смотрю, как она отходит и бросает через плечо: – А пока ты только зря тратишь время.
– Сегодня вечером я был с тобой честен!
Сесилия отшатывается так, словно я ее ударил, а после отворачивается.
– Всего хотя бы раз, – она шумно шагает к ванной и включает свет, – всего раз хотелось бы заставить тебя прочувствовать на собственной шкуре, каково это.
– Думаю, когда я узнал, что тебя привели в мой клуб, что ты завела отношения не с одним, а двумя самыми близкими мне людьми, я решил: одного хренового сюрприза мне хватит до конца жизни. – Я стою у двери в ванную, и Сесилия замирает с зубной щеткой во рту. Она вытаскивает ее и выплескивает на меня оставшийся гнев.
– Это другое, и ты поклялся, что больше никогда не затронешь эту тему.
– Не для того, чтобы попрекать тебя, а чтобы выразить свою точку зрения!
– Принципиальную точку зрения!
– Ладно, извини, – ворчу, чувствуя, как меня потряхивает от злости и расстройства. – Просто хочу сказать, что меня это удивило. И сразу хочу прояснить: когда дело касается тебя, я и после смерти не буду готов к чертовым неожиданностям.
– А по мне, никакой неожиданности тут не было!
– Неважно. Ты исчерпала лимит.
– То было в прошлом, – возражает Сесилия. – А я говорю о настоящем. Об этом моменте. – Отбрасываю идею признаться в своей связи с Антуаном, поскольку и так вляпался по самое некуда.
В любом случае теперь мне каюк. Если честно расскажу, какая нам может грозить опасность, Сесилия только сильнее отстранится.
По ссоре за раз, Тобиас.
– Я говорю о том, что ничего не знала, а у тебя было время рассказать мне правду!
Как же ты просчитался. Пакуй шмотки и целуй ее на прощание.
Моя вторая ипостась – мужчина, который до отчаяния хочет наладить отношения и не собирается сдаваться. Он хочет накинуться на нее с поцелуями, языком заставить молчать и строго наказать членом. Однако это противоречит прогрессу, и, боюсь, все мои старания за последние три недели не окупились – судя по тому, как она сейчас со мной общается, что только распаляет меня пуще прежнего.
– У меня было время? Было время? Putain! – Она проносится мимо меня, избегая взгляда, но я не отступаю. – У меня было время, да, пока я убирал со столов, таскался за тобой, как потерянный щенок, а в ответ перед моим носом хлопали дверью?
– Не смей! Никогда я не захлопывала дверь перед твоим носом!
Сесилия схлестывается со мной в поединке, стоя по другую сторону кровати, а я расстегиваю часы и бросаю их на тумбочку, выворачиваю всю свою подноготную.
– Но с тем же успехом могла бы. Веришь или нет, trésor, но с тобой не так легко разговаривать. Если бы всплыла та тема…
Она срывает с себя свитер, и я смотрю на ее идеальную грудь.
– В глаза мне смотри, и уж извини, если я неправильно задаю вопросы по поводу тайн, которые ты тогда хранил. – Она всплескивает руками. – Черт тебя знает!
– Сесилия, чего ты на самом деле от меня хочешь? Ты рассчитывала, что я вернусь к тебе полностью исправившимся человеком с кучей ответов? Человеком, который никогда не ошибается? Я все тот же мужчина – ублюдок. Я всегда буду вести нечестные игры, чтобы защитить тебя и уберечь. Я постараюсь принять во внимание твои нужды, чтобы у нас все получилось, но ты, мать твою, ошиблась, решив, что я буду стыдиться безжалостного, неумолимого и отчасти жестокого человека, которым до сих пор становлюсь, когда возникает необходимость. Ты просила мужчину, в которого влюбилась шесть лет назад, но у него две ипостаси, и останутся обе. – Я рассекаю рукой воздух. – И точка.
Честное слово, вижу, как у нее из ушей валит дым, и жду ответного огня. Сесилия прищуривается, молниеносно стягивает с себя джинсы и расстегивает лифчик, а потом выдвигает ящик комода.
– Не смей, черт тебя побери! – громыхаю я. – А лучше вытащи из своей сумочки хренову «беретту» и прострели мне член!
– Не искушай меня, Кинг! – Сесилия поворачивается и бросает на кровать чистую фланелевую голубую пижаму с тем же сраным рисунком, и я никогда еще не испытывал такой ненависти к неодушевленному предмету. Сесилия кидает поверх пижамы пушистые носки, а я обхватываю рукой затылок и смотрю в потолок.
– Ты просто хочешь и дальше держаться за эту обиду, – огрызаюсь я. – Сегодня утром мы стали ближе, а ты решила все испоганить. Ты снова от меня отгородилась.
Мы молчим под тиканье небольших часов возле ее головы, а через секунду она бросает их в меня и промахивается буквально на сантиметр.
Делаю шаг к Сесилии, которая резкими движениями натягивает через голову пижаму, и чувствую, будто в грудь вонзили нож. И без того понятно, что не только я веду нечестную игру.
– Тобиас, мы только что заново прожили все плохое, что между нами случилось. Думаю, будет лучше пока просто помолчать.
– Да, потому что до сих пор нам это помогало. И это опровергает все твои аргументы. Ты считаешь, что молчание должно помочь.
Когда она протягивает руку за штанами, я уже на пределе.
– Если ты влезешь в эти клятые штаны, то объявишь войну, и все ставки отменятся!
Она запихивает ногу в штанину, и у меня лопается терпение.
– Merde. Bon sang, femme. Tu me testes au-delà de mes limites![93]
Она запихивает вторую ногу и завязывает шнурки, присыпав мое кровоточащее сердце солью.
– Что ж, добро пожаловать в чертов клуб, Француз!
Отрадно видеть, что мы наконец-то на одной волне.
– Как раз и нет. Мы не то что не на одной волне – мы даже не в одной плоскости.
– Меня устраивает. – Сесилия показывает на дверь. – Ты знаешь, где выход.
Сесилия резко втягивает воздух, и я вижу, что она тут же жалеет о сказанном. Вряд ли можно унять боль, разрывающую грудь, но я опускаю взгляд и беру подушку со своей половины кровати.
– Тогда, мое сокровище, избавлю тебя от неудобства дважды указывать мне на дверь.
Глава 23
Сесилия
Я маюсь и ворочаюсь почти всю ночь, зная, что могу с легкостью унять до боли знакомую тоску по Тобиасу, просто взяв его за руку и приведя обратно в постель. И как только он обнял бы меня, забрала бы сказанные слова, которые не хотела произносить вслух. Однако о многом вчера я говорила всерьез.
Меня поразило, что он поведал матери нашу историю, – теперь многое стало ясно. Именно этого я и хотела, но
