– Сам знаю…
Они остановились возле дома, в котором жила бабка Вера Пачкина. Ставни на окнах были плотно закрыты.
– Мотаем на ус, – сказал Абатуров, показывая колом на закрытые ставни. – Где в домах ставни закрыты, там и ищи зубастых…
– Вот ведь как получается, – задумался Мишка. – Сына ее закололи, а теперь и ее саму, Бог даст, проткнем. – Он вспомнил насчет забора и добавил: – Мать за сына – ответчик.
2
Они прошли через калитку и конкретно почувствовали, что такое мертвая тишина. С самого утра они ощущали ее. Не пели птицы, не стрекотали насекомые, даже трава не шелестела. Но когда они прошли через калитку, ощущение обострилось до жути.
У Юры на носу выступили капельки пота. Дед Семен перекрестился. А Коновалов взялся одной рукой за крест, а другой за кол.
– Кажись, – прошептал Абатуров, – не один гад тута скрывается. Сдается мне, тут их несколько…
– Как ты понял? – спросил шепотом же Мишка.
– Больно тихо… не по-человечески…
Коновалов кивнул.
Юра вытер нос:
– Тем лучше… Тем быстрее мы их всех перебьем.
Они подошли к двери. Коновалов подергал. Дверь оказалась запертой изнутри. Абатуров вытащил из-за пояса топор и передал Мишке. Мишка замахнулся, собираясь вышибить дверь обухом, но дед Семен остановил его руку и приложил к губам палец. Коновалов понял, что шуметь не надо. Тогда он аккуратно просунул лезвие в щель между дверью и косяком и нажал. Дверь почти бесшумно открылась. Этим способом Коновалов за свою жизнь вскрыл немало домов. Зимой, когда дачники покидали деревню, они оставляли немало полезных вещей. Мишка никогда не испытывал при этом угрызений, потому что считал, что это его деревня, а дачники только временно ею пользуются и должны сказать местным спасибо… Теперь была другая ситуация – теперь они лезли в дом к своим, но за правое дело. Приобретенные навыки пригодились.
Гуськом они прошли через светлую террасу в полутемные сени. Им в нос ударил резкий нехристианский запах.
– Мертвецами пахнет, – тихо сказал Коновалов.
– Живыми мертвецами, – уточнил дед.
У Мешалкина волосы на голове поднялись дыбом, он пригладил их рукой.
Они открыли дверь в избу. Запах усилился.
– Тут они, – кивнул Мишка.
Абатуров погладил острие кола и криво ухмыльнулся.
Сквозь щели в ставнях в комнату пробивался тусклый дневной свет.
Коновалов подошел к окну и ударом ноги вышиб ставни вместе со стеклом.
От неожиданного громкого звука Юра вздрогнул.
В комнате стало светло, но никаких вампиров они не увидели.
Они заглянули в сундук, под неприбранную кровать, в шкаф и за печку, но вампиров и там не было.
Абатуров посмотрел вниз, а потом наверх.
– Погреб и чердак… Начнем с погреба.
– Моя очередь, – сказал Юра.
Коновалов осмотрел Мешалкина свысока:
– А справишься, москвич?
– За жену и детей, – ответил Мешалкин и сжал кулак.
Коновалов скинул со спины дырявое ведро.
Абатуров отыскал в доме Пачкиной подходящую одежду и карманный фонарик. Мешалкину помогли одеться. Коновалов опустил на голову Юре ведро:
– Американский космонавт Луи Армстронг на Луне, – пошутил он, но никто не засмеялся.
Колодца во дворе дома Пачкиной не было. Колодец находился за два дома вниз по улице. Поэтому решено было просто спуститься вниз и проткнуть вампира колом.
На всякий случай Мешалкина обвязали вокруг пояса веревкой.
Абатуров перекрестил его чудотворной иконой.
Коновалов открыл подпол:
– Будь осторожен, – сказал он. – Эти гады могут висеть на потолке, как летучие мыши. Если чего, рычи в ведре – мы услышим…
Юра кивнул ведром и полез вниз. Подпол был темный и глубокий. Сильно воняло мертвецами. Мешалкин одной рукой держал кол, а другой цеплялся за лесенку, продолжая смертельно опасный путь вниз. Наконец его ноги наступили на землю. Юра попрыгал для верности, как американец на Луне, вытащил из кармана телогрейки фонарик и включил его. Он не видел абатуровского погреба, а если бы видел, то отметил бы теперь, что погреб бабки Веры примерно вдвое больше и глубже. Юра посветил на потолок. Там никого не было. Он осветил погреб по кругу. Луч фонаря уперся в полку, заставленную банками с соленьями. Что было в углу за этой полкой он не видел. Но чувствовал, что именно там может прятаться старуха. Мешалкин подошел к полке, взял одну трехлитровую банку с помидорами и швырнул в темноту. Банка ударилась обо что-то деревянное и разлетелась на осколки. Юра постоял немного и пошел вперед, освещая дорогу фонариком.
За полкой в углу стоял здоровенный ящик для картошки. Об него-то и разбилась банка. Юра подошел к ящику. Ведьма там, больше негде, – понял он, огляделся и положил на полку фонарь так, чтобы свет от него падал на ящик. Потом осторожно взялся одной рукой за крышку, а другую с колом занес над головой.
Ну!.. – он дернул на себя крышку и воткнул кол в черную пустоту. Кол глухо ударился о дно. В ящике никого не было.
Но если бы он мог смотреть через дырки на затылке, он бы увидел, как земляная стенка начала осыпаться и из нее высунулись две когтистые руки. Руки вцепились Юре в телогрейку и дернули на себя. Мешалкин врезался спиной в стену.
– Бом-м! – его голова ударилась затылком о стенку ведра, потом отскочила и ударилась лбом. – Бом-м! – в глазах у Юры почернело, а в ушах стоял протяжный однообразный гул. Все мысли спутались, все органы чувств временно вышли из строя. Не падай, — приказал он себе. – Только не падай! Рука Юры потянулась за колом. Но тут ведьма, которая уже наполовину вылезла из стены, вцепилась зубами в телогрейку и вырвала здоровый лоскут.
Мешалкину все-таки удалось схватить кол, он через собственную голову ударил им наугад и попал ведьме по темечку. Ведьма отпустила телогрейку. Этого хватило Юре, чтобы развернуться. В тусклом свете фонарика он увидел, как из земляной стены выбирается зубастая тварь с гноящимся лицом и горящими глазами. Юра размахнулся и хотел ударить колом в сердце вампира, но старуха мгновенно всосалась обратно в стену, и кол воткнулся в землю. Мешалкин растерялся. Он начал лихорадочно рыть колом стену, пытаясь добраться до старухи, но в это время старуха вылезла из стены за стеллажом и толкнула его на Юру. Посыпались банки с огурцами, помидорами и вареньем. Фонарик упал на землю и погас. Если бы не ведро – ох и крепко бы ему досталось. Сверху по ведру стекали и затекали в дырки варенье и рассол, мешая Юре видеть и дышать. Он попытался скинуть ведро с головы, но ведро было плотно завязано сзади на два морских узла через подмышки. Юра запаниковал и отпрянул назад. Сквозь затуманенные рассолом дырки он увидел, как два светящихся глаза приближаются к нему. Он зажмурился и ткнул колом наугад между глаз.
Раздался ужасный звук, как будто в погребе закричала гигантская крыса. А потом что-то зашипело и лопнуло. Ведро и одежду Мешалкина забрызгало какой-то дрянью. Он оттянул кол назад и ударил еще раз пониже. Новый ужасный звук сотряс погреб.
– Тяните меня наверх! – закричал Юра не своим голосом.
– Быстрее! Быстрее! Быстрее! – И зарычал в ведро. Веревка натянулась, ноги Мешалкина отделились от земли.
Он повис в метре от пола и завращался по часовой стрелке. Еще один рывок – и Мешалкина выдернули наверх.
3
Коновалов помог Мешалкину снять ведро и лишнюю одежду. Юра никак не мог отдышаться. Глаза щипало. Все волосы слиплись от варенья и консервов.
Абатуров сбегал к колодцу. Юра прямо в избе сунул голову в ведро и держал ее в ледяной колодезной воде, пока не начал задыхаться.
Тем временем Абатуров нашел в сарае канистру, намотал на палку тряпку, намочил ее керосином, поджег и посветил факелом в подпол. Все увидели, что из земляной стены торчит до пояса скелет бабки Веры с развороченным ртом и колом в груди.
– Минус два, – Абатуров плюнул вниз, вытащил из-за пояса нож и сделал на коле две зарубки. – Чтобы не сбиться, – объяснил он.
– Кол мой там остался, – пожалел Мешалкин.
– Отдыхай, герой, – дед Семен спустился в погреб и сказал: – Эх, бабуся, знала бы ты, Верка, где жизнь свою кончишь. – Дед поднял голову. – А ведь я любил ее одно время. – Он уперся сапогом в живот скелету и выдернул кол. Острие кола еще дымилось от дьявольской слизистой оболочки. Скелет осел и нагнулся головой вниз.
Дед вылез наверх. Захлопнул подпол.
– Чтобы не воняло.
Мешалкин подошел к треснутому зеркалу над умывальником посмотреть, как он выглядит. Выглядел он неважно. Волосы всклокочены и спутаны, лицо осунулось, глаза красные, под глазами синие круглые мешки, на подбородке щетина, на лбу большая шишка. Юра потрогал шишку, поморщился от боли, и тут ему пришла в голову великолепная мысль.
– Идея! – воскликнул он.
От неожиданности дед Семен выронил нож, а Мишка пернул.
– Ты чего орешь, чуда?! – высказался он.
