– Вот и отлично! И мы, между прочим, нисколько в тебе не сомневались. Как видишь, основную тайну нашей империи доверили рассказать мне лично. Хотя она касается меня больше всех, и в ее существовании виноват опять-таки только я.
Вот тут уже инстинкт подсказал майору, что впереди некая опасность.
– Вы так переживаете. Это связано со здоровьем Патрисии? Ей грозит опасность?
– Ни в коей мере! Ну а опасность нам всем грозит постоянно, и ты знаешь почему. Но с ней можно бороться… сравнительно, конечно. Как ты знаешь, моя супруга погибла во время покушения.
– Знаю, сочувствую.
Они с минуту посидели молча, отдавая дань памяти погибшей императрице.
– А возвращаясь к здоровью Патрисии, благодарю судьбу, что она уже давно не знает такого слова, как «болезни». Вся беда, а вернее, громадные проблемы заключаются в другом человеке. В ее брате, принце Януше.
И затем Павел Ремминг поведал будущему зятю о самой наболевшей семейной тайне. Начал с того, что его высочество уже давно и наотрез отказался от наследования императорского титула. Никакие уговоры, наущения, воспитание и даже угрозы на молодого принца не подействовали. Он целиком окунулся в науку и категорически отвергал любые попытки всучить ему бразды правления Оилтонской империей. Даже заявил, что в любом случае, что бы ни произошло, отречется от престола.
Естественно, что такое положение вещей в наследственной иерархии просто недопустимо. Официальный наследник или преемник должен быть в любом случае. И если от этого титула отказывается один ребенок, то титул переходит на второго. Но все дело в том, что второй ребенок – это дочь. А по законам она имеет право находиться на троне в случае непредвиденной смерти или гибели отца только один год. В дальнейшем она обязана выйти замуж и в течение ближайших четырех лет родить нового наследника. Пусть даже этот наследник и займет трон только к своей глубокой старости.
Вот и пришлось обращаться тогда еще к малолетней дочери и взывать к ее патриотизму. Понятно, что уже весьма ответственно относящаяся к своим обязанностям и долгам Патрисия от своего права наследования отказываться не стала. Но когда ее попытались начать готовить по намеченным программам, неожиданно показала характер и заявила: методы подготовки, категорию образования и основные приоритеты всего остального обучения она выбирает сама. Можно было бы и обломать строптивицу, заставить ее выполнять волю императора, но что тогда бы из нее получилось? Смогла бы она тогда управлять таким огромным государством, как Оилтонская империя? Семейный совет постановил: не смогла бы.
Поэтому всю свободу выбора предоставили Патрисии.
А потом схватились за голову, когда она устремилась поступать в училище космодесантников.
– Ну а дальше ты уже и сам знаешь, – прервал свое повествование император. – Сейчас я просто хочу поинтересоваться у тебя: ты понял, на какую стезю готовится встать твоя будущая супруга?
Прежде чем ответить, Тантоитан долго молчал. Одно дело – быть мужем принцессы и заниматься пусть и государственными, но не настолько уж важными делами. С этим постулатом герой уже кое-как смирился. И совсем иное дело – стать консортом, законным мужем императрицы. При открывающихся реалиях хотелось зажмуриться, схватить Патрисию в охапку и сбежать с ней куда угодно. Хоть в джунгли Хаитана, хоть в ледяные пустыни Нирваны, хоть опять вернуться на баррикады или сутками преодолевать полосу препятствий на разгромленной бомбардировками кафедре. В любом случае, это казалось проще, безопаснее и гораздо спокойнее.
А вот править великой, независимой империей – дело совсем иное. Пусть даже не править, пусть только помогать в этом императрице, своей законной супруге. Пусть даже это случится еще и не скоро: Павел Ремминг выглядел крепким, здоровым мужчиной, который еще лет сорок усидит на троне и легко справится со своими обязанностями. Но ведь когда-то подобное все равно случится! Причем, зная натуру своей любимой, Тантоитан нисколько не сомневался: львиная доля обязанностей ляжет именно на его плечи. Да и в любом случае он никогда не откажет в помощи и добровольно окунется куда угодно, пусть даже в политику, так им нелюбимую.
Да и ответственность! Невзирая на свою сиротскую долю, невзирая на свое явно не дворянское происхождение, Парадорский прекрасно осознавал, насколько это тяжело, когда твой каждый шаг расписан по минутам, каждый твой жест замечают толпы народа, а каждое твое слово, пусть оброненное невзначай, может смертельно отразиться на судьбах очень и очень многих людей. Такова доля любого – нормального, сознательного и ответственного за своих подданных – правителя.
Но сколько ни раздумывай, иного выхода не существовало, обратной дороги не было. Потому что отказываться от своей любимой Тантоитан был не намерен. И в то же время понимал, что Патрисия тоже никогда не отречется от престола.
И тут в голову пришла одна шальная, но весьма оригинальная идея:
«Стоп! Пусть Януш пока и отказался от наследования престола, но ведь он до сих пор не сделал это официально! Значит, эта тайна до сих пор находится в ведении всего… ну да, шести человек. А ведь любой человек с возрастом меняется. Особенно если на определенные уговоры имеется достаточно времени. Да и мы с Патрисией можем к процессу перевоспитания ее братика приложить максимум своих усилий. Глядишь, пройдет пять – десять лет, Януш женится, у него появятся дети, в сознание придет повышенная ответственность за империю, и он постепенно склонится к мысли, что управлять государством нет ничего плохого или постыдного. Хотя я до сих пор точно не знаю причин его отречения. Вдобавок и я с принцессой, и наши дети, и его будущая супруга, совместно с его детьми, приложим все усилия для помощи, поддержки и защиты наследника престола. И куда он в таком случае денется? Правильно! Будет вынужден согласиться с нашими доводами и поддаться нашему многолетнему влиянию!»
Но на вопрос императора следовало отвечать, потому что пауза слишком затянулась.
– Представляю. Стезя и в самом деле такая, какой бы я ей никогда не пожелал. Но…
У него на лице непроизвольно появилась тень хитрой улыбки, которую напряженно на него смотрящий император сразу заметил:
– Что тебя так обрадовало?
На такой вопрос следовало отвечать со всей откровенностью. Поэтому Парадорский без утайки пересказал все свои недавние мысли по поводу перевоспитания принца Януша. Во время пересказа брови Павла Ремминга все время в изумлении вздымались вверх, а под конец он не сдержал своей искренней похвалы:
– Да ты, оказывается, великий специалист по закулисным махинациям! Честно говоря, я уже махнул рукой на своего сына и в душе окончательно признал его отречение. Но если составить тщательный план, да очень грамотно, маленькими, уверенными шажками провести его в жизнь, то вполне может что-то и получиться. А если получится, то я тебе обещаю поставить памятник при твоей жизни!
– Да он мне так нужен…
– И не спорь с императором! Тем более что тебе и так полагается!
– За что?
– Есть такое правило: дважды награжденному Изумрудным Листком ставят памятник во весь рост в родном городе.
– Так ведь я…
– Твое повторное награждение, за подвиги во время вторжения, я вчера подписал. Так что… А там, глядишь, и третий Листок получишь, за перевоспитание Януша, вот тогда можно тебе монумент отгрохать прямо в столице: где ты на коне, с поднятым перед собой мечом. Ну и площадь, соответственно, твоим именем назовем.
Но герой после таких обещаний не выглядел довольным. Наоборот, слишком подозрительно нахмурился. Так что Павел Ремминг забеспокоился:
– Понимаю, что ты скромный и не за награды воевал, но что тебя смущает?
– Когда конкретно будет наша с Патрисией свадьба?
– Ах вот оно что! – Император облегченно вздохнул и стал давать пояснения: – Вижу, что ты и сам уже сообразил, насколько это дело хлопотное и ответственное, особенно в политическом плане. А так как ты вполне реально смотришь на жизнь, то давай сразу расставим все точки над «i». Как будет выглядеть ваша свадьба, когда столица империи лежит в руинах?
– Нет, ну это понятно, отстроить все надо и восстановить.
– Вот ты, как самое заинтересованное лицо, помимо выполнения остальных своих воинских обязанностей этим и займешься. Назначаю тебя главным куратором и своим личным порученцем по вопросам реконструкции. Тем более что новые здания будут возводиться с тайными, совершенно уникальными приборами и ходами в своих внутренностях. О них вообще будут знать только три человека: я и двое, которые имеют блокировку мозга, установленную профессором Сартре. Серджио первый, ты – второй на очереди. С этим все ясно!
– Куда уж яснее, – пригорюнился Парадорский.
