− этот он?!
Наша только-только успокоившаяся гостья − она просила называть себя Ифанкой, − поперхнулась приготовленным напитком. Веленика ласково погладила ее по голове, пальцем подгоняя кружку обратно к губам. А Фес вытащил меня в коридор, где отвесил болезненную оплеуху:
− Не знаешь дела, так хоть рот держи на замке. Мы бы все равно рассказали тебе правду. Рано или поздно.
− О чем? − тяжело дыша, спросил я.
− О том, что не все знания Братство получает из книг. Симеон полагал, что ранее никто из смагов не сталкивался с бессмертными чудовищами. Это новая беда. И значит мы не найдем в старых книгах рецепт ее уничтожения. А время идет.
Он намекал на что-то. Я давно заметил за смагами эту любовь к напускной таинственности и двусмысленным знакам, а потому промолчал. Фес постучал желтым крепким ногтем по дверной петле, с трудом подбирая слова.
− Эта девушка обречена, ты знал? Никто из меченых не уходит живым.
− Так их действительно было несколько? − Я даже не удивился. Колючие льдинки страха поплыли по венам, царапая их изнутри.
− Не представляешь сколько. Лишь на моей памяти около шести. А скольких он до моего рождения загубил? И ведь все помоложе, да красивей выбирает, сукин сын, − Фес закусил нижнюю губу, не обращая внимания на мое оцепенение. − Гнилой конь, так его кличут. По-крайней мере в Халькардских сказках. А там, − наставник указал за мою спину, − его избранная невеста. Просто чудо, что нам удалось ее перехватить. Видимо, боги на нашей стороне.
− Боги, − тупо повторил я.
Слова девчонки оказались правдой.
− Обычно этим занимаются местные. А Индрик не позволит их сопровождать: уж больно они не любят, когда в их дела лезут. Боятся прогневать кошмар, живущий так близко от их дома.
Боги на нашей стороне, повторял я, прислушиваясь к успокаивающему журчанию голоса Веленики, просачивавшемуся наружу через дверь. Пока нас не было, смагам удалось прийти в себя и навести порядок. Юная Ифанка уснула, одурманенная отваром, не понимая, что этим поступком перечеркнула свои шансы на выживание.
Что за злая судьба. Бежать от волчьих клыков, преодолевая невзгоды и трудности, чтобы попасться в расставленный для этих самых волков капкан.
***
По нашему виду можно было уверенно сказать: «Эти ребята замыслили недоброе». Стромир и Фес выглядели, словно люди, изо всех сил бодрящиеся перед болезненным удалением зуба. Они весело свистели, пока заталкивали ничего не соображающую Ифанку в возок. Возница был отпущен, получив звонкий серебреный в ладонь и указ молчать о том, что он видел. Его место тут же занял Ойла.
Веленика осенила нас защитным знаком, стоя на пороге гостевого дома. Был поздний вечер, и внешний двор пустовал. Лишь звонили колокола белого храма, расположившегося неподалеку. Вера Един-бога добралась и сюда. Невольно напрашивалось сравнение с грибами или другой живучей формой жизни.
− Прощание с сыном наместника состоится завтра на рассвете. А пока его оплачут божественным звоном, − сказал Стромир, садясь верхом на лохматого и толстого, как бочонок, тяжеловоза. − Бедный род, потеря за потерей. Сначала невестку задрал дикий зверь, теперь он. Их дочь осталась совсем одна. И почему молодые умирают раньше нас?
Его вопрос остался без ответа.
Цепочка из трех тяжеловозов и оставшегося позади возка двинулась к выходу из крепости. Нас выпустили сразу после небольшой проверки. Стражники отдернули занавеску в окне экипажа, заглянули внутрь. Оттуда сонно спросили:
− Ой, а вы кто такие? Прочь из моей спальни, это неприлично-о, − и закончили все смачным зевком.
− Везем хозяйку туда, где потеплее. Совсем занедужила, − объяснил Ойла, ковыряясь в зубах узловатым пальцем. Ифанку узнали, и больше нас никто не задерживал.
Выбравшись наружу, Стромир подстегнул коня и встал во главе процессии. Мы проехали мимо места битвы с жвылами: снег пятнисто окрасился пеплом, хилые обломки почерневших и скрючивших деревьев напоминали пальцы огнедышащего змея. Тел жвыл уже не было видно. Их или сожрали сородичи, или растворили собственные кислоты.
− Ты знаешь, куда надо ехать? − спросил Фес. Стромир мрачно усмехнулся.
− Не боись. Найдем. И погода будет хорошая, и дорога чистая. Он все устроит.
Смаг направил коня куда-то в бок, прочь от протоптанной тропы. Мы последовали за ним. Действительно – стояла мирная тихая ночь
− Ты ведь участвовал в жертвоприношении раньше, − осмелился я задать вопрос. У Стромира дернулась щека, как мне показалось от неприятных воспоминаний.
− Когда-то давно. Поэтому и ушел. Но то, что мы собираемся сделать, не жертвоприношение. Тебе не рассказывали?
Он повернулся к Фесу. Тот пожал плечами:
− Я не стал… на ночь.
− Что ты знаешь про Изначальных, братец? − Это слово было мне будто бы смутно знакомо, но откуда – хоть убей, не вспомню. Широкоплечий смаг, видимо, и сам это понимал. Он продолжил чуть надломленным голосом, словно глотка пересохла:
− Никто не знает, откуда они взялись и как долго живут на этом свете. Их не описывал в своем бестиарии даже воин-летописец Владимир. Три древнейших твари Славии. Три Изначальных дитя Нави. Вечные.
Я не спорил. Это раньше можно было считать, что религиозные представления о срединном мире не имеют ничего общего с реальностью. А сейчас хотелось лишь одного: узнать, где находится та дыра, откуда все эти чудища лезут, − и навеки ее закрыть.
− Двух других я не видел. Знаю только, что одна из них торчит на Западе. А второго ты знаешь. Отец огнедышащих змеев.
− Горын, − проскрипел Ойла, украдкой касаясь искореженной половины лица.
− Он настоящий? Мать говорила, что его выдумали для запугивания детей степного племени, − От одной мысли о горообразной туше с гипнотическим взглядом и ядовитым дыханием меня пробрало насквозь, до самых костей.
Точно издеваясь, в карете смачно всхрапнула Ифанка. Вот кому сейчас не страшна любая из сказок Славии.
− Настоящей некуда, − подтвердил Фес. − Только очень стар и больше века не кажет носа, пряча тело в пещерах острова Буяна. В Братстве Тишины не любят вспоминать про Изначальных детей, так как на них нет управы. Видать, боги хотят, чтобы они жили среди нас, напоминая людям и нечисти о высших законах Прави.
− Кто же тогда третий?
− Гнилым конем его кличут. Да только это ошибка. Обозначение болезни тела, распространяющегося мора. А этот… этот не имеет тела вовсе. Точнее не имел до некоторых пор. Ты можешь знать его под другим именем, на юге вот называют Коронованным Рабом.
На секунду мне показалось, что он шутит. Я мог смириться
