем столе.
Кабинет Джонджо Меллора в точности такой, каким вы могли бы его себе представлять: две стены от пола до потолка заставлены книгами, стена из больших сводчатых окон смотрит на кампус Кентского университета, а каждая горизонтальная поверхность уставлена вазами, черепами, трубками и кружкой «Лучший дядя в мире».
Чтобы освободить место для изучения шкатулки, он, насколько мог, расчистил письменный стол. Теперь на стульях и на полу громоздятся стопки бумаг. Компьютер перенесен на подоконник — к бронзовой корове.
— Если это предположение, то оно верное, — кивает Джонджо, счищая со шкатулки пылинки тонкой кисточкой. — Я бы сказал, что вы попали в точку.
Элизабет объясняет:
— Стефан что-то говорил о музее в Багдаде. Он редко тратил слова впустую, даже когда их было легко подобрать. Должно быть, они с Калдешем обсуждали это между собой.
— Находка необычайная, я буду вынужден о ней сообщить, — говорит Джонджо. — Но не могли бы мы взять паузу, чтобы немного поразмыслить? Всего на час или два? Я никогда не видел ничего подобного.
— Стефан говорил о предметах, на которых можно заметить отпечатки пальцев и следы царапин, — отвечает Элизабет.
— Что ж, говорил он не зря. Все это присутствует в явном виде. Значит, эту штуку ввезли контрабандой торговцы героином?
— Полагаю, невольно. Им казалось, что они просто ввозят героин. Значит, упаковывалось это в Афганистане.
— Логично, — кивает Джонджо. — Везде, где настает смута, люди стараются защитить свои активы. Или продать.
— Это имело религиозное значение? — спрашивает Элизабет.
— Когда-то все имело религиозное значение, все боги и дьяволы обретались на свободе. Эта шкатулочка, я бы сказал, — «шкатулка для грехов». Скорее всего, она располагалась снаружи важной гробницы в качестве эдакого «духоулавливателя». И эту гробницу разграбили много лет назад. Иракцы наверняка скажут точнее.
— Ну и каков будет следующий шаг? — осведомляется Элизабет.
— Я информирую Министерство иностранных дел Великобритании о том, что́ мы нашли, — отвечает Джонджо. — Они приедут, заберут, удостоверят подлинность, выйдут на связь с иракцами, и в течение года она будет перемещена в Багдад. Хотя можно попросить разрешения поэкспонировать ее некоторое время у нас.
— Я не смогу ждать год, — говорит Элизабет.
— Прошу прощения?
— Я не буду ждать, — повторяет Элизабет. — Я должна быть откровенной с вами, Джонджо. У меня есть предложение, и я не приму нет в качестве ответа.
— Господи! — вырывается у Джонджо.
— Я хочу, чтобы шкатулка отправилась в Багдад. И хочу, чтобы в ней был прах Стефана.
— Его прах?
— Он практически попросил меня об этом, — объясняет Элизабет. — Теперь я это понимаю. Короче, как только мы закончим, я заберу шкатулку с собой и буду хранить ее до тех пор, пока все договоренности не будут приняты на приемлемых для всех сторон условиях.
— Я не думаю, что вам следует забирать шка…
Элизабет перебивает его:
— Меня не очень волнует, что вы думаете. И я надеюсь, вы понимаете, что это не из-за неуважения. Но дело будет сделано именно так и никак иначе. Как вы считаете, это можно осуществить?
— Полагаю, я смогу попробовать, — говорит Джонджо без особой уверенности.
— Превосходно, — кивает Элизабет. — Это все, о чем я хотела попросить. Чтобы вы попытались. Единственная причина, по которой у нас есть теперь эта шкатулка, заключается в том, что Калдеш и Стефан решили ее сберечь. Не забывайте, что Калдеш отдал ради нее жизнь.
— Вы еще не приблизились к выяснению, кто это сделал? — спрашивает Джонджо.
— Я надеюсь, что шкатулка позволит завершить эту историю, — заявляет Элизабет. — Последний злой дух уже на прицеле.
— Звучит весьма загадочно, — качает головой Джонджо.
— Может, есть неофициальные каналы, о которых мы забыли упомянуть? Которые позволят как можно скорее доставить шкатулку в Багдад?
— Ну… это был бы не очень правильный поступок, — отвечает Джонджо.
— Правильные поступки так редко удаются, — говорит Элизабет.
