озадачило.
Девушки за стойкой встретили меня как родную, я заверила, что Вадим Аркадьевич обещал меня принять, и одна из них отправилась в его кабинет выяснить, сможет ли он встретиться со мной сейчас. Алексею Дмитриевичу я предложила ожидать меня в коридоре.
— С какой стати? — возмутился он.
— Во-первых, визит стоит денег. Ты что, забыл? Нас двое, и сдерет он с нас вдвойне. А во-вторых, вдруг он разглядит во мне прекрасную душу, влюбится и все выложит?
— Хорошо, экономь деньги, — буркнул Ковалев и демонстративно устроился в углу.
Вадим Аркадьевич вновь поразил меня. Я считала, что времени для беседы со мной у него не найдется, причем не только сегодня, но и в ближайшие дни. И что мне придется приставать к нему на улице и вообще вести себя неприлично. Однако через пару минут он вышел из кабинета и направился ко мне.
— Я ждал вас вчера, — сказал он, поздоровавшись.
— Прошу меня извинить, я была в гостях у следователя.
Он посмотрел внимательно, точно решал, верить мне или нет, и кивнул:
— Что ж, идемте.
Мы вошли в кабинет, он устроился за столом и указал мне на кресло. Я села, улыбнулась, а он произнес:
— Слушаю вас.
— Собственно, я пришла для того, чтобы вас послушать, — ласково сообщила я.
— Но я хотел бы в общих чертах…
— А вы даром ясновидения разве не обладаете? — задала я вопрос. Он молча смотрел на меня, выжидая. — О вас отзываются как о настоящем волшебнике. Почему-то мне кажется, что вы видите меня насквозь. И наверняка уже знаете, что привело меня в ваш центр.
— Так что же вас привело? — улыбнулся шеф «Белых облаков».
— Не что, а кто, — поправила его я. — Светлана Старостина. Она была довольно странной девушкой, исписала обои в своей комнате цитатами из стихов, своих и чужих… Вы, кстати, не были у нее в гостях?
— Нет, — ответил он спокойно.
— Значит, ее навещал только ваш друг?
— Друг? — В голосе удивление. Кстати, прозвучало очень искренне.
— Господин Авдотьев. Он ведь ваш друг?
— Нет, — покачал Вадим Аркадьевич головой. — С ним очень нелегко дружить. Он живет в другом мире.
— Вот как? Но это не мешает вам встречаться?
— Разумеется, — кивнул он. Держался спокойно и не проявил интереса, откуда мне известно последнее. И даже пояснил: — Господин Авдотьев мой брат. — Теперь пришла моя очередь удивляться. — Двоюродный брат. Мы совсем не похожи, что не редкость среди двоюродных. А ваше сходство со Светланой просто потрясает. Вы сестры?
— Нет.
— Странно. Впрочем, чего не бывает в жизни. Слышали о теории, что у каждого из нас есть в этом мире двойник?
— Вы хорошо знали Светлану?
— Я ее совсем не знал, — вздохнул он. — Видел несколько раз. Дважды здесь, в центре, а еще раньше на вечере поэзии. Она писала прекрасные стихи, а я большой поклонник поэзии. Как-то друзья пригласили меня на презентацию книги Петра Соловьева. Вот там я и увидел Светлану. Она читала свои стихи и… я был просто сражен. Красивая женщина, умна, талантлива, так тонко чувствует поэзию…
— Вы с ней познакомились?
— Нет. Вам это может показаться смешным, но я не рискнул подойти. У них там своя тусовка. Допустим, подошел бы я, выразил восхищение… Довольно глупо, по-моему.
— Извините, что вынуждена расспрашивать вас, — сочла нужным извиниться я.
— Все это я рассказал следователю, когда здесь была милиция после ее смерти. Так что не вижу причин, почему бы не рассказать и вам. Уверен, вами движет не праздное любопытство. Вы пытаетесь раскрыть тайну ее смерти? — Он смотрел очень серьезно. В какой-то момент я даже решила, что он хочет меня загипнотизировать, но он отвел взгляд, а потом принялся вертеть в руках карандаш, сосредоточив на нем свое внимание. — Вы очень похожи. Между вами должна быть связь. Очень сильная. Иногда таким образом связанные люди чувствуют, что произошла беда, даже если находятся на разных континентах. Они ощущают боль друг друга или сильную радость. У вас было так же?
— Не уверена. Наверное, потому, что на самом деле мы со Светланой очень разные. Она сделала пластическую операцию, чтобы быть похожей на меня.
Вадим Аркадьевич быстро взглянул на меня и, вновь вернувшись к возне с карандашом, спросил:
— Она хотела быть вами? Думать, как вы, видеть вашими глазами?
— Примерно так.
— Но вас это тяготило?
— Не удивительно, правда?
— А теперь вы испытываете чувство вины и пытаетесь… Следствие в тупике, а она живет в вас и заставляет действовать.
— Даже если бы мы со Светланой были едва знакомы, я все равно бы хотела видеть убийцу на скамье подсудимых.
— Разумеется. Но у вас все усугубляется сильной духовной связью. Что ж, могу вам только пожелать поскорее разгадать все тайны, потому что до тех пор она вас не оставит.
— Вы мне лучше помогите, — миролюбиво предложила она.
— Избавиться от ее «я»?
— Нет. Разгадать тайны.
— Вы думаете, я не помог бы следствию? Она была очень талантлива, — сказал он с печалью. — Мир потерял талантливого человека, а следовательно, обеднел.
— Значит, вы с ней так и не познакомились?
— Она пришла в центр, и я увидел ее случайно. Зашел в кабинет, где она беседовала с Паисией, и увидел. Потом дождался, когда она освободится, хотел сказать, как мне нравятся ее стихи, но не решился. Задал какой-то глупый вопрос и… все. Она ушла.
— В то время она уже была знакома с вашим братом?
— Вряд ли. Но я рассказал ему о ней.
— Рассказали?
— Ну да. Я думал о ней, мне хотелось с кем-то поговорить, и я рассказал… А потом увидел их вместе. Случайно.
— Вы сообщили об этом следователю? — спросила я, он вздохнул.
— Нет, — ответил Вадим Аркадьевич, помедлив.
— Почему?
— Потому что он не спрашивал. Он задавал вопросы, а я на них отвечал. Вот и все. Центр Светлана посещала задолго до своей смерти, и особых вопросов ко мне у милиции не возникло.
— А с братом вы на эту тему говорили?
— Нет.
— Вы их видели один раз?
— Да. В его доме. Я заехал… Впрочем, неважно. Она вышла на веранду, но я успел ее увидеть.
— Он не хотел, чтобы вы ее видели?
— Конечно, не хотел. Наверное, ему было очень неловко.
— Вы думаете, они были любовниками?
— Вряд ли…
Ответ, признаться, меня удивил.
— Но если…
— Духовное родство может быть в тысячи раз сильнее любой физической близости. Для некоторых людей секс мало что значит. Светлана была духовным человеком. Она писала прекрасные стихи.
— Что-нибудь помните наизусть?
— Да почти все. — Он достал из ящика стола книжку стихов
