class="p">Смуглый обхватил девочку свободной рукой, удерживая её. Две праведницы словно проснулись и завизжали одновременно.
– Аииииииииииииииииййй! Изыди! Сатана! Сатана!
– Я не сатана, – хмуро и внятно сказал тот, что пониже. – Я Жак.
Неизвестно, что напугало людей больше: появление демонов или то, что один из них говорит по-французски.
– Стража! Стража! – заорал наконец нотариус Жерар, подхватил полы мантии и рванул к переходу. Судья Инститорис услышал за спиной знакомый скрежет – лючные стражники наконец-то очнулись и заводили арбалеты; он пригнулся, зрители разбегались подальше c линии выстрела. Звук этот, видимо, был знаком и пришельцам, потому что двое приспешников сатаны-Жака, поместив ведьму и орущую девочку во чрево диавольской обители, высунулись наружу и резво уволокли его с собой. Тенькнула тетива, арбалетная стрела с тугим звуком ушла в изгиб потолка над платформой, оттуда посыпалась пыль и каменные крошки. Обитель демонов загудела, рванулась и нырнула в тоннель в сторону Англии, и только судья Инститорис открыл рот, чтобы вздохнуть облегченно, как за первой адской колесницей показалась и вторая, и, сопровождаемая шумом разрезаемого ею воздуха, исчезла вслед за первой. Ещё одна стрела ткнулась в стену тоннеля и упала на рельсы.
Через минуту ошеломленной тишины раздался голос нотариуса Жерара. Он доносился откуда-то сверху, будто бы даже из люка:
– Судья, закрывайте заседание.
«Как он там оказался?» – успел подумать Инститорис; и упал в обморок.
2
Двое селян в потёртой, выцветшей одежде стояли, склонив головы, перед Геркулесом Мюко.
– Так, значит, лошадка потерялась, – произнёс он спокойно и зловеще.
– Ага, – сказал первый, молодой. – Потерялась, а мы, сталбыть, её искать пошли. Ну и нашли, вот, обратно ведём.
Второй был много старше. Лицо и руки его были почти чёрными, целиком в морщинах, и неясно было, то ли он такой загорелый, то ли чёрным выглядит из-за морщин. Лошадь их, низкая невидная рыжая кобыла, стояла рядом, изредка мотая головой. Геркулес молча разглядывал деревенских, а те с боязливым любопытством поглядывали на него и его бойцов. Поглядеть было на что: одежда егерей батдафа (батальона, где искупали свою вину почти все осужденные из столицы) была покрыта зелёными и коричневыми пятнами; на головах были такие же пятнистые накидки до плечей, перевязанные шнурками; у всех измазанные грязью лица; пышные ветки, вставленные за пояс, в сапоги и привязанные к плечам; винтовки, бережно обёрнутые тряпьём и украшенные опять же листьями и ветками. Страх, с которым крестьяне смотрели на его ребят, так непохожих на обычных ярких, щеголеватых и подтянутых военных, доставил Геркулесу некоторое удовольствие. Всё-таки есть что-то стоящее и в этой дурацкой форме, и в унизительной тактике выслеживания из засад – и он даже начинал понимать, что именно: это работает, очень хорошо работает. Пусть даже в винтовках всего по одному патрону.
– Звать как? – спросил Геркулес, повысив голос. – Отвечай.
– Я Роб, а это Мишель, племяш мой, – сказал старший. Младший, Мишель, быстро глянул на него и снова опустил глаза.
– Роб, значит, – проговорил Геркулес. – А живёте где?
– А недалеко тут, – ответил Роб. – Деревенька за ручьём, Хют.
– Хют, стало быть, – повторил Мюко. – Роб и Мишель из Хюта, значит.
– Ага, – подал голос молодой Мишель. – Хют. Кобылу искали.
В десяти шагах далее по тропинке, откуда шли Роб и Мишель со своей кобылой, появился ещё один егерь. Он подбежал к Мюко, поклонился и сказал:
– Есть. Нашли телегу. Схрон под дубом.
Геркулес кивнул и, повернувшись к селянам, заговорил:
– А мне вот сдаётся, что вы не за кобылой сюда ходили, а чтобы отвезти кой-кому еды и дать сигнал про облаву. А?
Оба пойманных крестьянина молчали, опустив головы.
– Знаете дорогу в его логово? – небрежно спросил Геркулес.
Роб и Мишель замотали головами одинаково: нет, не знаем.
– Нууу, – протянул Мюко. – Это как-то даже…
И скомандовал совсем другим голосом:
– Связать.
На крестьян кинулись со всех сторон, и через полторы минуты оба колдунских приспешника оказались привязанными к дереву.
– Мы вам отрежем по яйцу, – сказал Геркулес буднично. – Тогда, может, вспомните.
Молодой Мишель заскулил, задёргался.
– А-а-а, не надо! Не надо! Я не знаю! Не надо!
Геркулес, не обращая внимания на его крики, вынул нож из сапога и стал деловито примерять лезвие к месту, где сходились ноги незадачливого селянина. Раздался шум, Геркулес обернулся.
Два мобиля бывшей королевской службы эвакуации ломились по тропинке через сплетения ветвей; только сейчас, в лесу, стало заметно, какие они большие. Мобили остановились в пяти шагах от Геркулеса, один за другим. Из первого расслабленно вывалились егеря из отряда сопровождения Цейтлиха, а из второго выбрался сам Цейтлих, осунувшийся, усталый и очень злой. Мюко едва не попятился – совершенно не хотелось попадаться начальству под горячую руку.
– Доложите, – коротко бросил Цейтлих, безо всякого выражения разглядывая двух привязанных к дереву крестьян. Геркулес заговорил быстро и чётко.
– Сир, господин полковник, мы выследили вот этих двоих. Они везли еду для колдуна. Телега на дубовой опушке, вон там. Спрятана.
– Хорошо, осуждённый, – отрывисто сказал Цейтлих. – Дорогу к замку нашли?
– Э-э… – сказал Геркулес. – Вот сейчас допрашиваем.
– Плохо допрашиваете, – сказал полковник Цейтлих, аккуратно и быстро отобрал нож у Мюко и сразу, без замаха, всадил его в ляжку молодому Мишелю. Геркулес вздрогнул, но никто этого не заметил. Мишель заорал дурным голосом; егеря, привыкшие к лесной глуши, одновременно шевельнулись. Лошадь шарахнулась, храпя.
– Ааааааааааа!
Полковник терпеливо подождал, пока Мишель устанет кричать. Когда тот охрип и стал тяжело дышать, хныча и роняя слёзы, сказал:
– Проведи нас до замка. Да? Нет?
– Я не знааааю! – зарыдал Мишель. – Никто не знает! Они же….
И оборвал себя.
– Ого, – холодно удивился Цейтлих. – Да их там двое. Или сколько? А?!
И закрутил ножом, примериваясь. Парень забился, будто в припадке. Геркулес подумал, что про режим невидимости и неслышимости можно, пожалуй, забыть.
– Стойте! – сухой голос Роба прорезал крики и рыдания его племянника. – Я скажу.
– Ага, – сказал полковник.
– Я скажу, как пройти в замок, – сказал старик. – Только сохраните мне жизнь.
Цейтлих кивнул нетерпеливо.
– Сохраним.
– И ещё, – сказал Роб. – Убейте его. Если племяш донесёт, что я провёл вас к замку, меня скормят свиньям.
Цейтлих не удивился.
– Это всё?
– Нет, – совсем тихо сказал старик. – Когда убьёте его, дайте мне отрубить ему голову, руки и ноги. Колдун умеет возвращать мертвых, и они ему служат.
Цейтлих некоторое время смотрел на него пристально. Роб выдержал взгляд, глядел спокойно и ровно. Полковник покивал задумчиво, затем скомандовал коротко:
– Повесить.
Геркулес растерялся.
– Кого?
– Этого, – сказал Цейтлих, указывая на Роба, старшего.
– Но ведь… – вырвалось у Геркулеса. Цейтлих повернул к нему голову.
– Ты оглох, осуждённый? Я приказываю
