замечая множество безделушек на полках и рамок с фотографиями на стенах.
– Что именно? – переспросила она, поставив перед гостем чашку с чаем и небольшую вазочку со сладостями.
– Иметь семью, – уточнил Громов, опуская взгляд на стол и рассматривая нелепую скатерть с котятами.
– Глупый вопрос, – тепло улыбнулась Агния, устраиваясь напротив. – Это большое счастье.
– И ты не боишься его потерять? – от серьезного взгляда Евгения улыбка с губ Агнии пропала.
– Нет… – непонимающе ответила она. – Боюсь, но… Это нормально. Главное не давать этому страху себя поглотить, иначе он начнет отравлять каждый день, мешая радоваться тому, что имеешь.
Громов задумчиво кивнул. В словах Агнии был смысл. Подобный страх действительно имеет способность отравлять каждый прожитый день. Это было ему хорошо известно.
* * *
Через пару минут поисков Таня обнаружила небольшую аптечку, в которой нашла знакомый блистер таблеток. Она запомнила название препарата, повторяя про себя во время того как убирала аптечку обратно. Когда с этим было покончено, села обратно на диван, взяв в руки телефон, и вбила в поисковой строке название лекарства. Полученное описание поставило Таню в тупик, заставляя понять, что, несмотря на их сближение и недавний откровенный разговор, она, судя по всему, ещё очень многого не знает о своем партнере:
«…Седативный транквилизатор, оказывающий избирательное действие на организм. Не подавляет активность центральной нервной системы и не действует расслабляюще на всё тело. Целенаправленно снижает все тревожные и фобические проявления, чем отдаляет появление очередной панической атаки или сглаживает её неприятные симптомы…»
* * *
Татьяна и Евгений попросили Ольгу Андреевну закончить сегодняшнюю тренировку на полчаса раньше. Они собирались посмотреть репортаж, отснятый вчера. Тренер назвала их большими детьми, но всё же отпустила. С условием, что завтрашняя тренировка будет длиться на час больше.
Партнеры расположились на диване, включив телевизор. Пока по нему шла реклама, Громов перевел взгляд на Таню. Облаченная в клетчатые штаны и домашнюю футболку с нарисованной овечкой, она держала в руках глубокую тарелку с горячим молоком и любимыми медовыми хлопьями. Сейчас, когда её волосы были собраны в высокий хвост, а на лице почти не было макияжа, она казалась Жене ещё моложе, и он не видел чемпионку Европы, не видел спортсменку, не видел пресловутого друга. Он видел в ней свою маленькую Плюшу. И это затмевало все остальные статусы партнерши. Громов улыбнулся, радуясь тому, что Таня слишком увлечена любимым лакомством, чтобы заметить его взгляд.
– Это последний день, когда мы едим нездоровую пищу, – неожиданно строго произнес Евгений, переводя взгляд на экран, по которому начиналась передача об олимпийской сборной.
– Последний? – с напускной грустью вздохнула Таня, вновь опуская ложку в молоко и набирая вместе с ним больше хлопьев.
– До финального проката на Олимпийских Играх, – задумчиво отвечал Громов, пытаясь слушать закадровый голос, рассказывавший об одном из биатлонистов. – Мы совсем перестали следить за питанием.
– Сказал человек, сидящий с бутылочкой сладкой газировки в руках?
Однако когда Евгений отвлекся от репортажа, повернув голову к партнерше и недовольно сверкнув серо-голубыми глазами, Таня поняла, что зря это сказала. Она вспомнила, как на днях, стоя в утренней пробке по пути на тренировку, Громов рассказывал про свою учебу на заочном отделении в университете физической культуры и спорта. Перечисляя любимые предметы, фигурист сделал большой акцент на курс по физиологии питания. И по взгляду Евгения Таня поняла, что сейчас ей светит лекция именно по этой дисциплине.
– Молоко, – серьезно начал он, – что ты пьешь почти каждый день, содержит лактозу, которая с возрастом хуже усваивается организмом и тебе…
– Ну, началось, – страдальчески констатировала она, на секунду перебивая. – Я не пью молоко в чистом виде!
– Ты добавляешь его в кофе, а ещё эта ежедневная овсянка, – при упоминании каши глаза Евгения загорелись ещё ярче. – Её нельзя есть каждый день!
– Ты бы лучше о своем организме переживал, который с возрастом усваивает всё хуже, ага, – мрачно добавила Таня, убирая опустевшую тарелку на небольшой журнальный столик.
Громов постарался сделать вид, что подобный укол его не задел. Однако для любого спортсмена возраст – больная тема. Особенно когда ты в своем виде спорта крайне успешен.
– Я ещё не договорил про овсянку, – напомнил он, намекая, что лекция сейчас продолжится, но закадровый голос, начавший вещать об их паре, сменил настрой фигуриста, приковывая внимание к репортажу.
«В парном фигурном катании главным претендентом на золото является российская пара – Татьяна Алексеева и Евгений Громов. Нашей съемочной группе посчастливилось провести с фигуристами целый день, наблюдая за их ритмом жизни, который, в преддверии игр, так же быстр, как скорость, с которой они перемещаются по льду».
Закадровый комментарий сопровождали красочные и эмоциональные кадры с их прокатов на чемпионате Европы и церемонии награждения. После картинка сменилась, и перед зрителями предстал журналист, позвонивший в дверь квартиры Евгения.
«– День будущих олимпийских чемпионов начинается в шесть утра, – пояснил на камеру корреспондент».
Татьяна и Евгений, сидящие перед телевизором, заговорщически переглянулись. Только они и Агния знали, что тот день начался для них в пятом часу, потому что пришлось перенести большинство вещей Тани в квартиру соседки Громова и обустроить так, будто это была её квартира. Наибольшее затруднение вызвала детская кроватка, которую фигуристам пришлось спрятать в ванной в надежде, что туда телевизионщики вряд ли зайдут. Много времени отнял так же процесс сбора всех фотографий с семьей Агнии, которые были в каждой комнате. Евгений прибежал в свою квартиру за считанные минуты до того, как должна была пожаловать съемочная группа. Ему пришлось взъерошить волосы, чтобы сделать вид, будто он проснулся совсем недавно. Через секунду Громов открыл дверь, будучи в домашней одежде. В правом нижнем углу было указано время, в которое снят этот момент – 6:10 утра.
«– Доброе утро! – с приторным жизнелюбием поздоровался с фигуристом журналист.
– Доброе утро, – гораздо спокойнее, но всё же с улыбкой ответил Евгений, шире открывая дверь и пропуская съемочную группу в свою квартиру…»
– Да ты прямо пышешь гостеприимством, – с улыбкой констатировала Татьяна.
– Тебе ли не знать о моем гостеприимстве, – кивнул Громов, смотря на экран, где он проводил небольшую экскурсию по своей однокомнатной квартире.
Однако журналистов
