Печку ему теперь топила Валька Дерунова, а готовила грудастая заведующая фермой, бравшая за свою стряпню чуть ли не ресторанную цену.
Обе дамы выказывали участковому преувеличенные знаки внимания, однако он делал вид, что этих ухаживаний не замечает, и даже отказался от предложения попариться в баньке, поступившего как с той, так и с другой стороны. (Хотя пообщаться с голой заведующей стоило бы ради одного лишь спортивного интереса – даже её левая грудь, пышностью слегка уступавшая правой, превосходила весь бюст хвалёной Памелы Андерсон.)
Петрищев позвонил спустя два дня.
– Ещё не передумал? – поинтересовался он.
– Наоборот, – ответил Цимбаларь. – Жду не дождусь.
– Вертолёт вылетает через час. Считается, что он уходит на плановый облёт тайги. Добавь ещё минут сорок и выходи встречать. Сядет он за деревней, на речном льду. Снег там глубокий?
– Я бы не сказал. От силы по колено.
– Хорошо бы расчистить небольшую площадку. Метров так пять на пять.
– Будет сделано. Ты сам прилетишь?
– Нет. Считается, что я к этой затее вообще никакого отношения не имею.
– Тогда передай с пилотом комплект гражданской одежды. Размер пятьдесят второй, рост четвёртый.
– Фрак или смокинг? – пошутил Петрищев.
– Лучше что-нибудь спортивное. Куртку, джинсы, свитер, берцы.
– Надоело в форме ходить?
– Вроде того.
– Деньги отдашь штурману Анзору. Это он всё организовал. Но сначала положи их в меховую рукавицу. На этом всё. Мне пока больше не звони…
После того как Валька Дерунова во главе десятка крепких мужиков отправилась расчищать посадочную площадку, Цимбаларь по рации связался с Кондаковым и Людочкой.
– Сейчас за мной прилетит вертолёт, – безо всяких предисловий сообщил он. – Отлучусь денька на два. Могу взять с собой любого, кто не хочет оставаться в Чарусе. Мне вы в общем-то уже и не нужны. Поживёте пока в районной гостинице или инкогнито вернётесь в Москву.
– Предложение заманчивое, – сказала Людочка. – Но боюсь, что оно продиктовано ущемлённым самолюбием, а не здравым смыслом. Сюда нас направило руководство особого отдела, оно нас в положенное время и отзовёт. Тем более мне нужно довести до конца прграмму третьей четверти. А там уже и четвёртая не за горами.
Кондаков высказался ещё более категорично:
– У меня под наблюдением пять тяжелобольных и ещё семь на амбулаторном лечении. Как я их сейчас брошу? Уж подожду до весны. Отдел здравоохранения обещал прислать в мае настоящего фельдшера… А своими амбициями особо не козыряй. Без нас ты, может, и справишься, но дров наломаешь. Уж я-то тебя знаю. Если получится, раздобудь новый тонометр, мой что-то барахлит. И попроси в районе побольше перевязочных материалов. Бинтов, салфеток… Но обязательно стерильных.
– Тогда до скорой встречи, – глянув на часы, сказал Цимбаларь. – Жаль, что с Ваней поговорить не удалось…
Однако с Ваней он встретился на берегу реки, где тот, вместе со своей компанией, наблюдал за странной суетой взрослых, расчищавших посередине реки что-то похожее на каток.
Возле костра, на котором жарились шашлыки, лежал раздувшийся от бутылок вещмешок – гонорар за ударный труд. Валька, уже пропустившая стопарик и закусившая свиным рёбрышком, покрикивала на всех, кто попадался ей на глаза.
Обменявшись с Цимбаларем рукопожатием, которое можно было расценить и как приветственное, и как прощальное, Ваня задушевным голосом пропел:
– «И куда ж ты, сука, лыжи навострила?»
– Послезавтра вернуть, – ответил Цимбаларь. – Если есть желание, лети со мной.
– Желание-то есть, да нет возможности. – Ваня скорчил кислую гримасу. – Без меня всех наших лохов передушат. Мы ведь ведём постоянную слежку и за Людкой, и за Кондаковым. В случае малейшей опасности сразу придём на помощь… Верно я говорю, Фимка? – обратился он к стоявшему поодаль малолетнему богатырю Хмырёву.
– А то! – солидно ответил тот и погладил увесистую дубинку, на которую сейчас опирался.
– Ну, тогда я покидаю Чарусу со спокойной душой, – сказал Цимбаларь.
Вдали, над кромкой леса, показалась крохотная зелёная капелька.
Прежде чем сесть, вертолёт наделал много бед – поднял винтами настоящую снежную бурю, погасил костёр, опрокинул мангал с шашлыками, посрывал с детей шапки и завернул полы шубы прямо на голову Вальке Деруновой.
Похоже было, что пилот и не собирается глушить двигатель. Из распахнувшейся дверцы призывно махали рукой – сюда, сюда, сюда!
С трудом преодолевая рукотворную бурю, Цимбаларь добрался до вертолёта, и сильные руки тут же втащили его внутрь. Дверца кабины ещё не успела захлопнуться, а винтокрылая машина, издали похожая на зелёного пузатого головастика, уже пошла вверх.
В кутерьме, творившейся на земле, Ваня успел слямзить пару пузырей водяры и половину всех шашлыков.
– Вах! И откуда только в здешней глуши берутся такие деньги! – воскликнул штурман Анзор, рассматривая на свет стодолларовую купюру, наугад взятую из пачки. – Воистину земля русская полна чудесами!
Цимбаларь не отрываясь смотрел на уплывающую вдаль Чарусу – россыпь кукольных домиков, брошенных среди бескрайней тайги, лишь кое-где прорезанной белыми ленточками замёрзших рек. Даже не верилось, что люди могут существовать в этом суровом, неприветливом мире, которым по-прежнему правил много раз битый, но так до конца и не побеждённый Омоль – бог зла, мрака, холода и метели.
На болотах деревья росли пореже да и выглядели похуже. Незамерзающие бочаги выделялись на белом снегу жёлтыми пятнами. От некоторых валил пар. Однажды Цимбаларь видел стаю волков, гнавших по кочкарнику молодую лосиху.
И опять внизу плыла тайга, тайга, тайга…
Лишь спустя час впереди показалась очищенная от снега дорога, по которой время от времени сновали автомобили.
– Куда держим курс? – поинтересовался штурман Анзор.
– К ближайшей железнодорожной станции, – ответил Цимбаларь. – Но не забывайте, что через двое суток вы должны доставить меня обратно.
– Никаких проблем, дорогой! Почаще подкидывай нам такую работёнку…
Поезд на Москву останавливался через четыре часа, а на Санкт-Петербург – всего через пятьдесят минут. Именно это обстоятельство и определило выбор в пользу Северной столицы. То, что искал Цимбаларь, наверное, можно было найти и где-нибудь поближе, но он хотел действовать наверняка.
Игнорируя услуги билетной кассы, он обменял в буфете сотню баксов и вскочил в первый подвернувшийся вагон петербургского поезда.
– Ну спасибо, – сказала проводница, принимая от нового пассажира тысячерублёвую бумажку. – Идите пока в служебное купе.
Всю дорогу Цимбаларь мужественно отказывался от предложений попутчиков выпить водочки. Спиртное – великий дезинфектор – могло помешать чистоте эксперимента, который он собирался поставить над самим собой.
В Санкт-Петербург поезд прибыл незадолго до полуночи. Цимбаларь, успевший поотвыкнуть от шума и суеты большого города, был поначалу ошарашен толпами людей, спешащих неведомо куда, беззвёздным небом, полыхающим от огней рекламы, а главное – промозглым ветром, дувшим, казалось, со всех сторон сразу.
Радовало лишь одно – в толпе самосильно кашляли.
Высмотрев среди таксистов самого бедового на вид, Цимбаларь сказал ему:
– Отвези меня, братан, к девочкам.
Покосившись на небритую, задубевшую от мороза рожу Цимбаларя и на его неношеный прикид, таксист доверительно поинтересовался:
– Никак из зоны откинулся?
– Есть такое дело, – ответил Цимбаларь. – Но это не тема для базара.
– Тогда всего один вопрос: какие девочки нужны?
– Да что-нибудь попроще. Рублей за пятьсот. Душа, понимаешь, горит, а в карманах ветер гуляет.
– Э-э, браток, давненько ты в наших краях не бывал! Сейчас за пятьсот рублей даже поганку трипперную не снимешь. Готовь как минимум штуку. Ничего не поделаешь – инфляция.
– Твоё дело – до места довезти, а уж я как-нибудь сторгуюсь.
Это был совсем не тот Петербург, который запомнился Цимбаларю во время его последнего визита сюда – величественный, загадочный, изысканный, одетый в серебро и нежный пурпур белых ночей. Сейчас его окружал угрюмый одичалый город, объятый сырым мраком, продуваемый гнилыми ветрами, утонувший в ядовитых миазмах и чёрной слякоти.
Поплутав в узких улочках Выборгской стороны, такси остановилось возле сквера, где не горел ни один фонарь и ветер раскачивал голые ветки деревьев. Вокруг не было видно ни единой живой души, но таксист тем не менее посигналил.
Из темноты, на манер привидения, вынырнула женщина с бледным, испитым лицом и ярко-оранжевыми волосами.
– Во! – указывая на неё пальцем, сказал таксист. – Бандерша. Ходячий красный фонарь.
Не выпуская изо рта сигарету, женщина простуженным голосом поинтересовалась:
