о чем хочешь, – напоминаю я ей, сколько раз за последние несколько недель пытался ей раскрыться. Ее глаза вспыхивают, а потом она отводит взгляд в сторону.
– Если только это не… – кротко говорит Диана. – Это не выдумка, да, Тобиас?
– Нет. – Я допиваю вино. – Не выдумка.
Диана поворачивается к Сесилии и безучастно смотрит на огонь.
– Что…
– Не надо, мам, ладно? – вздыхает она. – Просто не надо.
– Ничего не могу с собой поделать!
– Что ж, тебе придется мне довериться. Теперь не тебе меня защищать.
– Это… чушь, ребенок. Я всегда буду твоей мамой.
– Дело не в этом, и ты это знаешь. – Сесилия встает и смотрит на меня. – Я устала. Уже поздно. – Она обходит костер, чтобы поцеловать мать в щеку, а потом треплет Тима по плечу. – Мы можем продолжить разговор завтра.
Диана кивает, почти не обратив внимания на дочь, и я вмешиваюсь, пытаясь ее успокоить.
– Нас защищают девять человек, наблюдая за домом. Двое постоянно охраняют Сесилию, некоторые прочесывают улицы в поисках любых возможных угроз. Прямо сейчас два дрона сканируют каждый квадратный метр этой земли и смежной.
– Господи боже, – вздыхает Диана.
– Здесь вам ничто не угрожает. Но если вам будет спокойнее уехать, я пойму. – Я кусаю губу, страшась следующего своего признания. – А когда вы приедете домой, я попрошу представиться двух Воронов, которые присматривали за вами последние два года.
Они обе резко поворачивают головы ко мне, и я пожимаю плечами.
– Извините, это было необходимо.
В глазах Дианы читается шок вперемешку с восхищением.
– Ты все это время защищал меня?
– Я обещал Роману, что буду защищать его дочь, а значит и вас. У меня есть веские причины тоже быть заинтересованным в вашем благополучии.
Диана смотрит на меня.
– Познакомившись с тобой, я сразу поняла, что ты особенный, но ты превзошел все ожидания. – Это первая ее шутка за день, и я рад ее слышать.
– Я буду защищать ее всем своим естеством.
– Получается, Сесилия сделает то же самое ради тебя. Кстати, этот ген крутости ей достался от меня. – Еще одна улыбка, еще одна шутка, и я убежден, что в этом замешано вино.
– Безусловно.
– Тобиас… – снова начинает она, и ее взгляд заметно смягчается.
– Больше никаких слез и извинений, Диана. Хорошо?
Она кивает.
– Попробую.
– Спокойной ночи.
Они хором желают мне спокойной ночи, и я захожу в темный дом, где свет горит только в спальне. Понятия не имею, что меня ждет, но, проходя через гостиную, немного замедляю шаг.
Какого хрена, Кинг? Будь мужиком.
Быстро направившись в спальню, вижу, что Сесилия смотрит на одеяло так, словно оно ее приворожило. Обхватываю ее руками за талию и прижимаюсь сзади.
– Я знаю, что хватанул лишнего.
Она вырывается из моих объятий и накидывается с упреками, меча глазами молнии.
– Что?
– Твое знакомство с моей матерью – одна из тысячи недомолвок, о которых ты случайно забыл упомянуть. Или как насчет этой? Знаешь, я идейный вдохновитель тайного сообщества народных мстителей, и Президент тоже является его участником!
– Я не…
– У тебя было несколько месяцев, чтобы сообщить мне об этом, когда мы. Были. Вместе!
– Ну в те месяцы меньше всего я хотел говорить с тобой о чертовом клубе, ведь мог провести с тобой всего несколько украденных часов. До нашей встречи вся моя жизнь состояла из работы. С тобой я стал эгоистом. Это я уже говорил. Я признался в этом и попросил прощения. Но тогда, в те годы с тобой я был просто… собой, Тобиасом. Обычным мужчиной, влюбленным в женщину и свободу, которую мне даровала эта любовь. – Я вздыхаю. – Я не мог рисковать, рассказывая тебе о Престоне, Сесилия. Я и без того вручил тебе свою жизнь. И отношения между нами не имели статуса вплоть до того дня, пока мы не потерпели крах.
– Престон, – хмыкает она. – Даже так, ты до сих пор ничего не понял? Тайны и недомолвки разлучили нас в прошлом и сделают это снова. – Всей своей позой Сесилия выражает ярость, а я пытаюсь предотвратить беду прежде, чем она случится.
– Я этого не допущу.
– Ой ли?
– Я пытаюсь, Сесилия, охренеть как пытаюсь. – Стянув толстовку, провожу рукой по волосам и, схватившись за воротник футболки, откидываю ее в сторону. Сесилия тут же опускает взгляд в пол, уничтожив все мои надежды на возобновление близости, которая начала зарождаться между нами сегодня утром.
Искушаемый желанием пробить стену из гипсокартона, сжимаю кулак, чувствуя, как готово выплеснуться наружу разочарование.
– То, что ты сегодня сделал ради моей матери, – тихо говорит Сесилия, – было… неописуемо, так… бескорыстно. Один из самых невероятных поступков, с которыми я сталкивалась, и оттого люблю тебя только сильнее.
Делаю шаг вперед, и она вскидывает голову, смотря на меня уничижительным взглядом.
– Но ты все испортил! Испортил, потому что вел себя как мудак, каким и был всегда!
– Будучи честным?!
Шагнув вперед, жаждущий ссоры, вторгаюсь в ее пространство. Потому что сейчас она ведет борьбу со своими чувствами, и они побеждают, а для меня важнее они, чем причина их появления.
– Ты все испортил, держа меня в неведении. Да если бы я знала даже половину, то лучше бы тебя понимала, ты, чертов придурок!
– Ты и так меня понимаешь! Ты видела, что творится у меня в душе, была там, куда я никого не впускал.
– Может, и так, но то, что ты считаешь мелочью, для меня жизненно важно, Тобиас.
– У тебя что, скоро месячные?
– Что?!
– Ничего. Говори потише. На улице твои родители. – В голове начинает пульсировать.
Добро пожаловать в безмятежную семейную жизнь, Тобиас.
Но я слышу не свой голос, а голос Шона.
– Мне не хватило времени…
– И снова отговорки вместо доводов. – Сесилия качает головой и фыркает. – Неужели ты ни разу в жизни не ляпнул лишнего? Никогда?
– Пару раз, но только во время ссор с тобой. И тебе прекрасно известно, я приучил себя этого никогда не делать, так что ты должна знать…
– О, я знаю! Уж поверь, глупый французский дикарь!
Прикусив губу, отвожу глаза.
– Не смей надо мной смеяться! Тут нет ни черта смешного! В этом-то и причина, Тобиас. Вот почему у нас появляется куча проблем – из-за твоей долбаной скрытности! – Она бьет себя рукой в грудь. – Ты хочешь быть здесь?
– Да, – гаркаю я, чувствуя, как закипает в жилах кровь.
– Ты хочешь сюда вернуться? – снова спрашивает Сесилия.
– Проклятье, да, это все, чего я хочу!
Она обходит кровать и встает напротив, а потом тыкает меня пальцем в голову.
– Тогда впусти меня сюда! – Оторопев,
