В «1601» Твен бросает вызов буржуазному ханжеству и пресмыкающейся перед ним литературе. Простой, грубый и точный, без тени жеманства и наигранной стыдливости язык эпохи Возрождения представлен Марком Твеном как гибкое, могучее и смелое выражение человеческой мысли и чувства. Это язык философии, религии, поэзии, живописи, любви; на нем могут изъясняться и старцы, и юнцы, короли и поэты.
Описывая беседу елизаветинских времен, Твен полон гневного презрения к языку лицемерной медоточивости, на котором говорила американская буржуазная литература и журналистика[320].
Им владеют те же чувства, которые испытывает Гек Финн, когда убегает от «цивилизованного» общества на чердак дома вдовы Дуглас, чтобы «выругаться всласть».
Марк Твен желает утвердить за писателем право на предельно точный литературный язык — такой, когда его не нужно «причесывать до черта», когда явление и слово идентичны друг другу.
«Бессмертный «1601» — как называли рассказ друзья Марка Твена — это образец литературной полемики, задорный вызов писателя канонизированным буржуазным благоприличиям в литературе, крепкий удар по американскому ханжеству.
Цикл рассказов, речей и очерков этого времени на общественно-политические темы занимает значительное место в творчестве Марка Твена. Этот цикл свидетельствует о том, что буржуазные иллюзии в мировоззрении Марка Твена постепенно уступают место антибуржуазным взглядам писателя, беспощадной и гневной ненависти к миру собственников.
«Послеобеденный спич» (1875), произнесенный на собрании американцев, праздновавших день 4 июля в Лондоне, Марк Твен начинает с традиционных славословий «великой и славной стране», родившей Вашингтона и Франклина. Это — сатирическая запевка; дальше все «похвалы» Твена носят уничтожающе ядовитый характер.
Он «славит» армию Соединенных Штатов, которой понадобилось восемь месяцев, чтобы шестьдесят индейцев довести до полного изнеможения: «одержать победу» над ними. Он «горд» тем, «что у нас имеются законодатели, которые продаются по более высоким ценам, чем где бы то ни было на свете». Перечисляя «достоинства своего отечества», сатирик «с восхищением» указывает на железнодорожные компании, которые еще оставляют людей в живых, «хотя могли бы поступить наоборот». Пользуясь приемом нарочитого сатирического преуменьшения, Марк Твен доводит до сведения слушателей цифры: железнодорожные компании «в прошлом году уничтожили только три тысячи семьдесят душ» и «раздавили всего двадцать семь тысяч двести шестьдесят неосторожных и бесполезных зевак». «…Даже самый презренный из нас не посмеет утверждать, что мы имеем суд, настолько изменнический, чтобы применить какую-либо статью закона против железнодорожных компаний», — заканчивает оратор свою сатирическую речь.
В «Послеобеденном спиче» имеются те объекты сатиры, которые станут основными для позднего творчества Марка Твена: задолго до начала эпохи империализма Твен указывал на беспощадно агрессивный характер американской буржуазной политики (истребление индейцев) и на то, что американский суд охраняет интересы капиталистических объединений.
Утопический рассказ 1875 года «Удивительная республика Гондур»[321], находясь в идейной связи с «Позолоченным веком», свидетельствует о дальнейшей эволюции политических взглядов Твена.
«С тех пор как я научился говорить, я проявляю большой интерес к народу и системе управления», — заявляет Твен в начале рассказа[322].
И дальше зыражено признание, свидетельствующее о глубоком разочаровании Марка Твена в политических принципах буржуазной демократии. «Нация установила всеобщее избирательное право», — пишет Твен. Но «результат неудовлетворителен»[323].
Чтобы понять, против чего и кого восставал Твен, нужно обратиться к реальной политической жизни США. В годы после Гражданской войны у власти стояла республиканская партия. Но подъем рабочего и фермерского движения в стране пошатнул положение «республиканцев». Взяточничество, подкупы, хищения государственных средств, спекуляции должностями и служебным положением, обнаруженные во время президентства Гранта, еще более-ослабили правящую партию. К власти рвались лидеры демократической партии, не брезгуя никакими средствами — шантажом, подкупом, угрозами, насилием. Политические «боссы» демократической партии открыто и беззастенчиво покупали голоса темных, неграмотных рабочих, негров-кропперов, иммигрантов, не знающих английского языка. С помощью купленных голосов они проводили на выборные должности своих ставленников, обычно завзятых реакционеров.
В Хартфорде, где жил Твен, было много иммигрантов (главным образом ирландцев) — малоквалифицированных рабочих, которых агенты поставляли на многочисленные хартфордские фабрики.
«Демократы» Хартфорда скупали их голоса, также как и труд, и оказывались победителями во время различных избирательных кампаний. «Республиканцы», стремясь удержать власть, перенимали приемы политической коррупции и часто оказывались в отношении мошеннических сделок впереди «боссов» демократической партии. В письме к Ориону Клеменсу от 27 марта 1875 года Марк Твен пишет об «эре коррупции» в политике как о «национальном явлении», политиков называет «разлагателями» общества и ставит на одну доску и республиканскую и демократическую партии.
В «Удивительной республике Гондур» Марк Твен описывает вымышленную страну, где найден новый принцип избирательного права, который Твен считает справедливым, — давать одному и тому же человеку тем большее количество голосов, чем выше его образование, «хотя бы он не имел никакой собственности», — добавляет Твен[324]. Голоса, добытые образованием, Твен называет «бессмертными», в отличие от «смертных» (преходящих), которые он устанавливает для обладателей собственности.
«Таким образом, образованные являются более привилегированными, — пишет Твен, — и более преуспевающими, чем богатые; образованные люди будут целиком контролировать богатых»[325]. Твен возлагает большие надежды на «справедливость, широкие взгляды и гуманность» образованных людей, которые в «республике Гондур» составят «баланс силы» в политике.
Как бедный человек сможет получить образование, чтобы соперничать с богатым на политической арене, — Твен над этим не задумывается. В его утопии описан сапожник, который был неграмотным, а затем сдал экзамены за высшую школу, астроном, который «не имеет никаких денег, но ужасно образован». «В девяти бессмертных голосах его политический вес!» — патетически восклицает Твен.
С помощью своей системы Твен надеется изгнать «неграмотных и некомпетентных людей» из правительственных учреждений.
В «удивительной республике Гондур» в члены правительства допускаются женщины. В стране учреждено огромное количество школ и «свободных колледжей». Гондур — страна — знания.
Утопия Марка Твена — свидетельство его размышлений и политических исканий. Он болеет за судьбы родины, его не удовлетворяет политическая практика правящих кругов США, превративших всеобщее избирательное право в объект торговли, однако он верит в какой-то идеальный буржуазно-демократический принцип социального устройства и упорно ищет новых его вариантов. Ищет он и общественные силы, которые можно было бы противопоставить «богатым». В своей положительной программе общественных переустройств Твен не выходит за пределы буржуазного либерализма. Но, как показывает дальнейшее творчество, с каждым новым произведением его критика становится более глубокой, последовательной и концентрированной.
В ранний период творчества Твен обращал свое внимание на множество отдельных отрицательных явлений. Теперь все чаще — упорно и настойчиво — Твен бьет в одну и ту же точку.
Мишенью для его сатиры оказываются «хозяева жизни» — их вкусы, поведение, моральный облик, мысли, поступки, дела. Твен запечатлевает частнособственнические вожделения в гиперболизированных типических художественных образах: дельцы его рассказов арендуют кометы, покупают эхо, приобретают климаты «по сходной цене», превращают небеса в филиалы своих контор.
«Рассказ коллекционера» (1876)[326] — один из впечатляющих гротесков Марка Твена; в нем осмеяно стремление собственников перевести на язык денег все, что существует в природе.
В 80-х годах Америка, по словам В. У. Брукса, «превратилась в музей или обширную антикварную лавку»[327]. Американские набобы коллекционировали все — начиная от готических замков «с привидениями» и кончая веревками висельников.
Глэдис Беллами в книге о Марке Твене называет «Рассказ коллекционера» воплощением «гигантской глупости человечества»[328]. Человечество здесь ни при чем. Твен создает свою сатиру, типизируя весьма конкретные явления реальной американской жизни.
