– Одним поводом для беспокойства меньше, – сказал Мокриц.
– Ну, как сказать, – ответил Джим. – Мы так и не знаем, что с ними случилось.
Не забывай, что люди, которые аплодируют твоей коронации, точно так же будут аплодировать твоей казни. Люди любят зрелища.
Люди любят зрелища…
…поэтому почта до Орлеи все прибывала, по доллару за письмо. Много почты.
Стэнли все объяснил. Несколько раз, потому что у Мокрица никак не укладывалось в голове.
– Они вкладывают конверты с марками в конверты до почтовой станции в Орлее, чтобы первый конверт можно было отправить назад во втором конверте, – выстроенные в таком порядке, слова наконец обрели какой-то смысл для Мокрица.
– Они хотят получить конверты обратно? – спросил он. – Зачем?
– Потому что они использованы, сэр.
– Это делает их ценными?
– Примерно так, сэр. Как я уже говорил, людям кажется, что марки не будут настоящими, пока они не выполнят работу, для которой предназначались. Помните первый образец однопенсовых марок, которые пришлось вырезать ножницами? За конверт с такой маркой коллекционеры отдадут два доллара.
– В двести раз дороже, чем за марку?
– Получается, так, сэр, – сказал Стэнли с горящими глазами. – Люди отправляют письма сами себе, лишь бы получить проштемпелеванную марку. Чтобы она была использована.
– Хм… у меня в кармане есть пара грязных носовых платков, – сказал Мокриц озадаченно. – Как тебе кажется, купят ли их в двести раз дороже их цены?
– Нет, сэр!
– Так почему же…
– Марки вызвали большой интерес. Я подумал, можно выпустить комплект марок для крупных гильдий. Коллекционеры с руками оторвут. Что скажете, сэр?
– Очень хорошее предложение, Стэнли, – сказал Мокриц. – Обязательно сделаем. Марка для Гильдии Белошвеек будет лежать внутри простого бумажного конвертика, а? Ха-ха.
На сей раз озадачен был Стэнли.
– Не понял вас, сэр.
Мокриц откашлялся.
– Да ничего. Вижу, ты все схватываешь на лету, Стэнли.
Некоторые вещи, по крайней мере.
– Э… да, сэр. Э… не хотелось бы навязываться…
– Навязывайся, Стэнли, навязывайся, – подбодрил Мокриц.
Стэнли достал из кармана небольшую бумажную папку, раскрыл ее и благоговейно положил перед Мокрицем.
– Мне помогал господин Шпулькс, – сказал он. – Но в основном я все сделал сам.
Это была марка. Желто-зеленого цвета. На ней было изображено – Мокриц прищурился – капустное поле и дома на горизонте.
Он принюхался. От марки пахло капустой. Да-да.
– Напечатано капустными чернилами с использованием клея из брокколи, – сказал Стэнли, преисполненный гордости. – «В Знак Признательности Капустной Индустрии Равнины Сто». Мне кажется, это может иметь успех. Капуста ведь так популярна, сэр. Из нее столько всего можно сделать!
– Да я уж вижу…
– Капустный суп, капустное пиво, капустный мусс, капустный торт, капустный крем…
– Да, Стэнли, ты вполне…
– …квашеная капуста, кисель из капусты, салат из капусты, капуста вареная, капуста жареная…
– Да, можешь…
– …жаркое из капусты, соус из капусты, капустный сюрприз, сосиски…
– Сосиски?
– Из капусты, сэр. Практически все можно сделать из капусты. Есть еще…
– Марки из капусты, – пресек его Мокриц решительно. – Пятьдесят пенсов штука, между прочим. У тебя есть скрытые таланты, Стэнли.
– И всем этим я обязан вам, сэр! – выпалил Стэнли. – Я перерос детский сад с булавками! Мир марок, который может столько поведать молодым людям об истории и географии, в то же время являясь здоровым, приятным, захватывающим и совершенно достойным занятием, которое станет увлечением длиною в жизнь, открылся передо мной и…
– Да, да, спасибо! – сказал Мокриц.
– …и я поставил тридцать долларов, сэр. Все мои сбережения. Чтобы вы знали, что мы полностью вас поддерживаем.
Мокриц услышал слова, но пришлось подождать, пока они не обрели смысл.
– Поставил? – произнес он наконец. – Ты имеешь в виду ставки?
– Да, сэр. Крупные ставки, – довольно произнес Стэнли. – На вашу гонку с клик-башнями до Орлеи. Людям нравится. Многие букмекеры принимают ставки, так что господин Грош взялся все организовать. Но он говорит, что шансы невелики.
– Кто бы сомневался, – слабо проговорил Мокриц. – Никто в здравом уме не станет…
– Он сказал, что мы выиграем только один доллар на каждые восемь, которые поставим, но мы подумали…
Мокриц подскочил на месте.
– Восемь к одному на победу? – вскричал он. – Букмекеры думают, что я выиграю? Сколько вы все решили поставить?
– Э… когда считали последний раз, было около тысячи двухсот долларов. Это…
Голуби разлетелись с крыши от крика Мокрица фон Липвига.
– Господина Гроша ко мне, срочно!
Видеть лукавство на лице Гроша было невыносимо. Старик постучал себя по носу.
– Вы такой человек, сэр, что вам несколько богов деньги отдали! – произнес он с довольной улыбкой.
– Да, – согласился Мокриц в отчаянии. – Но если… предположим, я пошел на хитрость…
– Хороша была хитрость, – захихикал старик. – Ох хороша. Я уж думаю, если человек может самих богов обхитрить, то он на все способен!
– Господин Грош, никак невозможно карете добраться до Орлеи быстрее клика. Это же две тысячи миль!
– Понимаю, вам нельзя ничего говорить, понимаю. И у стен есть уши. Тс-с-! Но мы посовещались и решили: вы были к нам так добры, сэр, и вы так верите в Почтамт, что мы должны подкрепиться деньгами, сэр! – сказал Грош с легким оттенком неповиновения.
Мокриц открыл рот, закрыл и снова открыл.
– Ты хочешь сказать, подкрепить слова деньгами?
– Вас, сэр, как говорится, на кривой оглобле не объедешь. Как это вы пришли прямо в газету и сказали: помчимся наперегонки! Хват Позолот угодил прямо в вашу ловушку!
Стекляшка или бриллиант, подумал Мокриц. Он вздохнул.
– Ладно, господин Грош. Спасибо. Восемь к одному, говоришь?
– Нам еще повезло. Ставки возросли до десяти к одному, прежде чем их перестали принимать. Теперь принимают ставки на то, как именно вы выиграете.
Мокриц навострил уши.
– Есть интересные предложения? – спросил он.
– Я поставил один доллар на «обрушите огонь с небес». Кхех… может, намекнете?
– Пожалуйста, иди и работай, Грош, – резко сказал Мокриц.
– Да, сэр, конечно, извините за вопрос, – сказал Грош и засеменил прочь.
Мокриц уронил голову на руки.
Наверное, то же самое чувствуют альпинисты, подумал он. Покоряешь все более и более высокие горы и знаешь, что однажды какая-нибудь из них окажется слишком отвесной. Но ты все равно не остановишься, потому что там наверху та-а-ак хорошо дышится. И ты знаешь, что умрешь в падении.
Почему люди такие идиоты? Они словно цепляются за невежество, потому что у него знакомый запах. Хват Позолот вздохнул.
У него был свой кабинет в башне Тумп. Ему там не особо нравилось, потому что башня вечно тряслась из-за работы семафоров, но иначе пострадал бы его имидж. Зато отсюда открывался ни с чем не сравнимый вид на город. Одна эта панорама была достойна тех денег, что они заплатили за Магистраль.
– Почти два месяца, чтобы доехать до Орлеи на карете, – проговорил он, глядя на дворец, выглядывающий из-за городских крыш. – Допустим, ему удастся немного срезать. Клик-башням хватит нескольких часов. Тебя ничего не настораживает в этой картине?
– Что у него на уме? – спросил Сдушкомс. Члены совета сидели вокруг стола с обеспокоенными лицами.
– Не знаю, – сказал Позолот. – Мне все равно.
– Но боги на его стороне, Позолот, – сказал Мускат.
– Хотите поговорить о богах? – сказал Позолот. – Никому, кроме меня, не кажется странным это заявление? Боги не славятся такими незамысловатыми подарками. Особенно те, которые кусаются. Нет, в наши дни они ограничиваются благодатью, смирением и силой духа. Тем, что нельзя увидеть. Тем, у чего нет цены. Богам больше по душе знаки свыше, а не знаки денежные, ха-ха.
Его коллеги похлопали глазами.
– Немного недопонял тебя, старина, – сказал Стоули.
– Я сказал, знаки свыше, а не денежные, – повторил Позолот и махнул рукой. – Не забивайте себе голову, на письме должно смотреться лучше. Короче говоря, божественный дар господину фон Липвигу был большим сундуком золотых монет в мешках, удивительно похожих на банковские, и все в современной валюте. Не находите ли вы это странным?
– Да, но ведь даже старшие жрецы говорят…
– Фон Липвиг – артист, – сорвался Позолот. – Вы думаете, боги потащат на себе его почтовую карету? Серьезно? Это был фокус, понимаете? Фокус, который снова вывел его на первую полосу, вот и все. Не так уж и сложно уразуметь. У него один план: героически потерпеть поражение. Никто ведь не ждет всерьез, что он выиграет.
