мест, руководимая ОРТом.
Также в эти годы возникло и приобрело большую популярность Еврейское Литературное Общество с 55 отделениями на местах, которое устраивало постоянные доклады на разнообразные еврейские темы, о Бялике и Черниховском, о Менделе, Шолом-Алейхеме и Переце, о разных течениях в сионизме, и о вечном, вызывавшем непрекращающиеся споры вопросе о языках (иврит и идиш). Возникли и привлекли к себе всеобщее внимание другие общественные и культурные начинания, как Общество еврейской народной музыки, организации, пропагандировавшие литературное и народное творчество, и работы по фольклору, связанные с именем С. Ан-ского.
Не следует упускать из виду значение, которое в эти годы приобрела печать на идиш. В 1905 — 907 гг. процветала легальная ежедневная социалистическая печать, как «Фольксцайтунг» Бунда в Вильне (которому после большого перерыва только в 1912-13 гг. удалось вновь поставить свой орган «Ди Цайт» в Петербурге). Свои органы выпускали и сионисты-социалисты, и поалей-цион, а в Варшаву перебрался из Петербурга демократический «Фрайнд». Газета «Гайнт», а затем «Момент» и некоторые другие газеты, возникшие в Варшаве, достигли массового распространения, до того неведомого для органов на идиш. Продолжали выходить и русско-еврейские органы печати («Новый Восход», «Еврейский Мир», сионистический «Рассвет» и др.), но они не могли, разумеется, конкурировать с большой ежедневной печатью, обслуживая главным образом русско-еврейские интеллигентские круги.
Особое место в этот период занимал вопрос о легализации еврейской общины и связанный с ним вопрос об ее преобразовании. В сущности, с тех пор, как правительство еще во времена Николая I совершенно обезличило, а затем скомпрометировало еврейский «кагал», — никакой легальной общинной организацией русское еврейство не располагало. В каждом городе вели изолированное существование разнообразные благотворительные и аналогичные организации, но ни о каком легальном и сколько-нибудь прочном объединении их и централизации не могло быть и речи. И эти отдельные общества, вынужденные прибегать к частным пожертвованиям, хронически страдали от отсутствия средств. Даже архаические сборы, как коробочный и свечной, в самой ничтожной мере покрывавшие еврейские нужды (талмуд-торы и некоторые другие статьи), были не всегда доступны для еврейских учреждений.
Вопрос о легализации общины по принципиальным и практическим соображениям приобретал актуальное значение. Евреи-депутаты в 3-ей Государственной Думе (Фридман и Нисселович) готовились к внесению законопроектов по этому вопросу, а в 1909 г. в Ковне был созван еврейский съезд, на котором было представлено 46 городов с 120 делегатами и где гвоздем оказался вопрос о легализации общины. Докладчиком от имени инициаторов съезда (фактически Еврейской Народной Группы) — выступил Г. Б. Слиозберг, который высказался за религиозную общину. Среди сторонников секуляризованной общины выступали, между прочим, представители Бунда, М. И. Либер-Гольдман (от Вильны) и X. Я. Гельфанд-Литвак (от Риги), впервые активно выступавшие на общееврейской арене. (Вопрос об общине был поставлен Бундом в 1908 году в числе очередных вопросов своей деятельности). На съезде 1909 года было решено добиваться легализации общины, располагающей правом обложения всех своих членов. Съезд выбрал свой постоянный исполнительный орган, функции которого не ограничивались вопросом об общине. Но он недолго существовал и не пользовался влиянием. Гораздо большее значение имело созданное при евреях-депутатах 4-й Государственной Думы «Политическое Бюро» на основе соглашения четырех еврейских партий (Еврейской Народной Группы, сионистов, Фолькспартей и Еврейской Демократической Группы). Политическое Бюро существовало до революции 1917 г. и особенно большую деятельность развивало в годы первой мировой войны.
9
Война вписала ряд новых трагических страниц в жизнь русского еврейства. Победы немецкого оружия привели к отрыву от России почти половины всего 6-миллионного национального коллектива, и в первую очередь еврейства Польши. Но независимо от этого; бедствия войны ударили с особой силой по еврейству: яростным взрывом антисемитизма на фронте, которым бездарное руководство армией пыталось воспользоваться, чтобы возложить свою вину на евреев, массовыми выселениями, наветами о шпионаже и государственной измене и т. д. В 1915 году беженцев и выселенцев на содержании еврейских комитетов помощи оказалось свыше 250 тысяч. Общественное возмущение действиями военного командования достигло такой степени, что даже Совет Министров, возглавляемый Горемыкиным, не раз писал в ставку о «необходимости отказаться от преследования еврейских масс и огульного обвинения в измене» ...
Под ударами испытаний русское еврейство не поддалось панике и не впало в отчаяние. Оно пыталось мобилизовать сочувствие среди друзей в Государственной Думе, в печати, в русском обществе и само развило деятельность в области помощи. Перед лицом национальных бедствий русское еврейство оказалось способным объединить на основе самодеятельности и самопомощи все без исключения политические группировки. Еще в начале войны, в ноябре 1914 г. Политическое совещание при еврейских депутатах созвало обширный нелегальный съезд еврейских общин в Петербурге, на котором были только одиночки социалисты, а большинство принадлежало к буржуазно-демократическим течениям, представленным в Политическом Совещании. На этом съезде шли споры о том, следует ли борьбу за равноправие ориентировать на кадетов в Государственной Думе или на думскую и внедумскую деятельность трудовиков и социал-демократов (Л. М. Брамсон контра М. М. Винавер).
Но в дальнейшем ходе войны, в полосу чудовищных гонений, эти тактические споры потеряли свое прежнее значение, и все усилия были отданы делу национальной еврейской самообороны против обнаглевшего антисемитизма. Возникло общественное оживление вокруг новой центральной организации помощи ЕКОПО, создавшей при себе институт уполномоченных, куда вошли, главным образом, в качестве «третьего элемента» (если применить земский термин, охватывавший собой врачей, агрономов, статистиков, техников и пр.) представители еврейских социалистических и демократических групп. По этому же пути вовлечения деятелей нового призыва и демократизации своих органов пошли и другие общества, как, например, ОРТ, развивший широкую программу трудовой помощи беженцам-рабочим и ремесленникам. Совещания 1915-16 годов (при ОРТе, ОПЕ, ЕКОПО) имели также и общественно-политическое значение. Русское еврейство могло рассчитывать в послевоенной обстановке значительно укрепить свои правовые позиции.
Февральская Революция 1917 года, формально и фактически уравнявшая евреев в правах, отменившая все ограничения, создала условия, при которых впервые — после крушения трехсотлетней империи Романовых, — еврейский национальный коллектив мог найти ту форму автономии, которая наиболее соответствовала требованиям и стремлениям народа. Евреи приветствовали русскую демократическую революцию и приняли активное участие во всех свободных учреждениях, ею созданных. Еврейство готовилось также созвать Всероссийский Еврейский Съезд, частью успело провести выборы в демократические общины и т. д.
Но надежды, которые евреи связывали с революцией, не были осуществлены, — по тем же общим причинам, по которым революция обманула ожидания всех демократических слоев населения, как и надежды всех населяющих Россию народов. Октябрьский переворот после выхода России из мировой войны развязал гражданскую войну, которая сопровождалась «военным коммунизмом», хозяйственной разрухой, жестоким кровавым террором, — а
