Фэйруэзер встал и забрал с собой копии отчетов.
– Я не буду посылать это с курьерами, – сказал он. – Я сам улетаю домой сегодня днем и возьму их с собой.
Министр внутренних дел проводил его до первого этажа.
– Вы понимаете, что будет, если об этом узнают? – спросил он.
– Нет нужды подчеркивать этот момент. Будут бунты. Я должен передать это Джиму Дональдсону и, может быть, Майклу Оделлу. Им придется сообщить об этом президенту. Боже, что же это делается!
* * *
Машина, которую Сэм Сомервиль взяла напрокат, находилась там, где она оставила ее, – на краткосрочной стоянке у аэропорта Хитроу. Она поехала прямо на мызу в Суррее. Кевин Браун прочел письмо, привезенное ею, и покраснел от гнева.
– Вы совершаете ошибку, агент Сомервиль, – сказал он. – Директор Эдмондс совершает ошибку. Этот человек знает больше, чем он говорит, он всегда это делал и будет делать. Разрешить ему уйти – это мне поперек горла. Он должен быть отправлен на самолете в Штаты. В наручниках.
Но подпись в письме была ясной. Браун послал Моксона в подвал, чтобы привести Куинна. Он был все еще в наручниках, и они должны были снять их. Он был грязен, небрит и голоден. Бригада ФБР покидала здание и возвращала его старым владельцам. У двери Браун повернулся к Куинну:
– Я не хочу вас больше видеть, Куинн. Кроме, как за стальной решеткой. Надеюсь, когда-нибудь я вас там увижу.
По пути обратно в Лондон Куинн молчал, когда Сэм рассказывала ему о своей поездке в Вашингтон и решении Белого дома позволить ему действовать самостоятельно, пока она будет рядом с ним.
– Куинн, будь осторожен, ведь эти люди – скоты. То, что они сделали с мальчиком – это дикость.
– Это гораздо хуже, – сказал Куинн. – Здесь нет логики. Вот чего я не могу понять. Не могу найти смысла. Ведь у них было все. Они благополучно скрылись. Так зачем же возвращаться и убивать мальчика?
– Потому что они садисты, – ответила Сэм. – Вы знаете таких людей, вы имели с ними дело много лет. У них нет чувства жалости и сострадания. Они обожают причинять боль. Они с самого начала намеревались убить мальчика.
– Тогда почему они не сделали это в подвале? Почему заодно не убили и меня? И почему не из пистолета, ножом или веревкой? Зачем им вообще было убивать?
– Мы никогда этого не узнаем, если только они не будут пойманы. А в их распоряжении целый мир. Куда ты хочешь сейчас отправиться?
– В квартиру, – ответил Куинн. – Там мои вещи.
– И мои тоже, – сказала Сэм. – Я полетела в Вашингтон только в том, что было на мне.
Она ехала на север по Уорвик-роуд.
– Мы заехали слишком далеко, – сказал Куинн, знавший Лондон не хуже таксиста. – На следующем перекрестке сверни направо на Кромвель-роуд.
Светофор был красным. Перед ними пересекал перекресток большой черный «кадиллак» со звездно-полосатым флажком. На заднем сиденье был посол Фэйруэзер, направлявшийся в аэропорт. По дороге он изучал отчет. Он мельком взглянул на них, не узнал и поехал дальше.
Данкен МакКри был все еще в квартире, как будто о нем забыли в суматохе нескольких последних дней. Он приветствовал Куинна, как щенок Лабрадора возвратившегося хозяина.
Он сообщил, что днем Лу Коллинз прислал сюда уборщиков. Но у них не было ни щеток, ни пылесосов. Они убрали «жучков» и отсоединили прослушивание телефонов. Что касается Компании – имеется в виду ЦРУ – то квартира «сгорела» и была ей больше не нужна. МакКри было сказано, чтобы он оставался там, упаковал вещи, прибрался и вернул ключи хозяину, когда будет уходить на следующее утро. Он уже собирался запаковать вещи Куинна и Сэм, когда они приехали.
– Что ж, Данкен, или мы ночуем здесь, или в гостинице. Не возражаете, если мы останемся здесь в последний раз?
– Конечно, нет проблемы. Будьте гостями фирмы. Ужасно сожалею, но утром придется квартиру освободить.
– Нас это вполне устраивает, – сказал Куинн. У него было желание потрепать родительским жестом волосы молодого человека. Улыбка МакКри была заразительна. – Мне нужно помыться, побриться, поесть и поспать около десяти часов.
МакКри сбегал через дорогу в лавку мистера Пателя и вернулся с двумя большими пакетами. Он зажарил бифштексы, картошку и выставил две бутылки красного вина. Куинна тронуло, что он выбрал испанское вино «Риоха», хотя оно было не из Андалузии, но мало чем отличалось по вкусу.
Сэм больше не видела необходимости скрывать ее роман с Куинном. Как только он улегся, она пришла к нему, а если молодой МакКри и слышал, как они занимались любовью, то что из этого? После второго раунда она заснула, уткнувшись лицом в его грудь. Он положил руку ей на шею около затылка, и она замурлыкала от этого прикосновения.
Несмотря на усталость, Куинн не мог заснуть, он лежал на спине, как многими ночами до этого, смотрел в потолок и думал. Относительно тех людей в ангаре было что-то такое, чего он не уловил. Рано утром он вспомнил. Человек позади него с автоматом «скорпион». Он держал его с хорошо отработанной легкостью, без всякого напряжения, не так, как держал бы человек, непривыкший к оружию. Он держался расслабленно и уверенно, зная, что может прицелиться и выстрелить за долю секунды.
Такую позу и самообладание Куинн видел раньше.
– Он был когда-то солдатом, – сказал Куинн в темноту.
Сэм пробормотала что-то, продолжая спать. Затем было еще что-то, то, что он заметил, проходя мимо дверцы «вольво», чтобы залезть в багажник. Это что-то ускользало от него, пока он наконец не заснул.
Утром Сэм встала первой и пошла обратно в свою комнату, чтобы одеться. Возможно, Данкен МакКри видел, как она выходила из комнаты Куинна, но не подал вида. Он больше заботился о том, чтобы сделать гостям хороший завтрак.
– Вчера вечером… я забыл яйца, – крикнул он и помчался вниз по лестнице купить их в молочном магазине за углом.
Сэм принесла Куинну его завтрак в постель. Он был погружен в свои мысли. Она уже привыкла к таким приступам задумчивости и оставила его одного. Уборщики Лу Коллинза, – подумала она, – и не подумали убрать квартиру по-настоящему. После четырех недель суматошной жизни в ней было полно пыли.
Куинн не обращал внимания на пыль. Он следил за пауком в верхнем дальнем углу комнаты. Маленькое трудолюбивое насекомое протянуло две последние нити паутины, ставшей теперь идеальной, проверило, все ли нити натянуты правильно, а затем поспешило в центр сооружения и засело ожидать добычу. Именно это последнее движение паука заставило Куинна вспомнить мелкую деталь, ускользавшую от него вчера вечером.
* * *
Полные отчеты доктора Барнарда и Макдональда лежали перед членами комитета Белого дома. Они читали отчет Барнарда. Один за другим они закончили чтение резюме и откинулись на спинки стульев.
– Выблюдки проклятые, – с чувством сказал Майкл Оделл.
Он говорил за всех. Посол Фэйруэзер сидел в конце стола.
– Может ли так случиться, – спросил министр иностранных дел Дональдсон, – что британские ученые ошиблись? Насчет происхождения?
– Они говорят, что это исключено, – ответил посол. – Они приглашают нас прислать специалистов, чтобы проверить еще раз. Но у них самих отличные специалисты, так что, боюсь, они правы.
Как говорил сэр Гарри Марриот, самое страшное было в конце, как шип на хвосте у скота. Он имел в виду заключение.
Доктор Барнард, при полном согласии своих военных коллег из Форт-Холстеда, заявил, что все компоненты взрывного устройства – медные провода, их пластиковая изоляция, Семтекс, счетчик пульса, батарейка, медь и швы на поясе, – были советского производства.
Он допускал возможность того, что, хотя все они и были изготовлены в Советском Союзе, но могли попасть в чужие руки вне пределов СССР. Но главная улика – мини-детонатор не больше бумажной скрепки, эти мини-детонаторы используются только в советской космической программе в Байконуре. Они применяются для тончайшей корректировки движения «салютов» и «союзов» при стыковании в космосе.
– Но здесь нет логики, – возразил Дональдсон. – Зачем им это нужно?
– В этом деле ни в чем нет логики, – сказал Оделл. – Если это правда, я не представляю, как Куинн мог знать об этом. Кажется, они обманывали его всю дорогу, как и всех нас.
– Так что же нам теперь делать? – спросил Рид, министр финансов.
– Похороны завтра, – сказал Оделл, – давайте сначала покончим с этим делом, а уж потом решим, как поступать с нашими русскими друзьями.
В ходе четырех недель Майкл Оделл обнаружил, что бремя исполняющего должность президента становилось все легче и легче. Он почувствовал, как люди, сидевшие за столом, также воспринимали его руководство с растущей готовностью, как будто он был президент.
– А как чувствует себя президент? – спросил Уолтерс, – после… этого известия?
