— А как же не знать? — ответил несколько изумленный моей запальчивостью Котя, — потому что тогда их надо ставить с фашистами на одну доску. Те тоже кричали, что выполняли приказ.
— А в заключение моей политинформации скажу тебе, что я эти приказы не выполнял бы, чтоб мне с носом быть. Полицай из меня не выйдет, у них доля плохая, нет срока давности. Знаешь, сколько этих полицаев мой соседушка переловил, он об этом любил пионерам рассказывать, и вешал им по двадцать пять лет, если те в расстрелах не участвовали. Про то, что сам невинных стрелял, молчал, конечно. А теперь у меня есть для тебя новость.
— Что такое, — сделал изумленный вид Котя, — евреев стали брать на работу в КГБ?
— Там и без твоих сионистов, торгующих Россией, резидентов хватает. Мало того, что вы захватили мировое господство, сделали Октябрьский переворот, так теперь из-за того, что уезжаете, магазины пустые.
— Ну хорошо, все евреи уедут, на кого ты будешь сваливать беды советского народа?
— На очередного козла отпущения, проклятый космополит, убийца в белом халате, посоветовавший американцам разбрасывать колорадских жуков над российскими полями. Поэтому я спрашиваю, кто из твоих друзей едет на днях в Штаты?
— А какое тебе дело до этого, тупоголовый хозар, жаба давит, что тебя хрен выпустят?
— Просто один христопродавец напомнил мне, что еврей не роскошь, а средство передвижения.
— Но только без криминала.
— Котя, обижаешь, я просто хочу подарить этому человеку несколько картинок, там они идут. Он их купит совсем подешевле.
— Тогда он купит их завтра, часиков в десять, чтобы ты не нервничал. Какие работы он должен прикупить?
— Директор сам предложит своему клиенту отличный товар. Пусть он только подойдет к нему и скажет: «Нет ли у вас чего-нибудь, ну, очень-очень оригинального».
— Да, такие идиотские слова случайно никто не выговорит, — блеснул лысиной Гершкович. — Клиент, как я понимаю, за такой подарок просто поделится с тобой рассказом о его прохождении…
— Не со мной, Котя, а с тобой, и самым подробным образом. Кстати, ты не спросил, куда ему идти.
— Не держи меня за малохольного, — устало покачал очками Котя, — или я не имею понятия о рождении комсомольского предприятия «Солнышко»?
9
Рябов ждал меня в сауне, и такое легкомысленное поведение было обусловлено тем, что к моей «Волге» в течение всего дня надежно приклеилось «Жигули» с Сашей-борцом за рулем. Хотелось спросить, как там его сын, но на улице должен вести себя со своими телохранителями, словно с незнакомыми людьми, а когда я подъехал к спортивному комплексу, меня вел уже совсем другой экипаж: видать, Сашина смена закончилась.
Голый Рябов сидел на диване, с удовольствием поигрывая мускулатурой, щедро поросшей шерстью.
— Сережа, отсюда едем к Глебову и на сегодня все, а завтра Костю ко мне, утром. И, кстати, передай ему, если он еще раз будет издеваться на аукционе, это нехорошо кончится. Ему что, на жизнь не хватает?
Книжный аукцион был любимым времяпрепровождением Кости. Старинные издания, в основном, здесь покупал литературный музей, где у Константина были знакомые девочки. Они и информировали его, какую максимальную сумму мог себе позволить выложить музей за ту или иную книгу. С музейными представителями Костя торговался до изнеможения, но в конце концов уступал им. Не станет же он в самом деле покупать на аукционе собственную книгу.
— А что мы будем делать у законника? — отвечает вопросом на вопрос Сережа.
— Рябов, я слышу в твоих интонациях плохо скрываемое отношение к юристу, который изредка помогает тебе стать богаче. Что касается твоего намека о законе, то в России нет закона, есть столб и на столбе корона. Знаешь, Сережа, сейчас все вокруг трещат — мафия, мафия. А то, что само государство наше — самая большая мафия, этого никто не замечает. И методы у него соответствующие. Вчера перед сном вместо видика случайно врубил телевизор, там какой-то пень надрывался, будем строить, говорит, правовое государство. Но пока мы живем не в правовом, зачем подчиняться его законам, которые нарушают все, кому не лень. А кому лень — нарушают из-за лени. Торговая мафия, чиновная мафия, партийная мафия — а все вместе взятое? Мы зарабатываем хорошие деньги, чтобы жить нормально. Нормально, подумай. Установлен государственный порядок: хочешь жить нормально — воруй, крути, убивай. Чтобы получить возможность нормально питаться, иметь квартиру, машину, пить коньяк…
— Ты сегодня был у Студента? — Сережа прерывает поток моих антисоветских измышлений, порочащих государственный строй.
— Будто не знаешь, — не признаюсь в том, что не могу еще затормозить после разбега, начатого у Гершковича.
— Полдня слушал рассказы Студента. Потом Котю. Теперь тебе хочется выговориться — все правильно.
— Извини, Сережа, ты прав, кому охота слушать такую дурь. Мы с тобой счастливы и стихи «Харкая кровью, купаясь в говне, счастливо живу я в Советской стране» — не про нас.
— Это точно. Пусть другие кровью харкают.
— Как я понимаю, сегодня ты не будешь меня насиловать внеочередной тренировкой. Почему же ты позвал меня в эту расслабляющую обстановку?
— Ты не высыпаешься. Да и нервы, судя по разговору, на пределе. Тебе таки-да нужно расслабиться. Хочешь точечный массаж?
— Опять? В свое время ты уже снимал напряжение при помощи скрипачки, я надолго запомню, чем завершилось то расслабление. Пока старик читал книжку и смотрел очередную дозу возбуждающего, глотая адельфан, я двое суток не смыкал глаз. А потом неделю возился с этим пассажиром Вершигорой. Его ищут, а этот пассажир снова рвется в бой. Куда ты его определил?
— Он в кооперативе. Подставной председатель, главбух. Купил японские вязальные машины, гонит колготки по червонцу. Говорит, если их по три рубля продавать — и то сто процентов навара. Дважды был у Леонарда Павловича.
Уму, казалось бы, непостижимо. Человека ищут, а он в городе неподалеку уже давным-давно прописан, квартиру поменял, усы отрастил, бабой с готовым ребенком обзавелся — и всего за два месяца. Я бы его за три дня вычислил, а так его еще сто лет разыскивать будут, тем более, что сейчас он никакой не Вершигора.
— Сережа, смотри за ним внимательно, — одобряюще сказал я и чуть не добавил «Так же, как за мной».
— Не кури, — предупредил меня Рябов, видя, что в моих руках появилась сигарета, — перед массажем это вредно. Раздевайся.
— Забодал ты меня своим массажем, — пробормотал я, недовольно бросая сигарету на стол и выполняя боевой приказ. Сережа с одобрением посмотрел на мои действия и приоткрыл дверь во вторую комнату. Через порог перепорхнули два небесных создания, лет по пятнадцать каждая, сделанные словно под копирку. Даже небольшие черные бабочки на их беленьких челках были совершенно одинаковые. После всего, я-то рассчитывал совсем на другое.
— Они однофамилицы? — осведомляюсь у Рябова.
— Нет, близнецы, — не понял шутки Сережа.
— Сережа, я только что говорил тебе о законах. Это называется развращение малолетних.
— Не надо развращать. Они кое-чему еще тебя научить смогут.
— Тогда я пас. Пусть делают со мной все, что захотят.
Сережа неторопливо пошел к дверям, бросив на ходу «Девочки, работайте», и плотно прикрыл за собой дверь.
— Вы умеете делать точечный массаж? — задал я вопрос, становящийся традиционным для этой комнаты.
Вместо ответа девочки синхронно вызывающе улыбнулись и одновременно сбросили купальные халатики. Да эти школьницы не чета застенчивой Инге, которая не раскрывала глаз, издавая протяжные стоны во время обмена своей невинности на старинную скрипку, девочки смело сбрасывают с себя одежду. Медленным движением пальцев они расстегнули «половинки» и освобожденные от материи груди прыгнули вперед, а мне почему-то еще раз вспомнилась Инга, которая, позабыв опыт первой нашей встречи, полчаса вздыхала, пока, наконец-то, решилась снять трусики. Эти действуют куда энергичнее, движения заученные, наверное, перед зеркалом репетировали. Вон как одновременно в четыре руки потянули завязки на своей спецодежде, и она, обнажая два совершенно одинаковых золотистых лобка, белыми комочками упала к ногам.
— Девочки, на хороший сэндвич у меня уже нет времени, — взмолился я, видя надвигающихся на меня с непоколебимой решимостью сестричек. — Кроме того, я рассчитывал просто на массаж…
— Все будет хорошо, — успокоила меня одна из них, и я чуть не заржал, эти соплячки вообразили себя самыми опытными в мире, не подумав о том, что половой стаж пациента длительнее их собственного возраста.
Четыре соска плавно заскользили по моей груди, заставляя слегка напрягаться мышцы, и я почему-то подумал: «Если Сережа и сейчас зайдет, чтобы отправить меня работать, убью». В конце концов каждый человек имеет право на короткий отдых перед следующей, невесть какой по счету, деловой встречей.
