что могло бы указать мне на причины происходящего.
Клянусь богами, что, если это очередное испытание или новая манипуляция босса, я подожгу его виллу!
Я направляюсь к гостиной и, сев на диван, провожу там в томительном ожидании несколько минут, кажущихся вечностью, пока внезапно не слышу стук во входную дверь. Торопливо вскакиваю и спешу открыть Сету и Джастину. Они затаскивают в квартиру бесчувственное тело Кларка, за которым по полу тянется кровавый след.
Сердце делает резкий скачок, и мне кажется, будто оно сейчас выпрыгнет из груди, но сама я в таком шоке, что стою как парализованная. Единственное, на что я способна, – это посторониться, давая ребятам возможность пройти. Они сворачивают в коридор и исчезают из виду. И, только услышав, как один из Сыновей Дьявола колотит в стену, я стряхиваю с себя оцепенение. И тогда бегу в комнату Кларка, где обнаруживаю его уже лежащим на кровати.
– Что произошло?
– Он поймал пулю и потерял много крови.
Один всемогущий…
Пока Джастин мечется по комнате, вне себя от беспокойства, Сет берет меня за плечи и смотрит мне в глаза, желая убедиться, что я хорошо пойму все, что он сейчас скажет.
– Должен прийти парень, который о нем позаботится. А нам еще нужно вернуться туда. Твоя задача – впустить его, когда он позвонит в дверь.
Не успеваю я и глазом моргнуть, как ребята уже исчезают, так и не сказав, куда «туда» и зачем им нужно еще вернуться.
Стою как истукан, не имея ни малейшего представления о том, что нужно сейчас делать, но я четко знаю, что если Кларку не будет быстро оказана помощь, то он рискует потерять свою жизнь.
С дрожащими от страха руками подхожу к Кларку, который по-прежнему лежит без сознания. Лицо у него бледное, почти прозрачное, и кажется совсем безжизненным. Но, дотронувшись до его кожи, я ощущаю, что он буквально горит, и я немедленно бегу в ванную, чтобы намочить полотенце, а затем возвращаюсь и обтираю ему лоб. Я чувствую его дыхание, и это успокаивает; кажется, и кровь перестала течь. Чтобы убедиться в этом, бережно приподнимаю его футболку, на которой зияет дыра, пробитая пулей.
От зрелища, открывшегося под футболкой, к горлу подкатывает тошнота. Прижав руку ко рту, я в ужасе отшатываюсь, не в силах отвести взгляда от кровавого месива.
На рану наложено несколько повязок, но, кажется, все они уже насквозь пропитаны алой кровью… и это не говоря уже о той крови, что успела засохнуть, оставив на его коже следы перебинтовывавших его пальцев и переносивших его рук.
Слава богам, что во время моих частых пребываний в больнице я слышала, что не следует снимать с раны марлевые повязки, даже если другие приходится накладывать на них сверху. Пуля попала ему в живот, и поэтому я опасаюсь делать давящую повязку. Хоть кровотечение, кажется, остановилось, но кто знает, какой орган могла бы затронуть пуля, если бы она начала смещаться в результате давления на рану.
Клянусь всеми богами, ему срочно нужно в больницу!
– Черт, Кларк, только не умирай…
При взгляде на него в таком состоянии внутри у меня все переворачивается. Он, обычно такой сильный и самоуверенный, оказывается не столь уж неуязвимым. И это открытие я делаю таким ужасным образом.
Как следует укрываю его, чтобы он не замерз. Я чувствую, что готова взорваться из-за своей беспомощности. И в этот момент взгляд падает на ножницы, лежащие на его комоде. Перевожу дыхание, успокоенная мыслью, что наконец я могу что-то для него сделать, и беру их в руки.
Без колебаний втыкаю острый кончик себе в ладонь. Шипя от боли, стискиваю зубы и делаю на коже надрез длиной около трех сантиметров.
Подбадривая себя нервными смешками, я опускаюсь на колени рядом с лежащим на кровати Кларком и отыскиваю на его теле место, где кожа свободна от татуировок. На внутренней стороне обоих запястий есть нужные мне участки по несколько сантиметров каждый. И тогда я погружаю мизинец в собственную кровь и этим подобием чернил наношу на его кожу составные руны – мощные магические символы моей религии.
Сначала Феху и Уруз, приносящие исцеление.
Когда прикасаюсь мизинцем к его запястью, выводя руну Феху, я читаю по памяти «Гальдарбок»[22]:
– «Я обладаю властью помочь тебе преодолеть болезнь, заботу и боль. Но думаешь ли ты когда-нибудь о конце? Ты предоставлен самому себе, однако ты являешься частью целого».
Я отрываю дрожащую руку от его запястья. Феху нанесена.
Я снова окунаю мизинец в кровоточащий порез на своей ладони, чтобы, набрав на кончик пальца алых чернил, изобразить рядом с Феху Уруз, и читаю при этом нараспев:
– «Я – Руна целителей, я затягиваю раны и избавляю от боли. Я – источник всего сущего, изначальное время. Если ты поймешь меня, ты постигнешь смысл жизни».
Изобразив первую составную руну, перевожу дыхание и перехожу ко второй на другом запястье.
Это Турисаз и Элаз, дающие мощную защиту.
Я наношу на его кожу Турисаз, отчетливо говоря при этом:
– «Я – стихийная сила, и я поражаю, чтобы защищать. Молния уже внутри тебя. Почувствуй ее, чтобы ты мог раскрыть в себе силу».
Затем я изображаю рядом Элаз, произнося:
– «Я – тростник, я придаю тебе стойкость. Ты можешь гнуться под бурями и ветрами, но ты никогда не сломаешься».
Заканчиваю наносить вторую составную руну и уже с чуть более легким сердцем плюхаюсь задницей на пятки рядом с Кларком. Однако у меня нет времени даже перевести дух, потому что кто-то неистово барабанит во входную дверь. Я вскакиваю с кровати и стрелой мчусь открывать дверь, за которой стоит парень лет тридцати, также покрытый татуировками с головы до ног.
– Ты ведь Авалон, да?
Я киваю, и он входит в квартиру, таща за собой два рюкзака.
– А я Итан.
Без лишних церемоний он устремляется вперед по коридору и входит в комнату Кларка. Сбросив свою поклажу рядом с кроватью, он, явно осознавая срочность ситуации, быстро открывает рюкзаки: в них оказывается множество хирургических инструментов.
– Я оставил антисептик в аптечке в большой ванной комнате. Принеси мне его!
Подчиняюсь и бегом несусь через всю квартиру. Когда я возвращаюсь с флаконом в комнату, Итан уже в стерильных перчатках, а Кларк пришел в себя и морщится от боли. Под глазами у него огромные темные круги, а на лбу сверкают капли пота. Заметив меня, он меняется в лице, в то время как я уже почти готова заплакать от облегчения.
– Что она здесь забыла?
Голос его звучит сухо, но как же я рада его слышать!
– Я тоже рада видеть тебя, красавчик.
– Выгони ее отсюда, я не хочу, чтобы она все это видела!
– Лежи тихо, она мне нужна.
Кларк ругается и откидывает голову на подушку – лицо у него искажено от боли.
– Будешь лить из бутылки на рану, – велит мне Итан.
Не споря, я откручиваю крышку и подхожу к кровати. При виде открытой раны на животе у Сына Дьявола к горлу снова подступает тошнота. Кусая губы, отвожу взгляд.
– Держи, зажми его зубами.
Итан бросает Кларку полотенце, которое тот закусывает, а затем делает мне знак приступать. Я глубоко вздыхаю и дрожащей рукой лью на рану антисептик. Он рычит от боли и с такой силой впивается в полотенце зубами, что они чуть не крошатся.
Взяв щипцы и расширитель для ран, Итан склоняется над животом Кларка. Одним из инструментов он разводит края раны пациента, который рычит еще сильнее, чем прежде, а другим начинает шарить внутри. Главный хулиган яростно молотит кулаком по матрасу, а потом в бешенстве выплевывает полотенце изо рта.
– Ты и представить не можешь, как я мечтаю засадить тебе кулаком в лицо!
– Я пытаюсь спасти тебе жизнь, придурок!
Псевдоврач – я молюсь, чтобы он не оказался ветеринаром, – поворачивает инструмент в ране, и Кларк выкрикивает проклятия без перерыва. Сердце у меня бьется с такой частотой, что я боюсь, как бы оно не разорвалось. Я наблюдаю за этой ужасной сценой, но при этом не в состоянии облегчить ему боль.
– Вытащи уже эту чертову пулю, сукин ты сын!
Я сажусь рядом с раненым, лицо которого все больше
