Интересно, так ли чувствовал свой дар отец, или оно у каждого отображалось по-своему, сугубо индивидуально?
Так или иначе, но Зар уверенно отодвинул рванувшуюся было вперед Марту, просто придержав её за плечи, и сделал ещё один шаг вперед. Теперь его и троицу откровенно зарвавшихся магов, тех самых, что с такой охотой подали на него в суд, разделяло совсем крошечное расстояние, не больше метра. Зар понимал, что, если вдруг сорвется, сможет заколдовать их одним уверенным движением руки — но рисковать не хотелось. Всё же, его происхождение, каким бы оно ни было, не должно стать достоянием общественности. По крайней мере, королевскому семейству это точно не пойдет на пользу.
— Не сможем?! — взвился Грэм. — Да я тебя в лепешку раскатаю! И мне за это ничего не будет! Потому что ты — сын врага народа, а я — из почтенной семьи и!..
Он рванулся вперед, но так и не успел договорить. Дверь аудитории распахнулась, и гневный оклик, донесшийся ещё с самого входа в лекционную залу, заставил Грэма так и застыть на месте.
— Что здесь опять происходит?! — строгий тон Котэссы, звучавший сегодня как-то особенно гневно, свидетельствовал о том, что пощады, если вдруг что-то случится, ждать не стоит. Женщина с грохотом прикрыла за собой дверь и, нисколечко не стесняясь бросаемых на неё перепуганных студенческих взглядов, двинулась вперед. Вид у неё был отнюдь не радостный, наоборот, Котэсса с трудом сдерживала гнев.
— Он нам угрожал, — тут же сообщил Бенни, поворачиваясь к заведующей кафедрой. — Он, этот паршивый некромант, смел говорить нам о том, что сам может отрезать нам магию!
— Могу, — совершенно равнодушно подтвердил Зардан. — Но ведь это не означает, что я собирался это делать. Вы же понимаете, леди Котэсса. Это просто разговоры.
— Я не понимаю только, зачем эти разговоры вести, — хмуро ответила женщина. — Что опять произошло?
— Этот! — влез Грэм. — Этот сказал нам, что…
— Зардан просто пришел ко мне на лекцию, — вмешалась Марта, украдкой используя сдерживающее заклинание — Грэм даже не понял, что произошло, только внезапно потерял голос. — Как мой куратор. Но, к сожалению, его конфликт с моими однокурсниками ещё не до конца исчерпан, потому они решили подойти и выяснить отношения.
— Мы всего лишь… — взвился Бенни, но заклинание с привычной для Марты быстротой настигло и его.
— Я предупреждала о возможности конфликта, — продолжила Марта. — И, считаю, есть только одна возможность разрешить его без вреда для остальных — расторгнуть кураторский договор. К сожалению, моя группа не способна уживаться вместе с Зарданом.
— Потому что он некромант и сын…
Котэсса перевела взгляд на Любимчика, решившего заговорить — взгляд настолько строгий, что тот только и смог, что открыть рот и тут же закрыть его, не в силах выдавить из себя ни единого толкового слова.
— Я больше не желаю слышать ни единого оскорбления в сторону Зардана, — холодно произнесла она, — иначе я вспомню о том, что вы, дорогие друзья, забыли сдать, и буду спрашивать по всей строгости, как и полагается. Мне следует уточнять, что после этого вы скорее всего покинете НУМ раз и навсегда и вряд ли сможете сюда вернуться?
Судя по нахмуренным физиономиям парней, уточнять не стоило — они и так понимали, что до идеальных студентов им ещё очень далеко, а Котэсса может в самом деле выполнить свою угрозу.
— Я очень рада, что вы меня услышали, — продолжила она тем же ледяным тоном. — Некромантия — это не порок. Это такой же дар, как дар боевого мага, проклятийника или целителя, и важно не то, какова его природа, а то, кому он достался и как этот человек распоряжается своей силой. В Зардане я почему-то не сомневаюсь, а вот в вас, дорогие друзья, очень даже, потому попрошу вести себя менее назойливо и постараться не попадаться мне на глаза. Что у вас сейчас за предмет?
— ОКМ, — буркнула Марта, отзываясь привычным сокращением.
Расшифровывать не пришлось — Котэсса сама составляла учебные планы и отлично знала, какие именно предметы входят в выборный блок. Хотя с момента её собственного обучения в НУМе прошла уже четверть века, суть дисциплины не изменилась. Да, название было новое, а вот программа и престарелый преподаватель — всё те же…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что ж, — женщина вздохнула. — Думаю, сейчас мы разрешим этот конфликт радикально — просто разведем вас по разным помещениям. Вы, молодые люди, занимайте свои места в аудитории. Зар, Марта — за мной. Поговорим наедине.
И, не оставляя ни единого шанса спорить с нею, Котэсса уверенно зашагала к выходу из аудитории.
В коридорах было уже достаточно пусто, большинство студентов разбрелось по аудиториям, и только какой-то одинокий первокурсник гонялся от двери к двери, пытаясь найти, где же находится его группа. При виде завкафедрой он смешно подпрыгнул на месте, вытянулся, как та струна, но Котэсса ответила на бодрое приветствие спокойным кивком и прошла мимо, не акцентировав на пареньке свое внимание. За спиной раздался облегченный вздох: очевидно, мальчишка уже успел что-то натворить, а теперь надеялся, что его элементарно не заметят. Котэсса только выразительно закатила глаза, показывая, что если уж что-нибудь и произошло, то она всё равно заметит и потом найдет виновных. Да и студентов она всех знала в лицо, Марте было об этом известно — и она не сомневалась в том, что мама очень скоро обнаружит, что именно натворил этот мальчишка.
Просто сейчас у неё на такие глупости нет времени.
Тем не менее, Марту мало волновала судьба какого-то первокурсника. Больше всего она хотела высказать матери все свои аргументы, желательно незамедлительно и прямо в лицо. В конце концов, это у всех будут проблемы, если Котэсса и Зардан продолжат упрямиться.
Потому, стоило только матери открыть дверь, Марта первой влетела в кабинет и, не стесняясь присутствия Зардана, выпалила:
— Этот кураторский договор необходимо расторгнуть!
Зар, вошедший в кабинет последним и прикрывший за собой дверь, только хмыкнул себе под нос. Он с таким глубоко равнодушным видом занял свободный стул и закинул ногу на ногу, что Марте захотелось буквально наброситься на него и вытолкать прочь из кабинета.
Как так можно-то, а?!
Если б ей было всё равно, и она испытывала к Зардану исключительно равнодушие, было бы гораздо проще. Позволила бы за собой бегать и пожимала бы плечами в ответ на любые претензии. А в чем проблема? Она его за собой не звала, он сам за нею ходит! Пусть, если ему не скучно.
Вот только с равнодушием у Марты были проблемы. Одного взгляда, брошенного на Зара, каждый раз оказывалось достаточно, чтобы в груди вновь всё сжималось, а воспоминания — ненужные воспоминания, — опять лезли в голову.
В конце концов, этот парень спас ей жизнь. Пусть даже таким… Довольно сомнительным способом, если говорить с точки зрения морали.
Впрочем, родители тоже знакомились совсем не так, как обычно знакомятся нормальные люди.
— Я против расторжения договора, — отметил Зардан. — И не считаю себя таким уж плохим куратором, чтобы это было сделано насильно.
— Тебя ждет суд! — возмутилась Марта.
— Да, конечно, — кивнул он. — И ты прекрасно знаешь, что я не виновен в том, в чём меня обвиняют. Мне казалось, ты собиралась выступать на моей стороне?
Марта почувствовала, что краснеет.
— А на чьей? Подтвердить, что Любимчик, Грэм и Бенни с нимбом над головой, и вообще, они прямо реинкарнация Дарнаэла Первого?! — буркнула она.
Зардан усмехнулся, но ничего говорить не стал. Котэсса же раздраженно кашлянула, напоминая о своем присутствии, и холодно поинтересовалась:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Марта, почему ты так настаиваешь на расторжении договора?
Девушка уже было собралась назвать причину, но умолкла — поняла, что это будет звучать просто смешно. "Я испытываю к своему куратору чувства, но отказала ему, когда он звал меня замуж, потому что испугалась, что это только для дела, и теперь не хочу находиться с ним рядом, чтобы он не заставил меня передумать"?
