был дураком и что упустил. – Довольный разминкой, Тобиас шагает ко мне и кладет ладони на мои крылья. Опускаю взгляд на его полные губы, когда он продолжает: – О том, как бы я хотел познакомить тебя со своими родителями. Но если бы они не погибли, то я бы, скорее всего, не обрел тебя. – Он наклоняется и осторожно выдыхает: – О том, как я ненавижу некоторые твои представления обо мне и собираюсь их изменить.
– Слишком много размышлений для семи утра.
Когда он опускает взгляд, я тут же чувствую себя виноватой, но меня можно понять – я выдохлась после насыщенного событиями дня. Тобиас понуро отходит, достает из карманов наушники и вставляет их в уши, запустив в телефоне плейлист, а потом говорит:
– Так уж устроен мой разум. – Он смотрит на меня. – Я думал, ты хотела того же.
– Хотела. Хочу. Извини.
Он хватает меня за шею и рывком притягивает к себе, целуя так, что у меня захватывает дух. А потом слышу в его наушниках начало до боли знакомой песни “Again” группы Archives.
– Увидимся после работы.
Через мгновение он бежит трусцой по дороге в ту сторону, куда уехала моя мать, а мое сердце рвется к нему.
Глава 24
Тобиас
Двадцать восемь лет
Вегас. Любимое место развлечения дьявола.
А раз дело касается дьяволов, то я взял с собой всех своих любимчиков. И сегодня позволю им править бал.
Наша цель?
Элайджа Розенбаум, тридцатишестилетний вице-президент, которому принадлежит небольшая, но запутанная сеть честолюбивых воров. Он грабит свою же фирму ради спортивного интереса, а в свободное время тиранит женщин. Сейчас рядом с ним сидит его последняя жертва – Амелия, бывшая официантка двадцати трех лет, которая бросила бар в Бостоне, думая, что Элайджа станет ее сказочным принцем. И теперь она прекрасно осознает, что ей нужен рыцарь на белом коне, однако придется довольствоваться парочкой жуликоватых Воронов.
С каждой секундой она все яснее понимает, что совершила катастрофическую ошибку, отказавшись от прежней жизни. Новая пленница со страхом бегает взглядом по сторонам, занимая место в первом ряду у ринга – место, которое Элайджа вряд ли сможет себе позволить после того, как рассчитается с нами по долгам.
Мы с Домом с первого же раунда зорко бдили за ними, искали при нем охрану, которую могли пропустить. Но теперь очевидно, что Элайдже слишком долго сходили с рук его злодеяния, и он забыл о мерах предосторожности. Теперь он считает себя неуязвимым. И это заметно не только по его поведению – он упивается тем, что пробуждает страх у своей спутницы. Стоит ей поднять глаза, как Элайджа усмиряет ее рукоприкладством. Он дважды ударил ее, а она расплакалась и тут же получила грозный приказ сидеть смирно и не реагировать на его систематические издевательства.
– Сукин сын, – рычит рядом Дом. – Если он ударит еще хоть раз, я его прикончу нахрен.
– Спокойно, – отрезаю я и смотрю на напряженного Дома, который сжимает пальцы от желания наброситься на Элайджу.
С недавних пор мы часто конфликтуем из-за его горячего нрава и применения крайних мер. Он свирепый и опасный отступник. За последние несколько лет Дом стал жестче, менее терпеливым и вспыхивает как спичка. В свои двадцать два он почти одного со мной роста, но не такой крупный, однако, когда ввязывается в драку, наносит сильнейшую боль. Я вижу в нем многое от себя, но мы сильно расходимся во мнениях относительно методов, что усложнило несколько последних заданий.
– Брат, хочу заключить с тобой сделку.
– Слушаю. – Он не сводит взгляда с Амелии, которая лихорадочно ищет способы удрать от плохой компании.
– Ты держишь себя в руках, пока мы не останемся с ним один на один, а я позволю тебе преподать ему урок этикета, как нужно обращаться с дамами. Сегодня вечером дело за тобой.
По сути, эту работенку все равно нашел Дом по наводке от одной из жертв Элайджи, которая со слезами на глазах поделилась с другом в университетской библиотеке. Девушка не только поведала о жестоком обращении, но и несколько минут кряду излагала, как Элайджа необдуманно хвастал своими корпоративными завоеваниями и богатством, отчего Дом очень оживился. Благодаря этому разговору объект сам попал нам в руки. Тщательно все проверив, мы поняли, что госпожа удача на нашей стороне. Вот почему мы с Шоном встретились в Бостоне с Домом, провели с ним несколько дней, а потом отправились за Элайджей в Вегас. Места лучше и сыскать было нельзя – отдаленный город посреди пустыни, и никаких связующих нитей с жизнью Дома в Бостоне. Элайджа не догадается, кому отомстить, да и вряд ли ему такое по зубам.
Всего пятнадцать минут в гостиничном номере – и мы обогатимся на полмиллиона. Что еще круче? Если нас поймают, то отвечать, где запрятаны деньги или на что они были потрачены, будет Элайджа. Вот такой вот бонус, когда грабишь воров.
Именно таких уродов, как Элайджа, мы и берем на прицел. Из-за своей алчности и преступлений он стал для нас легкой наживой и работенкой, из-за выполнения, которой мы не лишимся сна. Помимо денег, мы получим список контактов и сообщников, а это, в свою очередь, даст нам новый перечень целей.
Дом сидит рядом со мной и дрожит от гнева. Его взгляд прикован к нашей жертве, а вокруг то и дело раздаются громкие крики в адрес мужчин, вышедших на ринг. Действующий чемпион немного крупнее своего соперника, Ланса Прескотта, перспективного боксера с впечатляющими результатами – безбашенного типа с явной затаенной злобой, который, похоже, любит играть с огнем. И в которого я вбухал немалые деньги. Оглядев место действия, замечаю Шона: он направляется к нам со стаканом пива и садится справа от меня.
– Готово, – говорит он и отпивает из стакана, смотря на другой конец ринга. Ключ-карта от номера Элайджи надежно спрятана у него в кармане. – Он до сих пор над ней измывается?
Вид загораживают две проходящие мимо женщины на высоких каблуках с шипами; незнакомки с откровенным интересом смотрят на нас. Я переключаю внимание на бой, когда Ланс использует против противника жутковатый прием и оглушает его.
– Проклятье, мужик, – пихнув меня локтем, говорит Шон. – Тебя вообще секс теперь не интересует, что ли? Я не видел тебя с девушкой с тех пор… – Он щелкает пальцами. – Как там ее звали?
– Грудастая Виктория, – ухмыльнувшись, подсказывает Дом.
Шон закрывает глаза.
– Ага, друг. Те сиськи я прекрасно помню.
Я закатываю глаза, а Шон толкает меня, чуть
