Один из приказчиков, владеющий языками, ответил:
– Ваш друг в трактир балабинский направился.
Роос порылся в блокнотике, нашел фамилию полицейского, который вчера его допрашивал:
– Яхонтов Петр Кузьмич! Как его найти?
За пару рублей договорился с толмачом-приказчиком, чтобы сопроводил. Яхонтов, как запомнил Роос, языками не владел.
– Ваш приятель альбомчик забыл! – остановил этнографа другой приказчик.
Роос, раздраженный, вернулся с порога, схватил альбом. Дорога была каждая секунда!
Глава двадцать седьмая
Начало разговора хорошего не предвещало:
– Надеюсь, знаешь, зачем вызвал!
Бенкенштадт кашлянул:
– Ваше величество! Офицер, которому поручен американец, уже наказан!
– Наказан! – проворчал император. – Только и умеете, наказывать! А офицеру этому… Офицеру этому орден следует дать!
– Орден так орден! – Бенкенштадт ничем не выказал удивления, только чиркнул карандашиком на листочке.
– Если бы не американец, – продолжил монарх, – я бы знать не знал, что в столице делается! Оказывается, прямо перед моим окном дворян режут, как кроликов! За два месяца пятерых!
Бенкенштадт снова кашлянул:
– Простите, ваше величество, но вот я об этом не слышал!
– Так никто не слышал! Киршау, видишь ли, статистику боялся испортить!
– Безобразие!
– Но это не все! Американец твой считает, что убийца – не бандит и не мазурик. Покарала этих пятерых длань Господняя! Или человек, возомнившей себя ею!
– Что за чушь!
– Я не договорил, граф. Потому что все пятеро – содомиты. Верхотуров, Репетин, Ухтомцев, Баумгартен и… – Император взглянул на листок перед собой. – И Тучин! Это правда?
Бенкенштадт потупился:
– Да, государь!
– Я полагал, что подобное непотребство присуще лишь подлым сословиям!
Заблуждение начальника не оправдывает подчиненного, наоборот, усугубляет его вину. Бенкенштадт развел руками:
– Увы, ваше величество. Содомия, как всякая зараза, не щадит никого! Крестьяне, мещане, духовенство…
– Что? Духовенство? Вы бредите, граф! Их Святой Дух охраняет!
– Чем ближе к Богу, чем сильнее искушает Дьявол, ваше величество. Увы, духовенство и, увы, увы, дворяне!
– Дворяне! – мрачно повторил император. – Где они этого понабрались? За границей?
– Юноши благородного происхождения обычно приобщаются к содомии в пажеских корпусах, школах подпрапорщиков и тому подобных учебных заведениях. Юный возраст, скученное проживание…
Император позвонил в колокольчик.
– В приемной, кажется, Иван Яковлевич ждет? – спросил он адъютанта.
– Да!
– Зови!
– Правда ли, что во вверенных тебе заведениях процветает содомия? – с ходу спросил государь у вошедшего генерала.
Тот, метнув на Бенкенштадта нелюбезный взгляд, со вздохом подтвердил.
– Да как же допустил?
– Ну как-как, ваше величество? Люди они молодые, им все попробовать хочется!
– А ты зачем? А ты куда смотришь? А? Я тебе самое дорогое, самое ценное вверил! Будущее России! А оно у тебя душу со здоровьем калечит!
– Ваше величество! Насчет души спорить не стану, вам виднее! – Ивана Яковлевича за веселый нрав любили все – даже покойный Павел Первый. – А вот насчет здоровья позволю усомниться! Откровенно вам доложу! Когда сам был в пажах, уже и тогда многие сим занимались. Я лично в паре с Ревнивцевым был! Так вот, на наше с ним здоровье это никак не подействовало!
Бенкенштадт от неожиданности рассмеялся, следом расхохотался император.
– Пусть побалуются! – продолжил ободренный Иван Яковлевич. – Выйдут в свет, пойдут амуры с бабами, само пройдет.
– А у кого не пройдет?
– Значит, на роду так написано! Ну, как с этой содомией бороться? Железные, что ли, подштанники всем надеть?
– Можно и железные!
– Нет, ваше величество, в них маршировать неудобно!
Бенкенштадт снова рассмеялся.
– Ступай, Иван Яковлевич! Ты что хочешь в балаган превратишь! – махнул рукой император. – А ты, Александр Христофорович, останься! Расскажи-ка поподробней, что ты вообще о содомии знаешь! Садись!
– Спасибо, ваше величество! – начальник третьего отделения открыл папку. Подобного вопроса ждал не первый год, потому среди бумаг носил справочку.
– Содомия существует давно, очень давно, с сотворения мира! Иудеи, согласно Моисеевых законов, карали ее смертью. От них запрет на мужеложство перешел к христианам. А вот греки и римляне, напротив, считали содомию высшей формой любви и предавались ей с удовольствием и страстью.
– Ну, не понимаю! Зачем благородному богатому человеку, у которого крепостных девок мульон, засовывать свой… ммм…
– … уд…
– … уд мужчине в задницу?
– Рискну пояснить, ваше величество! Содомиты, с их собственных слов, испытывают при сем весьма приятные ощущения, сравнимые с удовольствием, которое обычно мужчинам доставляют женщины!
– Скоты! От пресыщения уже не знают, что вытворить!
– Многие содомиты уверяют, что женщины их вообще не волнуют и любовное действо они способны проделывать только с мужчинами!
– Бесстыдники! Да как они после этого жертве в глаза смотрят?
– Еще раз рискну пояснить! Подобное непотребство они чаще всего совершают с обоюдного согласия.
– Ты смеешься надо мной, Александр Христофорович? Кто ж на такое согласие дает?
– Кое-кто за деньги, а многим нравится!
– Я представлял себе содомитов людьми с противоестественной фантазией и противоестественными наклонностями, которые насильничают! Подобно, как горцы спариваются с козами!
– Нет, ваше величество. Удовольствие испытывают оба содомита. У них даже семяизвержение наступает одновременно! И позами меняются. Сегодня ты, завтра тебя!
– Какая гадость! – брезгливо поморщился император.
– Но, учитывая вполне понятную болезненность подобного сношения, иногда содомиты удовлетворяют друг друга руками…
– Кошмар!
– Или совместно занимаются онанией…
– Боже!
– Также посредством рта…
– Все, граф, хватит! Хватит! Довольно! – Император вытер лоб платком. – Лучше исторический экскурс продолжите!
– Как будет угодно…
– Когда сия дрянь у нас появилась?
– Затрудняюсь ответить! В законах Киевской Руси не упомянута!
– Значит, не было…
– Доподлинно неизвестно! Возможно, была! Только не преступлением, а невинным баловством считалась! Как, скажем, в шестнадцатом веке! В Европе в те времена содомитов сжигали на кострах, а наши отделывались запретом посещать церковь.
– Ну, тоже весьма и весьма серьезное наказание!
– Фактически не применялось! Иначе бы церкви пустовали! Иностранные путешественники того времени пишут в мемуарах, что содомии в Московии предавался и стар, и млад!
– Брехня!
– Увы, нет! Наши летописи подтверждают! Так, старец Филофей считал, что именно содомия мешает Москве стать Третьим Римом. Содомия и двоеперстие! Полагаю, раз он их рядышком поставил, масштаб содомии был тождественен масштабу двоеперстия. А двумя пальцами тогда крестились все! Значит…
– Чушь! Не может быть!
– Ваше величество! Может! Даже цари содомией занимались!
– Клевета!
– Иван Грозный в Исповедании 1572 года покаялся в «чрезестественном грехе чресл».
– Вот тебе бабушка и Юрьев день! – присвистнул император. – Граф! Я вижу, вы свой экскурс по бумажке читаете? Дайте-ка! Так, так… А это что?
– Список, ваше величество! Содомитов из высшего петербургского общества! Сановники, офицеры, дипломаты, чиновники…
– Голландский посланник! А с виду приличный человек! М-да! Графа У. я хотел министром назначить. Ба! И этот здесь! Но ведь у него же жена! Дети!
– Некоторые содомиты могут и с дамами…
– Я не подозревал, что их столь много! Киршау недавно прожект подавал: «О введении уголовного наказания за содомию!» Так я отмахнулся, полагал, что нравственные болезни лечатся молитвой!
– Если лечатся…
– Постойте! Не сознательно ли Киршау препятствовал следствию? Чтоб не мытьем, так катаньем покончить с содомитами?
– Ваше величество, полковник Киршау – честнейший, порядочнейший человек. Я уверен, его оклеветали…
– Больше слышать о нем не хочу! Отправь его куда-нибудь подальше от столицы! И знаешь, что… Проведи-ка собственное расследование! Знаю я наших полицейских! Бедолагу какого-нибудь кнутом отделают, тот и сознается.
– Ваше величество! Третье отделение не занимается уголовными делами, – напомнил Бенкенштадт. – У нас ни опыта, ни кадров!
– Твой американец кашу заварил, ты и расхлебывай! Кстати, про американца! Передай, что я готов дать ему аудиенцию. Но при условии. Эту историю с убийствами должен забыть!
– Будет исполнено, ваше величество!
Бенкенштадт не рискнул сказать главное – что покровителем означенных в списке содомитов является собственный брат его императорского величества.
На втором этаже, где располагались нумера, Денис сориентировался (налево – с первого по десятый, остальные – направо), нашел нужную дверь и постучал. Ни звука. Неужели обманул маэстро?
