тот отсчитывал ему раковины, и продавец возвращался. И марокканцы точно так же следовали за жителями в их дома, чтобы забрать цену проданного [товара] своего. И не прошло и трех дней, как люди стали посещать друг друга и смешиваться друг с другом, и одни завели себе среди других друзей и товарищей и посещали одни других взаимно в их домах.
Потом прибыл из Гао Махмуд-паша, снарядил войско в Рас-эль-Ма[350] и сам отправился с ними. Затем он возвратился в мухарраме, открывавшем тысяча второй [год] [27.IX— 26.X.1593], и потребовал возобновления присяги султану в мечети Санкорей. Все жители Томбукту собрались в помянутой мечети и были принесены Коран, ал-Бухари и Муслим[351] после восхода солнца в среду двадцать четвертого мухаррама [20.X.1593].
И когда люди собрались, двери мечети были заперты, а стрелки стали у дверей и на крышах. И было из повеленного Аллахом то, о чем не следует (упоминать; и сердце не выносит изложения того, что было там, и подробных рассказов о захвате кадия Омара и его братьев. Ибо мы принадлежим Аллаху и к нему мы возвращаемся, [но это] — величайший вред, распространяющийся на весь ислам.
Затем марокканцы вывели их и погнали пешком в касбу (кроме кадия Омара одного, да помилует его Аллах, ибо его они посадили на маленького мула). За ними следовали чауши. А вместе с ними связаны были и двое мужчин-вангара. И когда марокканцы хотели надеть им обоим на шеи веревку, они оба отказались [позволить] завязать веревку на своих шеях, и один из них дал пощечину стрелку-марокканцу. Тот выхватил свой меч и ударил его им, но брат вангара схватил меч у него и ударил мечом ударившего [первым]. [Это] и было причиной избиения.
Рассказал мне наш наставник Мухаммед Улд Куртам, /174/ что они убили из жителей Томбукту четырнадцать душ: двоих вангара, двух суданцев, одного из [касты] кузнецов, которого звали Абдала Ниабали, и девятерых сан[352], в их числе святого ученого, просвещенного Аллахом, факиха Ахмеда-Могья, Мухаммеда ал-Амина, сына кадия Мухаммеда ибн Махмуда ибн Омара ибн Мухаммеда Акита, и прочих, да помилует их Аллах, и Мухаммеда ал-Мухтара, да помилует его Аллах.
Мне сообщил Улд Уада ибн Мухаммед из [племени] айд-ал-мухтар, что с кадием Омаром, да помилует его Аллах, когда его вывели из мечети, был его молодой слуга, ведавший кладовыми его дома. Юноша стал плакать, когда увидел, что с ними происходит, и один из стрелков ударил его мечом и убил его. Кадий Омар рассмеялся, его о том спросили, а он ответил: “Я считал, что я лучше этого юноши, но сейчас проявилось его превосходство: ведь он меня опередил в раю!”
Впоследствии паша Махмуд отправил в Марракеш их, часть их детей и близких, женщин и мужчин; и было их более семидесяти. Но не вернулся из них [никто], исключая Сиди Ахмеда Баба, да помилует их Аллах. Ахмед же Баба возвратился после того, как оставался там двадцать лет без шести месяцев. А в Томбукту он после своего возвращения прожил двадцать лет и умер, да помилует его Аллах. Таким образом я передал со слов нашего наставника Мухаммеда Улд Куртама, да помилует его Аллах.
Мне рассказал упомянутый Мухаммед ибн Куртам, что он слышал, как Сиди Ахмед Баба ибн Ахмед ибн ал-Хадж Ахмед рассказывал, что факих /175/ кадий Омар, да помилует его Аллах, сильно заболел во время их поездки и странствования в Марракеш и проснулся утром, не имея сил ехать верхом. Они попросили того каида, что ехал с ними (а он был начальником той группы), чтобы он задержал [караван] ради Омара и просидел бы [на месте] один тот день ради них. Но каид им ответил: “Мы не останемся из-за него даже на один-единственный час. Но либо бросайте его, либо несите его на его верблюде; где настигнет его смерть, там мы его и оставим!” — и отказался посчитаться с состоянием Омара. Каид сел на коня, а они вернулись, положили кадия на его верблюда и поехали. Говорит Мухаммед Улд Куртам. Сказал Ахмед Баба: “Клянусь Аллахом, не прошли мы в пути и одной мили, как подошли к месту, где были многочисленные камни; лошади поднимались на них лишь (с огромным трудом. Тот каид ехал впереди каравана. И лишь поскользнулось копыто его лошади, и она упала, и упал он затылком, и переломилась шея его по воле Всемогущего, Всевышнего, и умер он. Караван остановился для приготовления [похорон] его, и провели они там день и переночевали. А Аллах Всевышний утешил кадия Омара: он встал наутро выздоровевшим, и уже излечил его Аллах. Они там провели два дня, затем двинулись”.
Когда марокканцы выслали их и они уехали, Томбукту стал телом без души. Дела его перевернулись, положение его изменилось, и переменились его обычаи. И сделались его низшие слои населения высшими, а высшие — низшими; самые подлые его обитатели стали господами над его знатью. Веру продавали за мирские блага, покупали заблуждения за путь спасения, веления закона сказались в бездействии, умерла сунна, и ожили ереси. И не осталось в городе того в то время, кто придерживался бы сунны, ни того, кто (бы шел по пути боязни Аллаха, за исключением одного Мухаммеда Багайого ибн Ахмеда, да помилует его Аллах.
Мне рассказал мой родич Мухаммед Баба ибн Йусуф Кати, да помилует того Аллах, что однажды паша Махмуд проходил мимо Мухаммеда Багайого и призвал его и потребовал [к себе]. И тот нашел пашу в его государственном совете, со свитой и среди его кахийев; а его баш-ода стояли позади каидов и кахнйев. И когда подошел к нему шейх Мухаммед /176/ Багайого, паша поднялся, встал, встретил его, поцеловал его пальцы и усадил его перед собой, дав ему подушку. Затем он протянул ему сложенное письмо и подал ему чернильницу и калам и сказал: “Впиши в него твое свидетельство!” Шейх открыл письмо и обдумал его. И вот в чем содержание его: “Пусть знает повелитель верующих государь, сын государя, господин наш Абу-л-Аббас Ахмед, Аллах да поможет ему и да сохранит вечно царство его, что мы схватили этих факихов — кадия Омара, братьев его и последователей его — только из-за того, что нам открылось в их душах из враждебности к государю и ненависти к нему. Для нас достоверно известно, что их сердца — с аскией. Они строили козни, а люди собирались к ним для войны с нами, единодушные в испорченности, после того как
