— Я никого не убивала.
— Нина, — вздыхает Гарт. — Я мыслю не так, как другие люди. Вы это понимаете?
— Я понимаю, — кивает Нина.
— Тогда не лгите мне, — говорит Гарт. — В этом нет смысла. Я впечатлен тем, что вы сделали. Вы увидели возможность и теперь заработаете пять миллионов, в то время как все вокруг гоняются за собственными хвостами.
— Спасибо, — отвечает Нина.
— Но я все равно не понимаю, зачем вы его убили? Ведь можно было просто напугать его и забрать?
— Ему было восемьдесят лет, Гарт, — напоминает Нина.
— Ясно.
— А этой шкатулке шестьдесят веков. Вы можете хотя бы попробовать это осознать? Никто из нас не имеет значения, Гарт. Мы притворяемся, что это не так, делаем вид, будто заняты чем-то важным, но планета существовала без нас миллионы лет и будет жить миллионы лет после. Каждый наш вздох — это предсмертный вздох. В человеческой жизни нет ничего священного.
— Очень удобное оправдание всему, — замечает Гарт. — По крайней мере, признайтесь, что вас обуяла жадность и вам было на все плевать. Вы могли бы ее просто выкрасть.
— Он попросил меня сдать ее в музей. Он доверял мне, — отвечает Нина. — Верил, что я передам шкатулку нужным людям. Он знал моих родителей, знал меня с детства. Думаете, он бы смолчал, узнав, что я ее продала?
— Может, надо было подкинуть ему миллиончик? — интересуется Гарт. — Этим можно было бы купить молчание.
Нина качает головой:
— Он бы отказался. Но посмотрите на это с другой стороны. Он прожил долгую, веселую и насыщенную жизнь — что́ бы люди под этим ни подразумевали. Он звонит. Говорит, что доверяет мне, и рассказывает, что́ оказалось в его руках. Я отвечаю, чтобы он не боялся, что мы сможем найти решение, что я помогу. Я спокойна, поэтому он спокоен тоже. Мы договариваемся о встрече…
— В лесу? — уточняет Гарт.
— Как можно дальше от любопытных глаз, — отвечает Нина. — Мне показалось, что наш разговор его даже немного воодушевил.
— Воодушевишься тут…
— Он едет в Кент, сворачивает на проселочную дорогу, чтобы встретиться с тем, кому доверяет. Я выхожу из машины, делаю один выстрел. Он его не увидел, не почувствовал, не успел ощутить страх. Его жизнь оборвалась мгновенно, и лучшего невозможно желать, ведь верно? Долгая жизнь и быстрая смерть — я и сама бы этого хотела. По сути, я оказала ему услугу.
— Безболезненная смерть для него и пять миллионов для вас?
— Выиграют все, — пожимает плечами Нина. — Мои родители о таком даже мечтать не могли. Я никогда больше не стану жить в бедности.
— Вы довольно хорошо стреляете, — говорит Гарт. — Убить человека одной пулей через окно — задача нетривиальная. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
— Благодаря «Ютубу», — отвечает Нина. — Я быстро учусь. Я хотела, чтобы он умер безболезненно, поэтому смотрела много видео о том, как ветеринары убивают лошадей.
— Господи! — вырывается у Гарта. — И после этого меня считают психопатом.
— Я не психопатка, — возражает Нина. — У меня мало денег и много долгов, а свою профессию я ненавижу. Моих родителей больше нет. И вот внезапно, будто с небес, свалился шанс никогда больше не работать.
— Эта шкатулка не падала с небес. Она выскочила прямиком из ада.
— Это всего лишь шкатулка, — напоминает Нина.
Гарт качает головой.
— Так что я поступила разумно. И не более того.
Гарт задумывается. Философию Нины он находит интересной. Но, как бы то ни было, согласиться с ней он не может. Убивать людей, конечно, допустимо, если они делают что-то плохое. Если этого заслуживают. Но ради прибыли? Нет. Он осознал это лишь тогда, когда Элизабет объяснила ему, что Лука Буттачи не убивал Саманту. Лука знал, что она мертва, поскольку работал с копами. Что почти не менее плохо, но все же…
При этом Лука сам убил много других людей. Когда убиваешь кучу людей, надо быть готовым, что однажды тебя сбросят с многоэтажной автопарковки. Когда-нибудь и Гарта кто-нибудь сбросит с высоты или собьет, к примеру, грузовиком, и у Гарта не будет к нему никаких претензий. Но Калдеш?
Калдеш не заслуживал смерти.
— А ведь ты могла его не убивать, — говорит наконец Гарт. — Можно было бы засучить рукава на работе, знаешь ли. Наладить жизнь, расплатиться с долгами… Взять на себя часть ответственности за свои же проблемы.
Нина кивает:
— Может, и так, но все вышло намного проще.
— Ты плохой человек.
— Всю жизнь я старалась быть хорошим человеком и не вылезала из бедности, — отзывается Нина. — Теперь я стала плохой и вдруг разбогатела.
— Убийство моей жены тоже было разумным поступком?
— Твоей жены? — переспрашивает Нина. — Саманты? Я ее не убивала.
— Не лги мне, — предупреждает Гарт.
— Я убила Калдеша, — говорит Нина. — И он ничего не почувствовал. Но твою жену я не убивала. И какой смысл был обещать мне пять миллионов фунтов, если ты думал, что я убила твою жену?
— Ты убила ее, — настаивает Гарт. — И никаких пяти миллионов не будет. Я договаривался только о том, что заставлю тебя признаться, а взамен мне будет позволено свалить.
— Кем позволено? — переспрашивает Нина.
— Попробуйте угадать, — говорит Джойс, присаживаясь за стол вместе с Элизабет и Богданом.
— Нет, это… Что вы здесь…
Больше Нина не может вымолвить ни слова.
— Давайте пройдемся вместе, — предлагает Элизабет. — Только чтобы без борьбы и суеты. Гарт, у вас есть двадцать минут, чтобы исчезнуть.
— Премного благодарен, — говорит Гарт и протягивает свой телефон Элизабет. — Я все записал.
— Но вы не можете этого сделать, — обретает дар речи Нина.
— И все же делаем, дорогая, — отвечает Элизабет. Она поворачивается к Гарту. — И куда вы теперь?
— В Испанию. Я люблю тапас. А вы будьте деликатны со своим горем, дайте ему время.
— Обязательно, — кивает Элизабет. — Если вы перестанете убивать людей.
— Обещаю, мэм, только кроме самых плохих, — говорит Гарт.
Он поворачивается и уходит, сопровождаемый своей массивной тенью. Все смотрят ему вслед.
— То есть вы просто так его отпустите? — спрашивает Нина, которую Богдан теперь ведет к автостоянке.
Элизабет и Джойс идут позади.
— Да, таковы условия сделки, — подтверждает Элизабет.
— А я могла бы заключить с вами сделку? — спрашивает Нина.
— Нет, дорогая, — говорит Джойс.
Нина оглядывается по сторонам:
— А что, если я закричу?
— Тогда я начну кричать тоже, — отвечает Элизабет. — И, поверьте, этот крик, возможно, не получится прервать.
Глава 85
Температура где-то ниже нуля, но при этом идет проливной дождь. Митч Максвелл карабкается по огромной куче отходов на свалке в Танбридж-Уэллсе. Под ним гора из металла и слизи. Запах пристает к нему, пока он ползет к вершине, оскальзываясь и проваливаясь в мягкое. Со лба катится отвратительный пот, который он даже не может вытереть из-за невыразимо гнусных пятен на перчатках. Все это время он копал и зарывался в глубины в поисках шкатулки, которая спасет ему жизнь. К этому моменту он уже превратился в перепуганное животное, ковыряющееся в отбросах ради выживания. Он думает о своей яхте, пришвартованной в Пул Харборе. Однажды он даже пригласил футболиста Джейми Реднаппа на барбекю. Он думает о своих конюшнях возле дома, о лошади дочери, о лыжном походе, который они запланировали на зимние каникулы. Он думает о телевизорах с сенсорными экранами и кашемировых свитерах, о водке премиум-класса в золотых бутылках и ВИП-местах на боксерских поединках. Он думает о первом классе в самолетах «Бритиш Эйрвейз», об ужине в ресторане «Скотс», о том, как с него снимали мерки для костюмов в элитном ателье «Оливер Браун» на Слоун-стрит. О за́мках с вертолетными площадками и стаканчике алкоголя на ночь. Он думает о легкости, комфорте и тихой дорогой роскоши.
Он думает о своих детях, об их школах и их друзьях с бассейнами. Металлический штырь прорывает его куртку и ранит руку. Он ругается, оскальзывается и падает. Кровь сочится сквозь куртку, когда он лезет обратно вверх на кучу. Вонючие отходы жизни человеческих масс. И где-то в этой куче зарыта шкатулка. Где-то в этой куче находится его спасение.
