Я покачала головой, и она наклонилась ко мне:
— Нет? Хотя ты права. Доктор не захочет тебя перевозить. Задаст слишком много вопросов. Тебе надо домой. У твоих родителей вообще есть крыша над головой или они тебя обратно отошлют в Дом милосердия? Почему ты мне вообще ничего о себе не рассказала? Где ты живешь? Куда тебя девать? — резко спрашивала она.
— Болтон-роуд, — кое-как прошептала я, сжимая ее руку.
— Дом милосердия тебе не дом, Эффи, — грустно сказала она.
Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на каждом вдохе. Воздух убегал из легких, как волна от берега. Я не помнила, спала ли я, но вдруг услышала щебет ранних птиц. Зуек. Пять очков. Когда я открыла глаза, потолок над головой пошел складками. Кажется, меня оставили одну. Я ничего не слышала, кроме птиц, да время от времени у дома стрекотал кузнечик. Но, когда в разбитое окно проник свет, я тут же увидела животных Апокалипсиса, рассевшихся по углам комнаты. Они молча ждали, сложив крылья, как не умеющие летать птенцы. Лев положил голову на лапы, орел задрал клюв, бык бил копытом в пол. Все они таращились на меня черными глазами. Только у человека глаза были синие — глаза моего отца. Пока я смотрела на него, он встал на колени и расправил крылья. Свет, источаемый ими, омыл меня, как чистая вода. Все это казалось знакомым и в то же время неправильным. Я закрыла глаза и напряглась. Я не собиралась уходить без сестры.
Очнувшись, я обнаружила, что меня несет на руках крупный мужчина с белой бородой и добрыми глазами. Моя голова лежала у него на плече. Я слышала шаги, тяжелое дыхание, шуршание листьев.
— Держись, маленькая леди. Мы почти на месте, сказал он.
Когда я снова открыла глаза, оказалось, что я лежу на чем-то мягком, а надо мной нависает что-то блестящее.
— Я поеду сзади, с ней. — Я увидела Мэйбл и почувствовала, как она подняла мою голову и пристроила себе на бедро. В улыбке блеснули ее кривые зубки. — Видишь, надо было просто вынести тебя из этого чертова дома. Ты все еще белая, как простыня, но на мертвую уже не похожа.
Губы ее продолжали шевелиться, но из-за скрипа колес я ничего не слышала. Мимо пролетали деревья, и солнечные лучи касались моих щек. Снова раздались голоса, потом меня подняли и переложили на что-то гладкое и прохладное.
— Водителя зовут Джозеф Айдлман, — сказала Мэйбл. — Он на этой красивой машине отвезет тебя в город. Я отдала ему свою хижину, так что не смей больше ничего ему давать, слышишь?
Ее слова помогли мне прийти в себя. Она хотела меня бросить! Из моего горла вырвался стон. Она была мне нужна! Без я нее я была никем — человеком без прошлого, немой.
— А ну не расстраивайся! — Она посмотрела на меня смущенно. — Все будет хорошо. Фермер молодчина: не задал ни единого вопроса. Никто нас не ищет, так что не бойся.
Я нашла в себе силы схватить ее за руку, но она закричала:
— Брось! Я тебе не нужна! Это ты первой убежала! — Она нахмурилась. — Погоди минутку.
Мэйбл исчезла, потом вернулась, шлепнула себя по ноге:
— Ладно, ты победила. Мистер Айдлман все равно тебя без меня никуда не повезет. Кажется, он не верит, что ты не умрешь и он не останется с трупом. Я поеду впереди. Тебе же все равно? Я никогда еще не ездила в таких шикарных автомобилях и вряд ли когда поеду, так что сделаю все как положено.
Хлопнула дверца, потом другая. Послышался шорох, рев, и я ощутила скорость. Я то и дело засыпала. В следующий раз я проснулась, когда мы остановились заправиться. Запах бензина и резины напомнил мне о папе. Когда мы снова поехали, было уже совсем жарко, и ветер кусал щеки. Я не понимала, куда еду, и ощущала страх неизвестности. Что, если все совсем не так, как я помню? Я прижалась лицом к кожаному сиденью и снова заснула.
30
Мэйбл
Возвращение в город меня пугало, и сверкающая красная машина ничуть не сделала его приятнее. На каждом перекрестке мне мерещился полицейский, поджидающий меня и постукивающий палкой по ладони. Скорее всего, он будет жирный, одышливый, с коротким носом и редеющими волосами. Мне казалось, что все они были одинаковые и все охотились за мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мистера Айдлмана я никак не могла понять. Ни разу он не оторвал взгляда от дороги и не произнес ни слова. Впрочем, это и неудивительно, учитывая дикий рев двигателя. Я поглядывала назад, на Эффи, которая лежала, уткнувшись лицом в сиденье. В своем льняном платье она казалась крошечной. Я рассказала фермеру и мистеру Айдлману, где моя хижина, и сказала, что они могут что-нибудь за нее выручить. Я не собиралась возвращаться и не предупредила их, что хижина проклята. Они должны сами это понять. Ничто не дается бесплатно.
Только когда машина затормозила, я позволила себе подумать об Эдне. Мы встали перед великолепным зданием с высокими окнами и башенками. Я совсем не походила на человека, который в таком живет.
Мистер Айдлман обошел автомобиль и открыл мне дверь. Помог выбраться. От скорости, ветра и солнца меня тошнило.
— Ты уверена, что это именно то место?
— Вот и посмотрим.
Он сложил на груди короткие ручки:
— Ну так сходи и посмотри, чтобы мне не пришлось напрасно волочь эту девчонку к дверям.
— В ваших руках она будет выглядеть более жалкой.
Он замялся, глядя на лежащую на заднем сиденье Эффи:
— Если тебе дадут от ворот поворот, оставлю ее на крыльце. Я и так сделал больше, чем договаривались.
Мистер Айдлман поднял Эффи и потащил ее к дверям. Я пожалела, что отдала ему хижину. Старик фермер нес Эффи, как пушинку. Лучше бы все досталось ему. Но теперь было уже поздно.
Я позвонила в дверь, облизала ладонь и попыталась пригладить взъерошенные ветром волосы. Открыла мне аккуратная девушка в белом фартуке и наколке. Посмотрев на Эффи, она пригласила нас войти и закрыла дверь так быстро, как будто за нами летел ураган.
В холле было темно. Глаза не сразу привыкли, но потом я увидела темно-красные бумажные обои и ковер цвета пыльной розы.
— Вам повезло, что хозяйка дома. Подождите.
Служанка исчезла за закрытой дверью и скоро вернулась с женщиной в широком платье с высокой талией. Оно не доходило ей до лодыжек и открывало туфли на невысоком каблуке. На щеке у нее темнело маленькое родимое пятно, а губы были алые. Она подошла к Эффи и несколько секунд смотрела на нее, подергивая нитку черных бус на шее. Не обращая внимания на мистера Айдлмана, женщина взглянула на меня ясными карими глазами.
— Девочка тяжело больна? — спросила она.
— Очень. У нее что-то с сердцем.
Женщина коснулась ладонью лба Эффи, вгляделась в ее лицо:
— Как ее зовут?
— Эффи Ротман.
Она вздернула голову:
— Ротман? В самом деле?
Женщина посмотрела на меня, на Эффи, а потом на девушку, которая нас впустила.
— Амелия, проводи этого господина в желтую комнату, а потом немедленно телефонируй врачу. Вы отвечаете за девочку? — спокойно, но быстро спросила она.
— Нет. — На лице мистера Айдлмана выступили капельки пота. Он неуклюже перехватил Эффи. — Я просто ее подвез. По просьбе этой девицы. — Он указал на меня подбородком.
Теперь женщина двигалась очень быстро. Она схватила с вешалки шляпу и подозрительно оглядела меня:
— Как тебя зовут?
— Мэйбл Уинтер.
— Ты отвечаешь за девочку? — Она надела шляпу.
— Что-то вроде того.
— Хорошо. Оставайся с ней, пока я не вернусь. Если она очнется, ей лучше увидеть кого-то знакомого. Амелия принесет вам все необходимое. А вы, — обратилась она уже к мистеру Айдлману, — отнесите девочку наверх, потом Амелия вас накормит, и вы свободны. — С этими словами она захлопнула дверь.
Я посмотрела ей вслед. У меня вспотели ладони. Заявившись сюда, я сильно рисковала. И я не представляла, чего хочет эта женщина. Вдруг она узнала меня и бросилась к властям? Я все еще могла сбежать. Дверь была открыта, мистер Айдлман дошел только до середины лестницы, а Амелия шла впереди него.
