— Мы не можем упускать из вида наши цели, как я уже говорил. У этого крестьянина оказалось крепкое сердце, и созыв нового конклава отодвигается все дальше. Поэтому у нас не должно остаться ни единого нерешенного вопроса. Я обязан трудиться, как и всегда. Нам не в чем раскаиваться. Теперь оставьте меня, я должен кое о чем подумать. Да, и снабдите инструкциями отца Альварадо.
— Я решу все проблемы так, как вы сказали.
— Если есть проблема, но нет решения, то к чему беспокоиться? Если решение есть, то волноваться опять же нет нужды. Решите проблему раз и навсегда, чтобы она больше не вставала перед нами.
— Вас не беспокоит, что By останется в живых? Ведь он много знает о нас.
Льенар стоял спиной к своему секретарю и смотрел на площадь Святого Петра.
— От прошлого оставим лишь хорошее, в настоящем будем жить полноценно, а будущее… на все Божья воля. Пусть Господь решит судьбу господина By. Он знает, когда послать ангела смерти. Оставим это ему. Прошу вас, закройте дверь, когда выйдете.
Мэхони несколько секунд смотрел в спину Льенару, а затем покинул кабинет, так и не поняв, что означали слова кардинала об ангеле смерти, посланном Господом.
На следующее утро к воротам Святой Анны подошел узкоглазый человек.
— Передайте вот это монсеньору Мэхони, пожалуйста.
— С радостью помог бы вам, но нам запрещено передавать что-либо кому бы то ни было из соображений безопасности, — сказал гвардеец. — Я свяжусь с монсеньором Мэхони. Подождите здесь.
Он зашел в будку и снял трубку внутреннего телефона.
— Добрый день, это пост у ворот Святой Анны, фельдфебель Дарре. Какой-то человек, по виду с Востока, хочет передать вам сверток, монсеньор Мэхони. Как нам поступить?
— Я спускаюсь. Скажите ему, чтобы дождался меня.
Когда Мэхони подошел к воротам, оба гвардейца встали по стойке «смирно».
— Где этот человек?
— Не знаем, монсеньор. Только что был тут. Когда я вышел из будки, он уже исчез, оставил только вот этот пакет у решетки. Открыть его для проверки или не стоит?
Мэхони сразу все понял.
— Все в порядке, фельдфебель. Я сам займусь этим пакетом.
— Может быть, все-таки стоит на всякий случай проверить его содержимое?
— Вам не кажется, что если бы это была бомба, то она уже взорвалась бы?
— Не знаю, монсеньор. Без детектора нельзя определить, есть ли взрывчатка.
— Один только Бог может знать это и защитить нас. Дайте мне пакет, я разберусь, — сказал Мэхони слегка растерянному гвардейцу.
Епископ пришел в свой кабинет, взял ножницы и стал разрезать оберточную бумагу, куски которой он в нетерпении отбрасывал прочь. Наконец показалась книга в кожаном переплете. Листы папируса были заполнены треугольными буквами, видимо коптскими. Творение Иуды Искариота наконец-то оказалось в надежных руках! Теперь эту книгу снова должно было поглотить время на благо церкви, Его Святейшества и Святого престола.
Когда епископ набирал номер Льенара, руки его дрожали.
— Да?
— Ваше преосвященство, это монсеньор Мэхони.
— Я вас слушаю.
— Еретическая книга в наших руках. Что с ней делать?
— Бережно хранить в сейфе вплоть до моего распоряжения. Никто не должен знать, что книга у нас, тем более — видеть ее или заглядывать внутрь.
— Разумеется, ваше преосвященство.
— Хорошо. Не подводите меня.
— Ни в коем случае, ваше преосвященство.
— Я жду звонка Его Святейшества из Кастель Гандольфо. Надо убедить его не встречаться в тюрьме с этим Агджой. Ему взбрело в голову простить этого турка, да еще перед телекамерами. Этот плебей не знает, что простить — значит не забыть, а примириться с оскорблением. Именно это он и пытается сейчас сделать.
Женева
Афдера доехала на такси до особняка Каламатиано и нажала кнопку звонка. Она не заметила, что какой-то человек наблюдал за ней из припаркованного рядом автомобиля. Большая бронзовая дверь с сухим щелчком отворилась. Девушка увидела черепичную крышу дома, деревья, поле для гольфа и коттедж для гостей. К главной двери особняка шла посыпанная гравием дорожка. У дверей стоял дворецкий.
— Добрый день, госпожа Брукс.
— Добрый день.
— Господин Каламатиано ждет вас в большой гостиной. Идемте за мной.
В гостиной сидели хозяин дома и Колаяни.
— Мне кажется, вы знакомы с профессором, — сказал грек.
— Да, конечно.
— Госпожа Брукс, я знаю, о чем вы думаете. По вашему мнению, профессор Колаяни — крыса. Так и есть, но это ученая крыса, с большими познаниями в средневековой истории. Я считаю, что он нам сегодня нужен, и вы обязательно со мной согласитесь.
Вошел дворецкий, держа в руках поднос с кофе и восточными сластями.
Афдера вынула из сумки бабушкин дневник.
— Я записываю все, что мне удалось узнать, в дневник, который вела моя бабушка, — объяснила она, отхлебнув из чашечки. — Если со мной что-то случится, то другие люди смогут продолжить мое расследование.
— Почему вы думаете, что с вами что-то случится? — спросил Колаяни.
— Многие из тех, кто прикасался к книге Иуды, загадочным образом расстались с жизнью. В большинстве своем они стали жертвами некоей тайной группы, оставляющей на телах убитых матерчатые восьмиугольники. Мои родители, ученые, работавшие над реставрацией и переводом кодекса, некоторые копатели, обнаружившие книгу в Джебель Карара, торговцы, через руки которых она прошла, — все эти люди убиты разными способами. Бандиты с восьмиугольниками примутся за меня или за вас, если только узнают, что мы решили проследить путь книги и найти рукопись Элиазара, ученика Иуды.
— Лично я не хочу умирать.
— Не хнычьте, Колаяни. Вы ведете себя как глупый ребенок. Если кто-то из них подберется ко мне, то я его встречу и, если надо, возьму с собой на небеса, — осадил его Каламатиано, отогнул борт пиджака и показал пистолет, поблескивающий во внутреннем кармане. — Итак, дорогая госпожа Брукс, расскажите, что же вы открыли. Тогда мы поймем, что делать дальше.
— Я начала с седьмого июня тысяча двести сорок девятого года. В этот день христиане взяли Дамиетту. И в этот день началась история книги и рукописи Элиазара. Затем я по вашей подсказке, профессор, сосредоточилась на судьбе воинов-варягов, участвовавших в Крестовом походе. Вы сказали, что король Людовик мог счесть оба документа опасными для судеб христианства и отделить один от другого. Я стала прослеживать путь крестоносцев от Сен-Жан-д'Акра до Антиохии и Пирея, а также попробовала выяснить, что такое Водный Лабиринт, Город семи ворот и семи стражей. Ни вам, ни Эоланду это не удалось.
— Так что же это за город?
— Конечно, Венеция.
— Вы уверены в этом? — поинтересовался Каламатиано.
— Я просто вспомнила истории, слышанные в детстве от бабушки, а еще — рассказы и легенды, которые до сих пор ходят среди венецианских евреев. Ребенком я ходила в гетто к бабушкиной подруге, синьоре Леви. Она жила в месте, которое называется двор тайнознания. Она как-то раз объяснила мне, что войти в него можно лишь через семь дверей с именами демонов-шедим: Сам Ха, Мавет, Ашмедай, Шиббе-та, Руах, Кардеакос, На Амах. Вот эти семь демонов и есть семь стражей лабиринта.
— Но я пока не улавливаю связи между Водным Лабиринтом и Венецией.
— Имена семи демонов взяты из каббалы. Моя сестра Ассаль однажды смотрела в библиотеке старинный экземпляр «Сна Полифила». Там тоже говорилось о чем-то вроде Водного Лабиринта. На одной из страниц есть даже рисунок — сеть каналов невозможных очертаний, которые никуда не ведут. Лабиринт окружен стеной с семью воротами, а по каналам плавают мелкие суденышки.
Каламатиано и Колаяни по-прежнему глядели непонимающе.
— Апостол Дзено исследовал этот труд, — продолжила девушка. — В тысяча семьсот двадцать третьем году он заявил, что обнаружил один из первых экземпляров «Сна Полифила», отпечатанных самим Мануцием в тысяча четыреста девяносто девятом году. Там имелась рукописная пометка на латыни от тысяча пятьсот двадцать первого года. Из нее следовало, что подлинным автором книги был монах-доминиканец Франческо Колонна, уроженец Венеции. При написании книги он будто бы почерпнул много из каббалы, знатоком которой был. Каббалисты из Цфата, чьи труды Колонна внимательно изучал, уже описывали Венецию под этим названием. Поэтому у меня нет сомнений.
— А что такое семь ворот и семь стражей? — спросил профессор.
— «Город семи ворот» — эти слова встречаются в арабских описаниях Венеции, как указывает Колонна в «Сне Полифила». Каждые ворота имели свое название — ворота Приключений, ворота Любви, ворота Путешествий, затем Морские, Восточные, Золотые и Цветные. Само собой, Венецию никогда не окружали стены, и реальных ворот в городе не было, так что названия просто означали определенные места. Моя сестра нашла в архивах, где что располагалось. Ворота Приключений стояли в восточной части нынешнего квартала Каннареджо или на западе Кастелло, Морские — в Кастелло, приблизительно на месте арсенала, Восточные — на западе Каннареджо, там, где позднее выросло гетто, Золотые — на месте квартала Сан-Марко, ворота Любви — между Сан-Паоло и Санта-Кроче. Цветные ворота находились в Дорсодуро, в центре острова Джудекка, ворота Путешествий — там, где разбросаны острова Сан-Ладзаро-дельи-Армени, Сан-Серволо, Сан-Франческо-дель-Дезерто и Лидо, откуда крестоносцы отправлялись в Четвертый крестовый поход. Теперь, зная, что такое Водный Лабиринт, попробуем потянуть за вторую ниточку. Я имею в виду надпись на спине льва, стоящего у арсенала.
