вдруг из тернистых кустов, ринулся на Тингола. Тотчас же Берен оказался перед чудовищем, сжимая копье, но Кархарот выбил оружие из его рук и повалил Берена на землю, вцепившись зубами в грудь. В этот миг из чащи леса на спину Волка прыгнул Хуан, и рухнули оба, и завязалась кровавая битва: никакой поединок волка и пса не сравнится с ней, ибо в лае Хуана звучал голос рогов Оромэ и гнев Валар; а в завывании Кархарота слышалась ненависть Моргота и злоба более беспощадная, чем стальные клыки. От шума этого раскололись скалы, с вершин обрушились камни и завалили водопады Эсгалдуина. Враги бились насмерть, но Тингол ничего не замечал: опустившись на колени подле Берена, король понял, что тот опасно ранен.
И вот Хуан одолел Кархарота: однако здесь, в густых лесах Дориата, исполнилась его собственная судьба, давно предрешенная: раны пса были смертельны, и яд Моргота проник в его кровь. Хуан сделал несколько шагов и, упав подле Берена, заговорил в третий раз, и распрощался с Береном прежде, чем умер. Ничего не сказал Берен, но положил руку на голову пса; так расстались они.
Маблунг и Белег поспешили к королю на помощь, но, увидев, что произошло, отбросили копья и зарыдали. И вот Маблунг взял нож и вспорол брюхо Волка: все внутренности зверя испепелило словно бы пламя, но кисть Берена, сжимавшая Сильмариль, осталась нетронутой. Однако когда Маблунг протянул к ней руку, кисть распалась, и Сильмариль засиял незамутненным светом, и лучи его разогнали сгущавшиеся вечерние сумерки. Тогда Маблунг благоговейно взял камень и поспешил вложить его в левую руку Берена; и Берен очнулся от прикосновения к Сильмарилю, и высоко поднял его, и вручил сокровище Тинголу. «Теперь Подвиг исполнен, – сказал он. – И судьба моя свершилась». И более не произнес он ни слова.
Берена Камлоста, сына Барахира, отнесли в Менегрот на носилках, сплетенных из ветвей; и волкодав Хуан лежал подле него; и сгустилась ночь, прежде чем охотники достигли дворца. У подножия раскидистого бука Хирилорн встретила их Лутиэн; медленно двигалась процессия, и у некоторых были в руках факелы. Лутиэн обняла Берена и поцеловала его, и наказала дождаться ее за Западным морем; и Берен взглянул ей в глаза, прежде чем дух его оставил тело. Померк звездный свет и тьма пала на Лутиэн Тинувиэль. Так завершился Поход за Сильмарилем, но «Лэ о Лейтиан», «Избавление от Оков» на этом не кончается.
Ибо дух Берена по повелению Лутиэн задержался в чертогах Мандоса, не желая покинуть мир, пока не придет Лутиэн в последний раз попрощаться с ним у сумрачных берегов Внешнего моря; оттуда умершие люди отправляются в путь без возврата. Душа же Лутиэн погрузилась во тьму и оставила мир живых; тело ее поникло, словно срезанный цветок, что лежит на траве, еще не увянув.
Тогда зимний холод сковал сердце Тингола – так седая старость приходит к смертным. Но Лутиэн явилась в чертоги Мандоса, туда, где назначено ожидать эльдалиэ – вдали от дворцов Запада у границ мира. Там души умерших пребывают в раздумьях и мрак окутывает их. Но не было среди них никого прекраснее Лутиэн; никто из них не испытал всей глубины ее скорби. Лутиэн опустилась перед Мандосом на колени и запела для него.
Песнь Лутиэн перед троном Мандоса заключала в себе неизъяснимую красоту, что никому доселе не удавалось воплотить в словах; более скорбной песни не слышал мир. Нетленная, неизменная, до сих пор звучит она в Валиноре за пределами мира и, внимая ей, Валар отрешаются от радости. Ибо Лутиэн сплела воедино две темы: страдания эльдар и горе людей; так в мелодии слились судьбы Двух Народов, сотворенных Илуватаром и получивших от него в удел Арду, Земное Королевство среди бесчисленных звезд. Долго стояла она на коленях перед Мандосом, и слезы ее омывали его ноги, словно капли дождя, струящиеся по камням. И Мандос преисполнился жалости: он, который ни встарь, ни впредь не уступал этому чувству.
Потому Мандос призвал Берена; так исполнилось обещанное Лутиэн в час его смерти, и они встретились вновь за гладью Западного Моря. Но не во власти Мандоса было удержать души умерших людей в пределах этого мира после того, как истечет для них срок ожидания; и не вправе он был менять судьбы Детей Илуватара. Потому отправился он к Манвэ, Владыке Валар, что поставлен Илуватаром править миром; и Манвэ искал совета в сокровенных помыслах своего сердца, и открывалась ему воля Илуватара.
Вот какой выбор предложил он Лутиэн. Великие испытания выпали ей на долю, и ценою перенесенных страданий освобождалась она из-под власти Мандоса и могла уйти в Валимар, чтобы жить там среди Валар до конца мира, позабыв все горести своей жизни. Туда не было пути Берену. Ибо Валар не обладали правом лишить его Смерти, дара Илуватара людям. Второй же выбор был таков: позволялось ей возвратиться в Средиземье вместе с Береном и поселиться там, но без уверенности, что на этом пути обретут они долгую жизнь и радость. Лутиэн становилась смертной, и вторая смерть назначалась ей в удел так же, как и ему; и очень скоро предстояло ей покинуть мир навсегда, и красота ее осталась бы жить только в песнях.
Эту участь и избрала она, и отказалась от Благословенного Королевства, и отреклась от родства с живущими там: какое бы горе ни сулило будущее, судьбы Берена и Лутиэн слились воедино и пути их увели за пределы мира. Вот так единственной из рода эльдалиэ приняла она смерть и много веков назад покинула мир. Однако в выборе ее соединились судьбы Двух Народов, и дочь Тингола стала прародительницей многих, в ком эльдар видят до сих пор, хотя мир и изменился безвозвратно, прекрасный образ утраченной ими Лутиэн.
Глава 20
О Пятой Битве: Нирнаэт Арноэдиад
Говорится, что Берен и Лутиэн возвратились в северные пределы Средиземья и поселились там на время как муж и жена; и вновь приняли в Дориате обличие смертных. Те, кто видел их, преисполнились радости и страха; и Лутиэн отправилась в Менегрот и прикосновением руки разбила оковы зимы, сковавшие душу Тингола. Но Мелиан взглянула ей в глаза и прочла судьбу, начертанную там; и отвернулась, ибо поняла она, что им суждена разлука за пределами конца мира; и никто не скорбел так о своей утрате, как Мелиан из рода Майар в тот час. А Берен и Лутиэн ушли вдвоем, не боясь ни голода, ни жажды; и перешли реку Гелион, и оказались в Оссирианде, и поселились там на Тол Гален, зеленом острове реки Адурант. Шли годы, и никто более не слышал о них. Впоследствии эльдар назвали то место Дор Фирн-и-Гуинар, Земля Умерших, что Живы; там рожден был прекрасный Диор Аранель, впоследствии прозванный Диор Элухиль, что означает Наследник Тингола. Никто из смертных не говорил более с Береном, сыном Барахира; никто не видел, как Берен и Лутиэн покинули мир; никто не приметил места, где покоятся их тела.
В ту пору Маэдрос, сын Феанора, воспрял духом, видя, что Моргота возможно одолеть: ибо подвиги Берена и Лутиэн воспевали в песнях по всему Белерианду. Однако Моргот уничтожил бы своих недругов одного за одним: необходимо было объединиться вновь, составить новый союз
