Он начал с того, что прежде чем дотронуться до трупа, он в течение двух часов подробно изучал фотографии. Затем он снял с покойника одежду, он делал это сам, не надеясь на помощника. Прежде всего он снял кроссовки, затем длинные носки. Остальную одежду он срезал маленькими ножницами. Каждая вещь была положена в пластиковый мешочек и отправлена прямо Барнарду в Лондон. Они прибыли в Фулем к рассвету.
Когда покойник был полностью раздет, его исследовали на рентгеновской установке с ног до головы. В течение часа Макдональд разглядывал снимки и обнаружил сорок посторонних частиц в трупе. Затем он протер тело порошком, удалил его и нашел в порошке дюжину мельчайших частиц, прилипших к коже. Какие-то из них были кусочки травы и глины, но какие-то были иного происхождения. Вторая полицейская машина отвезла эту зловещую находку доктору Барнарду в Фулем.
Он проделал внешний осмотр тела, размеренно диктуя результаты на магнитофон. Вскрывать труп он начал перед рассветом. Его первой задачей было удалить из тела все «относящиеся к делу» частицы. Они находились в основном в средней части тела, в которой отсутствовал кусок, включавший два нижних ребра, до верхней части таза. В выделенных тканях находились мелкие частицы того, что осталось от девяти дюймов нижней части позвоночника, которые проникли через тело и брюшную стенку и засели в передней части джинсов.
Само вскрытие с целью установления причины смерти было делом простым.
Смерть наступила в результате сильного взрывного поражения позвоночника и брюшной полости. Но для полного исследования этого было недостаточно.
Выделенные ткани и кости подверглись еще одному рентгеновскому просвечиванию, на этот раз с большей разрешающей способностью. Оно показало, что там были посторонние частицы, но они были настолько малы, что их нельзя было достать даже пинцетом. В конечном счете исследуемый материал был «переварен» в ферментах, в результате чего образовался густой бульон из растворенного человеческого мяса и костей. Последнюю порцию материала для исследования дала центрифуга – целую унцию кусочков металла.
Когда эту унцию стало возможным подвергнуть анализу, доктор Макдональд отобрал самый крупный кусочек, замеченный им при втором рентгеновском исследовании, который застрял в селезенке. Он изучал его некоторое время, а затем удивленно свистнул и позвонил в Фулем.
Барнард подошел к телефону.
– Иан, рад, что вы позвонили. Есть что-нибудь для меня?
– Да, есть что-то такое, что вам нужно увидеть. Если я прав, то это нечто, чего я никогда раньше не видел. Я думаю, я знаю, что это такое, но не могу этому поверить.
– Возьмите полицейскую машину и пришлите это, – мрачно сказал Барнард.
Через два часа ученые вновь говорили по телефону. На этот раз первым позвонил Барнард.
– Если вы думали то, что я полагаю, вы думали, то вы были правы, – сказал он.
Теперь Барнард был уверен на двести процентов.
– Могло ли это попасть откуда-нибудь еще? – спросил Макдональд.
– Нет. Это не может попасть ни в чьи руки, кроме изготовителя.
– Черт знает что, – сказал ученый.
– Ни слова никому, друг мой, – сказал Барнард. – Наше дело – выполнить или умереть. Утром я передам отчет министру внутренних дел. Вы можете сделать то же самое?
Макдональд взглянул на часы. С того времени, как его разбудили, прошло тридцать шесть часов и понадобится еще двенадцать. «Не спи больше. Барнард заставит убийство спать», – перефразировал он цитату из «Макбета».
– Хорошо, отчет будет у него на столе к завтраку.
Вечером он передал тело, вернее, обе его части, представителю коронера. Утром в Оксфорде коронер откроет и отложит слушание дела, что даст ему возможность выдать тело ближайшему родственнику, в данном случае лично послу Фэйруэзеру, представляющему президента Джона Кормэка.
* * *
В то время, как два британских ученых писали ночью свои отчеты, Сэм Сомервиль была принята по ее просьбе комитетом в Кабинете для чрезвычайных ситуаций, расположенном под Западным крылом. Она обратилась непосредственно к Директору Бюро, а после она позвонила вице-президенту Оделлу, и он согласился взять ее с собой.
Когда она вошла в комнату, все члены кабинета уже сидели. Не было только Дэвида Вайнтрауба. Он был в Токио, где вел переговоры со своим тамошним коллегой. Она чувствовала определенный испуг, ведь эти люди обладали самой большой властью в стране, и простые граждане их видели в основном на экранах телевизоров или страницах газет. Она глубоко вздохнула, и с высоко поднятой головой прошла к концу стола.
Вице-президент Оделл жестом указал на стул.
– Садитесь, мадам.
– Насколько мы понимаем, вы хотели просить нас отпустить мистера Куинна на свободу, – начал генеральный прокурор Билл Уолтерс. – Позвольте спросить, почему?
Сэм глубоко вздохнула:
– Джентельмены, я знаю, что некоторые из вас, возможно, подозревают мистера Куинна в том, что он каким-то образом замешан в смерти Саймона Кормэка. Я прошу вас поверить мне. В течение трех недель я была в тесном контакте с ним в этой квартире, и я убеждена, что он искренне пытался обеспечить освобождение этого молодого человека живым и здоровым.
– Тогда зачем он бежал? – спросил Филип Келли.
Он не одобрял, когда его младшие агенты приглашались в Комитет, чтобы высказать свою собственную точку зрения.
– Потому что в течение сорока двух часов до его ухода было две утечки ложной информации в средствах массовой информации. Потому что в течение трех недель он пытался завоевать доверие этой скотины, и добился этого. Потому что он был убежден, что Зэк был готов запаниковать и скрыться, если он не сможет встретиться с ним один и без оружия, и без слежки со стороны британских или американских властей.
Все поняли, что под «американскими властями» она имела в виду Кевина Брауна. Келли нахмурился.
– Остается подозрение, что он мог быть каким-то образом замешан, – сказал он. – Мы не знаем как, но это нужно проверить.
– Он не мог быть замешан, сэр, – сказала Сэм, – Если бы он сам предложил свою кандидатуру в качестве посредника, тогда такой вариант был бы возможен. Но решение пригласить его было принято именно здесь. Он говорил мне, что не хотел соглашаться. А с того момента, когда мистер Вайнтрауб нашел его в Испании, он круглые сутки находился вместе с кем-нибудь. Каждое слово, которым он обменивался с похитителями, вы слышали сами.
– За исключением тех сорока восьми часов до его появления на обочине дороги, – сказал Мортон Стэннард.
– Но с какой целью ему нужно было вступать в сделку с похитителями в это время, кроме как для освобождения Саймона Кормэка? – ответила Сэм.
– Потому что два миллиона долларов – огромные деньги для бедного человека, – предположил Юберт Рид.
– Но если бы он хотел исчезнуть с алмазами, мы бы все еще разыскивали его сейчас, – настаивала она.
– Что ж, – неожиданно вмешался Оделл, – он действительно отправился к похитителям один и без оружия, за исключением этого чертового марципана. И если он не знал их до этого, то такая встреча требует мужества.
– И все же подозрения мистера Брауна могут быть в какой-то степени обоснованы, – сказал Джим Дональдсон. – Он мог установить с ними контакт и договориться. Они убивают мальчика, оставляют Куинна живым и забирают камни. Позже они встречаются и делят добычу.
– А зачем им это нужно? – спросила Сэм. Она осмелела, почувствовав, что вице-президент был явно на ее стороне. – Алмазы были у них, и они могли спокойно заодно убить и Куинна. И даже если бы они его не убили, то чего ради стали бы они делиться с ним? Вы бы доверились им?
Ни один из присутствовавших таким людям не доверился бы. В молчании они обдумывали сказанное.
– Если его отпустят, что он намерен делать? Вернуться на свой виноградник в Испанию? – поинтересовался Рид.
– Нет, сэр. Он хочет преследовать их и разыскать.
– Подождите, агент Сомервиль, – сказал Келли с возмущением. – Это дело Бюро. Джентльмены, нам больше нет необходимости скрытно охранять жизнь Саймона Кормэка. Он был убит, и это убийство является преступлением по нашим законам, таким же, как убийства на лайнере «Ахилл Лауро». Мы посылаем бригады наших людей в Англию и Европу, где полиция этих стран будет сотрудничать с ними. Мы хотим их поймать, и мы их поймаем. Руководить операциями из Лондона будет мистер Браун.
Сэм Сомервиль выложила свою последнюю карту:
– Но, джентльмены, если Куинн не замешан, он был ближе к ним, чем кто-либо другой, он видел их и говорил с ними. А если он был замешан, он знает, где их искать. Это может быть наш лучший шанс.
– Вы имеете в виду, чтобы мы позволили ему действовать и установили бы за ним слежку?
– Нет, сэр. Я имею в виду разрешите мне быть с ним.
